Никакие филологические неточности не могут стереть головокружительного успеха этих двух дней. Челноков был на верху блаженства. Я тоже. Нам казалось, что те что мы сделали в Москве, мы уже победили немцев. Са~ сэр Джордж был очень растроган и благодарен. Когда прощался с ним на перроне вокзала, он пожал мою руку — Локкарт, — сказал он, — это самый счастливы" день в моей жизни, и им я обязан Вам.
Приезд сэра Джорджа Бьюкенена, как я вижу теперь, был поворотным пунктом моей официальной карьеры. Это был момент моего наибольшего влияния на посла и последний случай в моей жизни, когда я преклонялся перед геройством. Правда, это дало мне новую уверен ность в своих собственных силах. В будущем я мог выступать перед нашим Министерством иностранных дел уже как задорный и смелый лев. Но с растущей уверенностью пришла какаято слабость характера, я сделался оракулом, а оракулы должны чувствовать сеоя непогрешимыми. Быть может, в это время я не сознавал своих ошибок. Быть может, это была реакцияпюте напряженной и утомительной рабогы многих «я** Как бы там ни было, многие из моих идеалов 1WW Рассеялись в том сумбуре, который царил lfl«Ej когда их не стало, я почувствовал ОД£Я»>SlTO Высшая форма тщеславия это слава. Я J*WJ5oS У меня его никогда не было, но снисходительное отноик
Книги автора. "Записки британского агента", "Две революции", "Британский агент", "Оружие и масло", "Райли первый человек перешедший руско-финскую границу в 1925 году", "Протектор от славы".
I «о мк было сальнее Роман а с нж ■ надежд* ва побег.
ручхешж. Теперь уже ее было больше силы, которая могЛ бы ржхжжть мрак, сгустнтшшйся над расярххггетггым те том Россяш
Моем 1ШММЯРШИМ чувствам первый удар был ваве ов вскоре после отъезда посла.
Во время своего пребывавяя в Москве посол сообщк мне под строгим секретом, который я должен был coxpранять даже от жены, что лорд Китченер праезжае Россию Великий человек посетит Москву. Я должен бы: прав* от овиться всполнять вес его желания. Уже теперь » начал искать в антикварных магазинах подлинные эк эемпляры старююого китайского фарфора, которых* лорд Китченер очень у^техался.
В течение ближайших нескольких дней группа русски журналистов телефонировала мне. чтобы узнать, ветк.. ли новость о приезде лорда Китченера. На одном и ■ обычных илрфвзЁсов моей жены генерал Вогак. обаятелъ ный и очень культурный человек, сообщил собравшич».. о иришш и причине приезда лорда Китченера, как бухте это не составляло никакого секрета. И задолго до тоге, как лорд Китченер отплыл из Шотландии, известие о его миссии сделалось достоянием Петербурга и Москвы
Я считаю это непростительным легкомыслием, приме ром того, как часто в России в эти военные дни не уме.... ■ хранить тайн. Я не говорю, конечно, что это имело какое ннбуль оггвзтеяне к судьбе злопол>"чного Гемшпанра.
Я лично никогда не видел лорда Китченера, поэтому * не сумею сказать, что он мог и чего не мог сделать в России. Однако я беру на себя смелость усомниться в том. о чем так часто говорили англичане, писавшие о России, что. если бы царь встретился .типом к липу лордом Китченером, война приняла бы другой оборот. Я мало верю в теорию о великих людях, быть может, потому, что у меня душа подневольного человека. Сила народов в их объединении. Сильные народы дают силь ных людей. Слабые должны уступать дорогу. Но даже если считать лорда Китченера сверхчеловеком, я не верк: в то. что он мог оказать на царя скольконибудь прочное влияние Даже сильные люди не могут бороться со сти хией. Во всяком случае, решение послать его в Россию пришло слишком поздно. Беспощадная рука рока была ■ же простерта над правящими классами России.
