Напомним, кто и когда впервые обвинил Берию в убийстве Сталина. В 1963 году со ссылкой на Хрущёва в журнале «Пари Матч» писалось об ампуле с ядом, которую Берия якобы постоянно с собой носил. (Рассказ, почему именно этот способ убийства возник в хрущевском воображении, ожидает нас в главе «По ложному следу».)
Вторично роль главного действующего лица отводилась Берии по версии неких старых большевиков. Их имён Авторханов не приводит, а посему источник его информации — весьма «надёжное «радио ОБС» («одна баба сказала»), к которому каждый привыкший пользоваться сплетнями может прислушаться. Вспомним также намек Берии «Я его убрал», сказанный им Молотову на трибуне Мавзолея в день похорон Сталина, что без предъявления каких-либо доказательств можно расценить как ложное хвастовство. Не его заслуга, что сутки Сталин оставался беспомощным. Маленков находился выше его в иерархии, Хрущёв, партийный тяжеловес, также обладал властью, однако они не потребовали от Игнатьева освободить академика Виноградова, личного врача Сталина, томящегося в застенках МГБ и знавшего, как организовать лечение своего пациента.
«Заговор Берии», в умозаключениях Авторханова, начался с арестов начальника личной охраны Сталина генерал-лейтенанта Власика и личного секретаря Поскребышева (оба арестованы в декабре 1952-го), и коменданта Кремля генерала Косынкина (январь 1953-го).
Одно забывают Авторханов и те, кто придерживается его версии, — не мог Берия осуществить их аресты. С августа 1945 года он курировал военно-промышленный комплекс и атомный проект и никакого отношения к карательным органам не имел. Репрессивный аппарат ему не подчинялся. Более того, он сам находился в разработке МГБ («мингрельское дело»), и, хотя время его ареста ещё не подошло, Игнатьев знал, чего от него ждёт Сталин…
Хрущёв, подбросивший версию о заговоре, понимал её несостоятельность, поэтому заявил, что Берия повсюду расставил своих людей. Конкретно: фамилии, должности? Их нет. Многие высшие офицеры, прежде работавшие с Берией, были арестованы Абакумовым и Игнатьевым и находились в тюрьме. Опоры в МГБ у него не было.
Каждый новый руководитель НКВД — МГБ (Меркулов, Абакумов, Игнатьев) начинал с того, что убирал людей, назначенных его предшественником. Если предположить, что Игнатьев — ставленник Берии, то после свержения Берии, по установившейся традиции, его должны были арестовать, предать суду и расстрелять. Так поступили со всеми, кого подозревали к близости к Берии. Ничего подобного не произошло — Игнатьев нисколечко не пострадал. Он являлся протеже Хрущёва и Маленкова, в МГБ пришёл с партийной работы и никогда с Берией не пересекался.
Из биографии Игнатьева, секретаря ЦК и по совместительству с 9 августа 1951 года министра МГБ. Фактически он возглавил МГБ 11 июля, когда после ареста Абакумова получил пост представителя ЦК в министерстве госбезопасности. После ареста генерала Власика, оставаясь министром госбезопасности, он возглавил управление охраны и стал лично ответственным за охрану Сталина.
На состоявшемся 5 марта пленуме ЦК КПСС число секретарей ЦК сократили с десяти до пяти. Игнатьева, ответственного за политические репрессии пятидесятых годов, сокращение не коснулось, и он остался секретарём ЦК.
Лишь через месяц после смерти Сталина под нажимом Берии с жёсткой формулировкой («ввиду допущенных серьёзных ошибок в руководстве бывшего МГБ СССР») Игнатьева отстранили от должности секретаря ЦК и вывели из состава ЦК КПСС. Берия объявил, что Игнатьев «лично виновен в создании дела врачей» — ещё одно доказательство отсутствия между ними приятельских отношений.
Опала Игнатьева была недолгой. 7 июля (сразу же после ареста Берии) Хрущёв вернул его в состав ЦК, а в декабре 1953-го назначил секретарём Башкирского обкома КПСС. В 1956 году Игнатьев стал делегатом ХХ съезда КПСС. Он помогал Хрущёву в подготовке доклада о культе личности Сталина, в котором Хрущёв, словно в насмешку над миллионами репрессированных, представил его как жертву Сталина. Затем Игнатьев был Первым секретарём Татарского обкома КПСС (1957–1960).
Хрущёв, расстрелявший Берию и выступивший на ХХ съезде КПСС с осуждением Сталина, спас того, кто был непосредственным исполнителем «ленинградского дела», «дела Еврейского антифашистского комитета», «дела врачей» и «грузинского дела». Не странно ли это? Чем вызвано подобное милосердие? Не признательность ли это за некогда оказанную услугу? Например, за устранение Поскребышева? Но тогда следует говорить о заговоре Хрущёва.
