на редкость устойчивого человека.
–Так это сейчас.
– Что же случилось, что вы изменились? – спросил Артур.
– Я больше не могла выносить быть несчастной. Чаша моя переполнилась, если вы понимаете, о чем я. Все эти привычные страдания стали вдруг раздражать, меня буквально бесило, как сильно я завишу от другого человека. Это было практически физиологическое раздражение, нервная система устала работать с перегрузкой … Ну, или я просто разлюбила его.
– К тому же, – продолжила Кора, которой нужно было выговориться, – я поняла однажды, что нет никакого удовольствия все время быть нечастной, подозрительной и напряженной, если должно произойти что-то плохое, так оно и так случится, зачем бессмысленно увеличивать период страдания, начиная переживать, когда еще все нормально? Правильнее быть расслабленной и доверяющей, а там посмотрим.
Артур рассмеялся:
– А других мужчин вы потом любили?
– Бывало. Но та прививка оказалась такой мощной, что с тех пор мало кто может вывести меня из равновесия. Сначала я, потом он. Любой «он». Me always first.
– И с Марком так было?
Кора молчала. Артур повторил:
– И с Марком тоже?
– Если женщина не отвечает, значит, не хочет говорить на какую-то тему, – резко сказала Кора. – И почему вы думаете, что у меня что-то было с Марком?– продолжила она.
– Потому что у меня есть глаза и уши.
– Это не могло быть так очевидно, – серьезно сказала Кора. – Почему вы нас заподозрили?
– Я видел, как вы целовались здесь, в оранжерее.
– Ах так! Кто-нибудь еще видел, не знаете?
– Не знаю.
– Могу я вас попросить не выдавать меня? Сейчас, когда Марк умер, это уже не важно, но мне не хочется разбираться с полицией.
– От меня СИ ничего не узнает, но у людей в доме тоже есть глаза и уши.
– Спасибо, надеюсь все-таки, что они смотрели и слушали в другую сторону.
– Все возможно, но я бы на это не рассчитывал на вашем месте. Тайны всегда всплывают рано или поздно. Лучше быть готовым заранее.
***
Алекс, немного переживавший, что заставил полицейских долго себя ждать, с некоторой опаской постучал и тут же открыл дверь в кабинет Марка. СИ и сержант сидели на диване и просматривали какие-то бумаги, разложенные перед ними на низком журнальном столике. СИ быстро поднялся и по дороге к своему кожаному креслу пожал Алексу руку. Никаких признаков его нетерпения или неудовольствия Алекс, к своему облегчению, не заметил.
Наконец СИ расположился в кресле и произнес спокойным голосом:
– Вы Александр Харт?
– Это я, – ответил Алекс и замер в ожидании дальнейших вопросов.
– Что вас связывало с Марком?
– Связывало? Странная формулировка. Я бухгалтер и работаю в бухгалтерской фирме «Девенпорт и Девенпорт», которая уже много лет сотрудничает с компаниями Марка. Мы поначалу перекидывались парой слов, когда я приходил проверять отчетность, потом ходили вместе выпить и вот теперь Марк пригласил меня в гости.
– Сразу на день рождения в загородный дом? В его городской квартире вы бывали?
Алекс замешкался с ответом. Он давно решил, что не будет рассказывать полиции о рабочем предложении от Марка, поступившем день назад, которое полностью объясняло это приглашение. Марк хотел поговорить наедине, без свидетелей, и дать ему время на принятие решения. Но, опуская эту деталь и еще кое-что, он рисковал тем, что полиция может его заподозрить в умолчании или недоговаривании, и то в лучшем случае. В худшем же они подумают, что он намеренно скрывает что-то важное. Но даже при таком раскладе он был уверен, что не хочет упоминать о потенциальной работе – она у него самого вызывала больше вопросов, чем на данном этапе имелось ответов. Поэтому он решил ничего не говорить. Пока, по крайней мере.
Подняв глаза, Алекс увидел, что СИ пристально смотрит на него, словно пытается прочитать мысли.
– Действительно странно, что Марк пригласил меня сразу в круг семьи, минуя все медианные этапы, – сказал он медленно, словно анализировал его поступок. – Я могу лишь предположить, что он, наверное, решил уравновесить количество приглашенных женщин. Мужчин ведь лишних никогда не бывает, – улыбнулся он.
СИ продолжал пристально смотреть на него.
– Других версий у вас нет? – спросил он через минуту. Алекс беспомощно улыбнулся.
– Других нет.
– Когда вы в последний раз видели Марка?
– На ужине. Вручении подарков. Потом он заходил в гостиную, мелькал то тут, то там. На фейерверке он, кажется, тоже был, но не поручусь.
– Что делали вы после фейерверка?
– Посидел немного со всеми, а потом отправился спать. Было слишком рано, чтобы расходиться. Только начало двенадцатого.
– Кто оставался с вами до начала двенадцатого в гостиной?
– Роберт и Катрин. Все остальные уже ушли.
– Заметили ли вы что-нибудь необычное в этот уик-энд? Что-то, о чем хотите рассказать?
– Ничего в голову не приходит. Я же никого не знал, поэтому мне все казалось обычным.
– Понятно. Позовите к нам Катрин Уокер, пожалуйста.
– А мы уже закончили? – удивился Алекс.
– Пока да, – веско сказал СИ. – Мы продолжим позже.
Когда за Алексом закрылась дверь, сержант заправил карандаш, которым делал пометки, за ухо, и сказал:
– А парень-то темнит. Он явно в курсе, зачем Марк пригласил его сюда.
– Я тоже так думаю, – отозвался СИ. – Вот только как заставить его рассказать нам об этом?
– Придумаем что-нибудь, – заверил его сержант. – Я попрошу ребят из столичного отдела посмотреть, что на него есть.
***
Катрин распахнула дверь в кабинет и стремительно перешагнула порог. От этого порыва ветра легкие занавески на окне взметнулись до потолка и теперь медленно опускались, пока она обводила комнату и находящихся в ней острым взглядом. От нее почти осязаемо шли волны возбужденного нетерпения. Она была взбудоражена и за утро успела мысленно перебрать несколько вариантов поведения на предстоящем допросе, но так и не пришла к окончательному варианту. Раскрывать все козыри она, конечно, не собиралась, но и молчать как рыба тоже была не намерена.
Как бы странно это ни звучало, Катрин приехала в гости не только по делу, но и поразвлечься, и убийство парадоксальным образом никак не разрушало это намерение, а наоборот, придавало развлечению более острый и терпкий привкус. Она надеялась с удовольствием провести время, и, возможно, поприсутствовать при семейной драме с битьем посуды и истеричным собиранием чемоданов, но произошедшее значительно превзошло все ее ожидания. Короче, Катрин была в восторге, но старалась из минимального чувства приличия, свойственного ей, сделать этот восторг по возможности менее заметным.
СИ увидел в Катрин пробивающееся наружу возбуждение и понял, что сейчас они узнают много нового о доме и его обитателях. Нельзя сказать, что такой поворот