, трагедии Китвевер, 6uu
s
3. этим слелкивхл другой ужр. котом »w шве серьезные последе™* для руса», в «^Г**^* ^Сжэоо» Россини министр июсттлниу,^ д^^ижгташо! выпел в otctwTe.* TL^tw «го заставили >«тн. Обстоятс^ьствэ п«
2в которых смешались и другие честные, стоившее министры Уже с некоторых пор Сазонов чувств. что его ноложеяне непрочно. Поэтсмл он оттижм^, с^в«у на аудиетгию к парю Он был в восторгТ ярИСЭЛ; оказанного ему там На обратном пути он ветре ^осезл. который вез в ставку самого вепот .TjrpeorcV. 9ССХ аагхтих iipeMbcpмкшвстров — Шткрмсра И ее .ввия еше Сазонов доехать до Петербурга, как вявж изменил свои планы. Сазонову было предложенс о— щщгься в отпуск в Финляндию Вскоре последовала его отставка. Снова воеторжествовали темные еялы те
дкнии
Еслж Сазонов н не был крчтпюв государственЕ.? : rvpo*. он все же был честным человеком. Он ата^ стремился к сотрудничеству с сэром Джорджем Бьгссеве ном я с французским послом Палеологом. Ое • работать в контакте с Думой и был облечен лезет:;г общественных организаций. Его имя нензменн: г ~ ровдло в каждом списке кандидатов в «кабинеты ;г_г. венного доверни»», которые были любимой мечт о* л» радов r максимумом их требований в то врем* Ов 5ы_ верным приверженцем монархии и одним из тех :: па людей, советы которых, если бы к ним ирж.т>лззо двсь. могли бы сохранить корону последнему Р. v Пост министра иностранных дел достался Шт:.^ ~ И1значеяие которого даже в ветнкокняжескйл •нив встречено с недовольством ■ горечью. Ylcz ? > 8BCV таких безумных шагов последняя опора W * Р>тпнлась. Подавленное состояние патриотически сгР°еяных кругов сменилось полным отчаянием
Сазонов украсил историю русской дипломатия oisva ае^оываемым анекдотом Я не слышал, как оя е» Р^^азывал.
Несколько лет тому назад, юг» « встретил его • ' уже после |11№1И1цвли, он не подтверждал во ■ *
ВО
отрицал его достоверности. Я уверен все же, что этот рассказ правилен в существе, если и не во всех деталях Вот его обычная версия:
«В английском посольстве был обед, на котором присутствовали Сазонов и французский посол. После обеда три столпа — Сазонов, сэр Джордж Бьюкенен и Палеолог — удалились в кабинет, чтобы за сигарой поговорить о современном положении. Разговор коснулся дипломатии. Какая нация дает самых тонких дипломатов? Палеолог, француз и поэтому льстец, усердно восхвалял русских дипломатов, сэр Джордж как шотландец и правдивый человек высказывался в пользу немцев. Каждый отстаивал свою точку зрения, а так как они не могли прийти ни к какому соглашению, то обратились к Сазонову. Русский министр улыбнулся.
— Ваши превосходительства, — сказал он, — вы оба неправы. Тут не может быть двух мнении. Пальма первенства принадлежит англичанам.
Палеолог, почувствовавший зависть к сэру Джорджу, сделал кислую гримасу. Глаза сэра Джорджа выразили наивное удивление. Сазонов снова улыбнулся.
— Вы хотите объяснений? Извольте. Когда вы узнае те их, вы поймете, что мои доводы бесспорны. Мы русские — я благодарю гна Палеолога за комплимент — талантливый народ. Мы превосходные лингвисты. Наши знания всесторонни. Но, к несчастью, у нас нет веры в собственные силы. Мы не умеем усидчиво работать и никогда не знаем, как поступит завтра даже самый способный наш дипломат. Он может пасть жертвой всякой бессовестной женщины и, попав к ней в руки, способен выдать шифр неприятелю.
Немцы как раз наоборот. Они прекрасные работники. Они очень усидчивы. Они составляют свои планы на много лет вперед, и, когда их надо проводить в жизнь, весь мир уже знает о них. Искусство же дипломатии состоит в том, чтобы скрывать свои намерения. В этом то превосходство англичан. Никто не знает, что они собираются делать — тут Сазонов погладил свою бородку и любезно улыбнулся сэру Джорджу, — потому что они сами этого не знают».
Конечно, отставка министра, который так хорошо знал союзников, была для них тяжелой утратой.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
События последних месяцев, предшествовавших революции, представляют собой печальную хронику, неудачи на фронте (брусиловское наступление в Австрии только возбудило ложные надежды), уныние и подавленное на строение в официальных кругах, в тылу, министерская чехарда, бессильные протесты Думы, растущее недовольство не только в деревне, но и в городе.
В Петербурге и даже в Москве война отошла на второй план. Приближающаяся катастрофа сознавалась всеми и была у всех на устах. Правящие круги перед лицом неотвратимого несчастья пытались предостеречь императора. Политические резолюции, которые вьшосились не только либералами, но и знатью, сьшалнсь на императора, как осенние листья.
1910 г.
В этих резолюциях не было ничего нелояльного. Они только требовали от царя, чтобы он заменил своих министров людьми, которые пользуются доверием страны. Царь менял людей с быстротой фокусника, но эти перемены мало удовлетворяли общественное мнение. Они ни в какой мере не являлись ответом на очень сдержанные требования общества. Ведь этот человек, полный семейных добродетелей, без пороков и без воли, был само держцем милостью Божией. Он мог менять свои решения ежеминутно, но он никогда не забывал о своих наследственных правах.