Тот, кто был непосредственно причастен к аресту ближайшего сталинского окружения — Власика, Поскребышева и Косынкина, пережил короткую опалу (с 5 апреля по 7 июля) из-за Берии и вновь вознёсся после его ареста.
Тот, кто просмотрел «заговор Берии» (по долгу службы Игнатьев обязан был его обнаружить, ведь это был «коллективный заговор», по которому приговорили к расстрелу ещё пару десятков полковников и генералов, в том числе Гоглидзе, первого заместителя Игнатьева), наказан не был.
Трое из четырёх бывших министров госбезопасности, здравствующих ко дню смерти Сталина — Берия, Меркулов, Абакумов (расстрелян 19 декабря 1954 года) — убиты по приказу Хрущёва. А Игнатьева, ответственного за самые кровавые послевоенные процессы, Хрущёв пощадил!
Такое отношение к Игнатьеву, главному исполнителю репрессивных замыслов Сталина с июля 1951 года, не пострадавшему ни после смерти Сталина, ни после расстрела Берии, ни после смещения в 1957 году Маленкова, Молотова, Булганина и Кагановича, свидетельствует о личном покровительстве Хрущёва. Новый партийный вождь убирал тех, кто мог бы свидетельствовать против него самого. А Игнатьева он сохранил и — вот парадокс — представил сталинской жертвой.
Заговора Берии не было. Эта версия подброшена Хрущёвым.
С другой стороны, те, кто долгие годы работал рядом со Сталиным, арестованы за три-четыре месяца до его смерти. Это наталкивает на подозрение о существовании заговора. Но его не было! Ни при участии Берии, ни без него!
Если бы заговор был, то главного «исполнителя» Игнатьева ликвидировали бы как нежелательного свидетеля. Хрущёв, как известно, был крут на расправу. Предать друга ему ничего не стоило. Не задумываясь, он отправил на пенсию маршала Жукова, который в 1957 году помог ему сохранить власть. Закрытые суды и смертные приговоры в хрущёвскую эпоху были не редкость. Об этом пишет генерал Судоплатов, вышедший из тюрьмы лишь через четыре года после отстранения Хрущёва.
Хрущёв, расправившийся с верхушкой сталинского Политбюро (правда, старика Ворошилова пощадил как икону — как-никак, с Лениным был знаком, и Микояна пожалел — по той же причине плюс за изворотливость), Игнатьева не только не уничтожил (хотя эта участь постигла большинство следователей и руководителей аппарата МГБ) — повысил в должности. Завидная признательность. Только за что? За устранение Поскребышева? За послушное поведение в ночь на 1 марта и в последующие дни, позволившее Хрущёву возглавить партию? В подчинении Игнатьева были войска МГБ, и он легко мог всех арестовать и самому узурпировать власть. Амбиций не хватило. За их отсутствие — высокая должность.
Охрана, обнаружив лежащего на полу Сталина, стала звонить Игнатьеву, затем Маленкову. Ни тот, ни другой врачей не вызвали. Хрущёв и Булганин приехали первыми, покрутились и уехали. Сталин по-прежнему оставался без медицинской помощи. Винить в этом Берию? — Несерьёзно. Сталинское окружение настолько привыкло к необходимости согласования каждого шага, что в первые часы попросту растерялось. А если предположить, что Хрущёв и Маленков не вызвали врачей преднамеренно, то впору говорить о заговоре Хрущёва. Но только не Берии.
Возвращаемся к личности Игнатьева. В органы госбезопасности он пришёл «со стороны». С 1935 года Игнатьев был на партийной работе. Его карьерные перемещения происходили под наблюдением Маленкова.
С 1935 года он работал Москве, в промышленном отделе ЦК ВКП (б), а с 1937 года последовательно был первым секретарём Бурят-Монгольского и Башкирского обкомов ВКП(б). С 1946 года — замначальника Управления ВКП(б) по проверке парторганов, с 1947 года — второй секретарь ЦК КП(б) Белоруссии. С 1949 года — секретарь Среднеазиатского бюро ЦК и уполномоченный ЦК по Узбекистану. 1950–1952 гг. — завотделом партийных, профсоюзных и комсомольских организаций ЦК ВКП(б).
Тем, кто утверждают, что Игнатьев был человеком Берии, не повезло. Как видно из биографии Игнатьева, они нигде не пересекались. А вот с Маленковым, бывшим начальником управления кадров ЦК ВКП(б), а позже секретарём ЦК по кадрам (1939–1946), он встречался неоднократно. Все репрессии против партийных работников по линии ЦК проходили через Управление ВКП(б) по проверке парторганов, то есть через Маленкова, который в 1946 году передал свои полномочия Игнатьеву.