Читать интересную книгу История изнутри. Мемуары британского агента. - Робин Локкарт

Чтобы отдохнуть немного от Москвы, мы решили отправиться в знаменитую ТроицеСергиеву лавру. Неза менимый Александр принял все необходимые меры, что бы принять нас как следует. Но отдых оказался плохим Мы приехали вечером в Чистый Четверг. На вокзале нас встретил монах. Другой монах повез нас со станции ярямо ко всенощной. Сергиев монастырь, самый знаме нитый в России, представляет Кремль в миниатюре. Он окружен стенами такой толщины, что по ним свободно могут проехать рядом два экипажа. За всю свою историю монастырь выдержал сотню осад и теперь, несмотря на то что в нем монахи, скорее напоминает крепость, чем обитель.

После службы мы пили чай у настоятеля. Это был воспитанный и простой пожилой человек с серебристой бородой и пухлыми мягкими руками, которые он беспре станно мыл. Около семи часов мы отправились в приго товленное нам помещение — маленькую монастырскую гостиницу при церкви Черниговской Божией матери в миле от монастыря. К счастью, там было чисто и уютно.

В Великую Пятницу дождь лил как из ведра, я целый день сидел дома и читал статьи сэра Роджера де Коверли в «Spectator». В субботу мы снова ходили в церковь и осматривали окрестности. Рано утром за нами приехал монах, чтобы отвести нас в Вифлеемский монастырь — прелестное небольшое местечко на берегу озера в трех милях езды. А вечером по березовому лесу мы поехали в Лавру, чтобы присутствовать на ночном богослужении^ Весь монастырь был залит электрическим светом, iи на Фоне темнокрасного неба высокие колокольни выриси вывались, как огромные небоскребы. Служба np™3b№ ^ глубокое впечатление. Мы стояли около ™™*10£ солдат и крестьян, от которых шел тяжелый:зтм. и Держали в руках тонкие церковные свечи, щедро поливая

себя и нас воском. Но хор пел так изумительно хорош что мы забыли об усталости. '

Следующие два дня были полны радости. Солнышко стало пригревать и разогнало все мои страхи и весь мой пессимизм. Крутом поля запестрели цветами. Белые цер ковки спокойно стояли в кругу берез. А в озерах дремали старые как мир окуни и карпы. После Москвы разлитая здесь тишина была чудесна.

В понедельник на Пасхе мы были опять на богослуже нии и шли с крестным ходом вокруг стен Лавры на почетном месте, непосредственно за архимандритами Потом нас угостили великолепным завтраком из шести семи рыбных блюд. Пока мы ели, настоятель очень мило с нами беседовал. В его разговоре не было ничего воинст венного, никаких бравад «с нами Бог». Он говорил о чудесах, в которые крепко верил, — да и действительно вера в чудеса была очень нужна, чтобы уповать на победу России, — говорил о христианском смирении, о кающих ся и благочестивых душах.

Чаще же всего мы совершали далекие прогулки, ста раясь взять как можно больше радости от нашего краде ного досуга и получше согреться под сверкающим весен ним солнцем. Как сейчас помню одно наше путешествие к озеру, за монастырем св. Параклита. Мы долго броди ли по узкой мшистой дорожке, которая шла через тесное ущелье, поросшее диким терновником и ежевикой. Ни пешего, ни конного, ни одной живой души нам не по встречалось по дороге. То были самые счастливые часы моей жизни — часы глубокого умиротворения.

Я вернулся в Москву, полный энергии и новых на дежд, готовый бороться со всеми треволнениями моей повседневной жизни, которых было не мало: мои русские друзья изрядно меня раздражали, несмотря на всю мою любовь к ним. Это были очаровательные люди для про стого знакомства, но совершенно безнадежные для сов местной работы, и, несмотря на то что я стал фатали стом, я никак не мог разобраться в оттенках их языка, где «сейчас» означает «завтра», а «завтра» — «никогда».

Лучше всего я могу показать разницу между отноше нием к жизни русских и англичан, рассказав о случае из русской судебной практики в это время. В некотором отношении этот случай напоминает знаменитое дело Мэлкома в Англии. В Варшаве русский жандармский офицер по фамилии Златоустовский влюбился в некую

госпожу Марчевскую, жену одного из офицеров котоный в это время сражался на фронте. Когда Варшава бшм эвакуирована, Златоустовский привез ее в Москву и посе лил в своей квартире. Узнав об этом от жены Златоустов окого, Марчевский приехал с фронта и пытался прони кнуть в квартиру, где находилась его жена. Тогда Златоу стовский выстрелил из револьвера через дверь и убил наповал безоружного Марчевского. Несмотря на гнусное поведение жандармского офицера во всей этой истории, он был оправдан. Общественное мнение не протестовало против приговора, и Златоустовский даже не потерял своей службы.

