— Я должна быть сногсшибательна! — Зинон нервно затянулась сигаретой.
— Ты сногсшибательна, — убежденно сказала Алиса. — Только поторопись. Ну, надень вон то платье. — Она кивнула на дымчато-черное, практически невесомое платье на серебряных бретельках. Оно тебе очень идет.
— Идет. — Зинон печально кивнула. — Но Борис меня в нем уже видел на Восьмое марта.
— Тогда, может, вот это? — Алиса взяла в руки что-то шелковое, пурпурно-красное.
— Это?! — От возмущения подруга поперхнулась дымом. — Оно же цветное, красотуля!
— А зачем тогда ты его покупала?
Зинон пожала смуглыми плечами:
— Хотела поэкспериментировать с имиджем.
— И что?
— Что — «что»? Решила, что в моем возрасте поздно менять вкусовые пристрастия. Пожалуй, я остановлюсь вот на этом…
Платье было красивым и одновременно эпатажным, как раз в духе Зинон. Ясное дело, черное, длиной до щиколоток, наглухо закрытое спереди, но с безумным вырезом сзади. И сама Зинон выглядела в нем просто убийственно: тонкая, смуглая, хлесткая — смесь пантеры и гремучей змеи.
— Ну, как?
— Твой банкир будет сражен наповал!
— Хорошо, да? Ну, скажи, что хорошо! — Зинон сунула ноги в туфли на нереально высоком каблуке и стала еще сантиметров на десять выше, покрутилась передзеркалом, спросила озабоченно: — А лопатки не торчат? Хребет не слишком выпирает?
Вообще-то, хребет выпирал, но не сильно, а так, самую малость. В этом была даже некая пикантность. Каким-то непостижимым образом Зинон удавалось превратить в достоинство то, что остальными почиталось за недостаток.
— Все очень красиво. Пойдем же! — Алиса посмотрела на часы.
Они вышли из коттеджа, по мощенной фигурной плиткой дорожке направились к двухэтажному зданию, которое, несмотря на ранний час, было ярко и празднично освещено разноцветными огнями.
— Красотуля, сделай-ка личико попроще, — прошептала подруга, ослепительно улыбаясь охраннику на входе. Охранник был высок, широкоплеч, по голливудским канонам носил черные очки и маленький микрофончик в ухе — интересный типаж. Разумеется, с точки зрения Зинон.
Охранник равнодушно кивнул в ответ, посмотрел куда-то поверх их голов. Наверное, он относился к редкому типу мужчин, нечувствительных к чарам Зинон. А может, из-за черных «голливудских» очков недостаточно хорошо рассмотрел эти самые чары. Как бы то ни было, а Зинон расстроилась — улыбка светской львицы трансформировалась в злобный оскал, в движениях, до того плавных и неспешных, появились нервозность и порывистость, рука потянулась к сумочке, в которой — Алиса была в этом абсолютно уверена — лежала пачка сигарет.
— Зинон, а личико-то попроще сделай. — Алиса взяла подругу под локоток, увлекла ее к приветственно распахнутым дверям.
— Что он себе позволяет, этот мужлан?! — возмущенно прошипела Зинон, косясь в сторону охранника.
— Ничего он себе не позволяет, он просто выполняет свою работу.
— С такой рожей нужно работать вышибалой, а не портье!
— Зинон, он не портье, он охранник. Он не обязан всем нравиться. — Зная взрывной темперамент Зинон, Алиса боялась, что препираться им придется еще очень долго, но ей повезло — словно из ниоткуда перед ними материализовался грузный лысеющий мужчина в дорогом костюме-тройке.
— Дамы, ну наконец-то! — Мужчина припал в страстном поцелуе к смуглому запястью Зинон. — Дорогая, а я как раз шел за тобой.
— Борюсик, что это за пугало стоит у тебя на входе?! — спросила Зинон возмущенно, но руку не убрала.
Борюсик! Алиса чуть заметно усмехнулась. Вот он, оказывается, какой, Борис Иванович Ремизов, с виду — обычный смертный, ничего экстраординарного. Интересно, что нашла в нем подруга? Может, влюбилась? Или все из-за денег, желания получить кредит на выгодных условиях? Нет, это вряд ли, Зинон со всеми своими бойфрендами встречалась исключительно по большой любви, а выгоды от этой любви просчитывала уже по истечении достаточно длительного срока.
— О чем ты, дорогая? — Ремизов завертел головой в поисках заявленного Зинон пугала.
— Я о твоем охраннике, но теперь это уже неважно, — отмахнулась та и смачно поцеловала банкира в лысину. Для того чтобы проделать этот маневр, ей даже не пришлось вставать на цыпочки — Зинон была выше своего избранника на полголовы. — Кстати, познакомься с Алисой, моей лучшей подругой.
— Счастлив видеть вас, Алиса! — Оказалось, что у Ремизова улыбка Купидона и острый, проницательный взгляд. Мало кто из женщин устоял бы перед такой улыбкой, мало кто из мужчин выдержал бы такой взгляд.
— Я тоже очень рада. — Алиса улыбнулась, теперь ей было ясно, что удерживает возле этого человека ветреную Зинон.
— Вы позволите? — Ремизов взял их под руки. — Я устрою вам маленький экскурс?
— А как же твои гости? — спросила Зинон. — Ты не будешь встречать их на пороге?
— Самые дорогие гости уже здесь. — Банкир посмотрел на Зинон с обожанием, еще раз улыбнулся Алисе. — Дамы, вы очаровательны! Смею ли я надеяться на ваше общество этим вечером?
— Смеешь, смеешь, — великодушно пообещала Зинон. — Мы с Алисой от тебя не отстанем.
Ремизов воздел глаза к потолку, сказал доверительным шепотом:
— Я счастливейший из смертных!
— Но мы небескорыстны, — сказала Зинон с хитрой улыбкой.
— Дорогая, а разве женщины могут быть бескорыстны? — Банкир удивленно нахмурился.
— Хорошо, что ты это понимаешь. — Поверх его головы Зинон подмигнула Алисе. — Вот за это я тебя и люблю.
— А я люблю тебя за искренность, моя пантера. — Ремизов довольно усмехнулся. — Ну, что тебе от меня нужно?
— Не мне, а нам, — поправила его Зинон. — Борис, нам нужен кредит.
— Кредит?! — он разочарованно вздохнул. — Только и всего? А я уже приготовился доставать луну с неба.
— Луну пока не надо, но я над этим подумаю, а ты подумай насчет кредита.
— А что тут думать? — банкир развел руками. — Дам я вам кредит.
— Но ты же не спросил, о какой сумме идет речь! — Зинон выглядела ошарашенной.
— Ну, во-первых, ты мне об этом непременно сообщишь, а во-вторых, насколько я понял, ты же не просишь деньги в подарок, ты просишь их в долг. А кредит — это отнюдь не убыточная затея, во всяком случае, для меня. Так что, дамы, я готов пойти вам навстречу, но только при одном условии… — Голос Ремизова неожиданно стал серьезным.
— Все, что угодно, дорогой, — с придыханием сказала Зинон. Выглядела она при этом не как бизнес-леди, а как легкомысленная дурочка, выпрашивающая у «папика» очередную безделушку. Впрочем, речь шла отнюдь не о безделушке, речь шла о миллионах долларов.