ближнее студенческое окружение признало: «Эдька не без заскоков, но по большому счёту – нормальный пацан». Затем его реабилитировала Марина Шутова, заново выдвинув подзабытый сталинский лозунг: «Сын за отца не отвечает». Лишь Стелла Кораблёва держала студента Хорина «на дистанции». Правда, на пятом курсе она на его заискивающее «здрасьте» стала отвечать кивком головы. Но это был тот предел, который до поры оставался непреодолимым.
В конце декабря началась студенческая практика. И верные подружки уехали в заштатную Нижнюю Замараевку. От этого Хорин было загрустил. Впрочем, скоро он прознал, что Новый год студенты академической группы, в которой учились Кораблёва и Шутова, заблаговременно условились встретить в Среднегорске. И хотя Эдуард числился в другой группе, подвернувшийся шанс он не собирался упускать.
6
Хорины «фартово» свиделись в элитной клинике, если данное место может сойти за удачное. Впрочем, некоторые понимают, что зачастую «удачное стечение обстоятельств» – не более чем хорошо организованное мероприятие. И пока Софье Борисовне делали капельную внутривенную инфузию, отец и сын потолковали «за жизнь».
– Поздороваемся? – жестом отгоняя шкафообразного секьюрити от себя подальше, предложил отпрыску глава семейства.
– …П-поздороваемся, – помедлив, подал ему руку тот.
– Присядем? – показал Хорин-старший на кресла, установленные в углу холла.
– П-присядем, – согласился Хорин-младший, размещаясь в мягкой мебели, крытой кожей.
– Мать выпишут, так ты домой заглядывай…Для неё заглядывай. Не чужие, чай, – продолжил беседу первый.
– Хорошо, – сознавая контекст семейной ситуации, кротко пообещал второй.
– Молва множится, что ты открыл фирму? – разыграл неосведомлённость Пётр Леонидович, великолепно сведущий о положении дел.
– Общество с ограниченной ответственностью, – скромно подтвердил Эдуард.
– Как обороты?
– Пока копеечные. К лету надеюсь помаленьку развернуться.
– А проекты посолиднее не вынашиваешь?
– Есть задумки, так ведь на то ну-нужен с-стартовый капитал.
– И какие же задумки? – оживился маститый промышленник.
– Да так, – отмахнулся бизнесмен поскромнее.
– И всё же.
– Да-а…вступаю в сношение у-уже с третьим банком…Есть у меня де-дельное ТЭО по хлебобулочным изделиям. А-авангардные те-технологии. Новые виды товаров.
– Так-так, – заёрзал в кресле отец.
– В Среднегорске, ясен пень, не пра-атолкнуться. А на пе-периферии мо-можно раскрутиться.
– Угу-угу. А банки?
– Им на-адо, чтобы отбить вложения за год-два, это раз. Моё фи-финансовое участие на треть доли – на «лимон» баксов, это ды-два. Да-а га-гарантия структуры, прошедшей а-аудирование и со-соответствующей ме-международ-ным финансовым с-стандартам, это три.
– Ну, а ты?
– Кы-кто ж под меня даст та-акой кредит? Это под одно и-имя Чубайса раскрутиться можно.
– Хм…Эдик, я бы мог пропедалировать эту штуку у одного доверенного банкира, – осторожно закинул удочку Пётр Леонидович.
– Пы-па-ап, – подумав, как прежде, до ссоры, обратился Хорин-младший к Хорину-старшему, – но так, чтоб…, – запнулся он, – выглядело без твоего протежирования.
– Обтяпаем. Конфиденциально, – заверил его отец.
– Серьёзно?! – воспрянул духом молодой буржуа. – Ух, я бы тогда…А то у меня, ка-ак назло, не-непредвиденные ра-расходы на а-аппаратуру…
Хорина-старшего, разумеется, покоробила щепетильность Эдуарда по поводу «теневого» участия в проекте родного отца, но то были частности. Важнее была общая тенденция эволюции «семейного бунтаря». И магнат, внимая младшему сыну, вернее последнему сыну, рассуждал про себя: «Пообтесался. Эх, Эдька-Эдька. Это верно, что в бизнесе друзей не бывает. Среди чужих – да. А для роднули я с себя последнюю шкуру спущу, но его в люди выведу. И имя отмою. И дворянский титул куплю. И женю на этой…на Кораблёвой. Была Кораблёва – станет Хорина».