Когда я снова возобновил свои встречи с Челноковым и другими видными московскими деятелями, я нашел их в более подавленном настроении, чем обычно. Отставка Поливанова, военного министра, за его слишком тесный контакт с общественными организациями привела их в уныние. Падение Кута, следовавшее за нашим пораже нием в Галлиполи, ирландское восстание в Дублине все это были серьезные удары по престижу Англии. Мы Челноковым обсуждали положение. Что предпринял чтобы укрепить общественное доверие? Как бороться пораженчеством и недостатком веры в западных союзни ков? Городской голова, англофильство которого было прочно и устойчиво, считал необходимым официальный приезд английского посла в Москву. Я выражал уверен ность, что посол приедет, если будет знать, что это принесет пользу.

Мы сделаем его почетным гражданином Москвы, — сказал Челноков.

Прекрасно, — ответил я. — Это в духе лучших английских традиций.

Но тут было одно препятствие. До сих пор только один иностранец имел звание почетного гражданина Москвы. Эта честь никогда не выпадала на долю англи чанина. Это было редкое и ценное отличие, и оно могло быть дано только при единодушном согласии всей Го родской думы. Теперь Городская дума была сколком с Государственной. Она состояла из представителей всех политических партий, включая крайних правых, которые не относились к Англии сочувственно и были penjj76^" иыми противниками либеральных партий. Даже кову, хотя он и был городским головою, было совершен но невозможно добиться единогласного решения, ин пи

глаживал свою длинную, как у патриарха, бороду. заТл приятным глубоким голосом высказал мне свое мнение^ — Я знаю своих коллег. Они как дети. Они никогда в согласятся, если предложение будет идти от меня. Н ° если вы поговорите отдельно с каждым из них и скажете что сэр Джордж Бьюкенен приедет в Москву, и внушите им, что мысль о почетном гражданстве будет исходить от них, тогда, пожалуй, они попадут на удочку при условии конечно, что вы умно возьметесь за это дело.

Я выполнил план в точности, как он мне подсказал, я повидал Н. И. Гучкова, В. Д. Брянского и других несго ворчивых членов Думы и, имея единодушное согласие всех в кармане, поехал к послу.

Приезд посла в Москву по моему предложению был приурочен к британскому имперскому празднику. Это. кажется, был первый случай в России, когда британский имперский день праздновался здесь официально. И от начала до конца то был сплошной триумф. «Волки чер ной сотни» были рядом с «кадетскими ягнятами». Октя бристы и социалистыреволюционеры соперничали друг с другом в выражениях дружбы и в решимости сражаться до победного конца. Генералы и видные сановники напе ребой друг перед другом старались внести свою лепту в общее торжество. По этому случаю я написал статью для одной из ведущих московских газет. Именно в этот мо мент я чувствовал себя достойным своего имперского ордена. Я поместил характеристику сэра Джорджа Бью кенена в другой видной московской газете. Я уговорил посла заранее написать свою речь, заказал Ликиардопуло ее перевод, и красиво напечатанный русский текст пода вался вместе с закуской избранным гостям. На банкете в этот вечер я предложил за здоровье посла тост, о кото ром один из московских журналистов сказал, что это образец высокого красноречия и уверенности в своих силах. Увы, это было 16 лет тому назад!

Сам посол, как центральная фигура в этом пышном зрелище, был великолепен. Он был самой элегантной фигурой, которую Москва видела за много лет, а его благородная внешность и подкупающая искренность про никали до глубины русского сердца. Казалось, что в самом его имени какоето счастливое предзнаменование. Разве не был св. Георгий патроном Москвы? В этот момент прилив англорусской дружбы достиг своей выс шей точки. И только один маленький эпизод нарушил

великолепие всей картины. На следующий вечен отпы города в торжественном заседании, окруженные%Г5 было самого лучшего и блестящего в московском'™ ществе, с соблюдением всех формальностей вручили Высокопревосходительству сэру Джорджу Бьюкеиену чрезвычайному и полномочному послу Его британского Величества при императоре всея России, звание наследст венного и почетного гражданина города Москвы. Вместе с почетной грамотой ему были поднесены и более сущест венные дары: ценная икона и кубок. Обычай требовал, чтобы одариваемый сказал хотя бы дватри слова по русски. Увы, сэр Джордж не учился в русской школе. «Бенджи» Брюс и я свели ответную формулу к минимуму и старательно учили посла произнести, когда он будет принимать кубок, порусски «спасибо». Это кратчайшая форма благодарности. И вот, когда наступил роковой момент, сэр Джордж запнулся и своим густым басом сказал во всеуслышание: «За пиво».