Глава шестая
1
Истинное богатство мыслящего существа заключается в насыщенности его бытия радостью человеческих отношений. В предновогоднюю неделю Юрий Кондрашов ощущал себя ужасным транжирой и мотом. Более расточительным, чем Крез или Лукулл. Цунами человеческого общения просто окатило его с ног до головы: за несколько дней их ансамбль “Деревенька” объехал периферийные совхозные отделения, где успешно дал концерты. Жители окрестных деревень, замёрзшие от аскетической атмосферы бездуховности последних лет, щедро искупали в шумных овациях самодеятельных артистов, которые бескорыстно обменяли их на искреннее служение искусству.
«Финик» под глазом Кондрашова, как забористо обзывал кровоподтёк Кропотов, не помешал полноценному участию Юрия в концертах. Уж с чем, с чем, а с гематомами юноша, подобно всякому завзятому футболисту, расправлялся по-свойски: начальные три дня он умеренно охлаждал запухшую глазницу, а затем приступил к интенсивным согревающим процедурам. Результат не заставил себя ждать – к началу совхозных гастролей сохранилась слабая желтизна, которую мастерски загримировывал Лукин.
Теперь приплюсуйте к людской благодарности главное слагаемое счастья – Стелла рядом с начинающим артистом – и перед вами самый богатый человек на планете! Во всяком разе, именно так мыслил Кондрашов.
Гипернасыщение эндорфинами, серотонинами, дофаминами и прочими веществами-спутниками эйфории осуществлялось юношей загодя и с запасом, ибо в последних числах декабря Кораблёва и Шутова уехали в Среднегорск. И Юрий морально подготовился к тому, чтобы перенести недельную разлуку. К тому же её облегчил один новогодний сюрприз.
В обеденный перерыв 31 декабря домашний телефон Кондрашовых зазуммерил длинными отрывистыми звонками. «Междугородный», – определил Юрий, поднимая трубку.
– Алло, – раздался незнакомый металлический голос. – Это 24-2-44?
– Да, – подтвердил абонент.
– Вас вызывает Среднегорск.
– …Алло! – после непродолжительной паузы прозвенела в эфире мелодичная весточка от Кораблёвой. – Юра, это ты?
– Стелла?!…Да, Стелла, это я! – от радости вскрикнул юноша так, точно ему вкололи мощную предматчевую инъекцию сильнодействующего допинга.
– Юрочка, поздравляю тебя с наступающим Новым годом!
– С праздником, Стелла! Безумно рад слышать тебя!
– Юрочка, у тебя же и день рождения наступает в новогоднюю ночь?
– Да, как у Христа, – солидно подтвердил Кондрашов, втайне гордясь таким обстоятельством и считая его знаком судьбы.
– Поздравляю тебя с наступающим совершеннолетием, желаю счастья и исполнения всех твоих желаний!
– Спасибо! Одно из главных моих желаний только что сбылось!
– Юрочка, ты читал сегодняшние “Среднегорские новости”?
– Нет, нам же газеты под вечер приносят. А что?
– Обязательно прочти. Обещаешь?
– Обещаю.
– Ну, пока, Юрочка! До скорой встречи!
– До встречи в новом году, Стелла! Жду твоего приезда с нетерпением!
Загадка Кораблёвой оказалась расшифрованной досрочно, поскольку вскоре после обеда завгар Федя-третий отправил молодого тракториста к директору совхоза. Причём он строго-настрого велел перед визитом к руководителю переодеться в чистую одежду. Что недоумевающий парень и сделал.
Войдя в коридор конторы, Кондрашов обратил внимание на группу рабочих, столпившихся возле доски наглядной агитации. Кто-то из них проговорил, оглянувшись на вошедшего: «Гля, наша доморощенная знаменитость топает». Юноша отнёс фразу в актив собственной артистической деятельности и потому, на ходу приветственно «просемафорив» знакомым, протиснулся в приёмную.
– Анатолий Иванович ждёт тебя, Юра, – после обмена взаимными поздравлениями, с непривычной и непонятной почтительностью сказала секретарша. – Проходи.
И молодой замараевский механизатор шагнул за порог кабинета.
– А-а-а…Кондрашов! – воскликнул Бурдин, бросив взгляд поверх очков на очередного посетителя директорской резиденции. Он снял очки, отложил в сторону какую-то бумагу и, выйдя из-за стола, обменялся рукопожатием с молодым работником. – Здравствуй-здравствуй!…С наступающим!
– С Новым годом, Анатолий Иванович! – ответил тот, гадая про себя, за что столь высокая честь.
– Ты, конечно, с праздничным номером областной газеты ознакомился? – прищурился Бурдин.
– Не-е…
– Хо! Как так? – хохотнул директор. – Про него, понимаешь ли, пресса шумит, глава администрации района мне экземпляр «Среднегорских новостей» пожертвовал, а он …Ну-ка, приземляйся сюда и