— Выяснила?! Довольна?! — Мелиса закусила губу. — Конечно, я тебе ничего не сказала! Разве ты дала бы мне денег, если бы узнала правду?!
— Ты могла бы попытаться.
— А я не стала — и оказалась права. Ты всегда была такой, расчетливой и холодной сукой! Что ты понимаешь в человеческих страстях?! У тебя же самой нет никаких страстей! Ты же все просчитываешь на двадцать шагов вперед! — Мелиса сорвалась на крик.
Дверь кабинета бесшумно приоткрылась:
— Алиса Марковна, что-то случилось? — озабоченно поинтересовался Александр.
— Нет, все в порядке. — Алиса нетерпеливо махнула рукой, и дверь тут же захлопнулась. — Возможно, ты права, и я в самом деле расчетливая сука, — сказала она мягко, — но я точно знаю, к чему могут привести азартные игры. Это очень скользкий путь, Мелиса. И опасный.
— Да пошла ты со своими нравоучениями! — Сестра порывисто встала, посмотрела на Алису с ненавистью. — Ну и сиди на своих миллионах, идиотка! Глядишь, вся жизнь пройдет мимо!
— Мелиса! — Она не успела договорить, дверь за сестрой с грохотом захлопнулась. Алиса сжала виски руками, зажмурилась. Ну и чего она добилась своей принципиальностью?! Теперь Мелиса злится и считает ее расчетливой сукой. Стоило ли приносить в жертву принципам добрые отношения с родной сестрой?
Она пошарила в ящике стола, нашла пачку сигарет, закурила. На принятие решения ушло пять минут. Алиса загасила сигарету, потянулась за записной книжкой, набрала номер, сказала невидимому собеседнику:
— Это Алиса Волкова. Да, я решила принять ваши условия. Диктуйте адрес.
Кредитором Мелисы оказался щупленький мужичок с рыбьим взглядом. Даже не верилось, что этот невзрачный тип управляет таким беспокойным хозяйством, как казино. И, судя по всему, неплохо управляет…
Алиса не стала разводить церемоний, сразу перешла к делу: отдала деньги, забрала расписку сестры и, только оказавшись на улице, смогла вздохнуть полной грудью и немного расслабиться. Все, теперь никто не упрекнет ее в бездушии. Она выполнила свой сестринский долг, сняла с души камень. А дальше пусть Мелиса живет как хочет и не рассчитывает больше на ее помощь.
В офисе Алису ждал сюрприз: за столом секретаря вместо ставшего почти родным Александра обнаружилась Леночка. Выглядела она замученной и глубоко несчастной, видимо, сказывалась недельная муштра Зинон. При появлении Алисы обновленная секретарша торопливо встала, чего раньше отродясь не делала, вытянулась по струнке, точно солдат на плацу. Это, пожалуй, перебор. Вполне достаточно вежливого «здравствуйте».
— Здравствуйте, Алиса Марковна. — Леночка словно прочла ее мысли. — А я вот к вам обратно. — Она запнулась. — Перепрограммированная.
Алиса спрятала улыбку за сдержанным кивком. Словечко-то какое — «перепрограммированная»!
— Кофе, Алиса Марковна? — Леночка заискивающе улыбнулась. — Вы не сомневайтесь, я уже умею… Меня Зинаида Егоровна научила. Вы любите черный без сахара. Зинаида Егоровна любит сладкий со сливками. Ольгерд Генрихович предпочитает зеленый чай, — отрапортовала она.
Алиса удивленно хмыкнула: кажется, ее нерадивую секретаршу и в самом деле перепрограммировали, а иначе откуда такое рвение и желание быть полезной? Да, Зинон — прирожденный управленец, надо ей почаще выезжать с инспекционными рейдами на места. Глядишь, уровни продаж повысятся.
— Спасибо, Леночка, от кофе я не откажусь. Принесите минут через десять. — Она решила не разводить церемоний и сантиментов, чтобы, не приведи господь, не свести на нет все то, чего добилась Зинон. Излишняя либеральность по отношению к сотрудникам к добру не приводит — это аксиома. Сотрудники всегда должны оставаться в тонусе.
Алиса уже взялась за ручку двери, ведущей в кабинет, когда за спиной послышалось жалобное:
— Не отдавайте меня больше Зинаиде Егоровне на перевоспитание, пожалуйста! Я все осознала!
— Я подумаю, — сказала Алиса, не оборачиваясь, чтобы Леночка не увидела ее улыбки.
Кофе, сваренный перепрограммированной секретаршей, оказался если не идеальным, то близким к идеалу. К нему прилагалась пара крошечных шоколадных пирожных на ажурных бумажных салфетках.
— Купила в кафе, — предвосхитила ее вопрос Леночка. — Вы же целый день ничего не ели.
Она хотела еще что-то сказать, но в кабинет влетела Зинон, плюхнулась в кресло, посмотрела сначала на пирожные, потом на Леночку. Под ее взглядом та втянула голову в плечи, попятилась к двери.
— Куда? — рявкнула Зинон, и секретарша послушно замерла. Лицо ее при этом сделалось таким испуганным, что Алисе стало ее жалко. — Свари-ка и мне кофе. Весь день маковой росинки во рту не было.
Леночка, осознав, что на сей раз буря прошла мимо, заметно расслабилась, спросила:
— Может, еще за пирожными сгонять, Зинаида Егоровна?
— Пирожные — это хорошо, — одобрила Зинон. — Только самой не нужно. Займись кофе, а за пирожными отправь курьера. Да побыстрее.
— Ну, как тебе она? — спросила Зинон, как только за Леночкой закрылась дверь.
— Я впечатлена. — Алиса подвинула одно пирожное подруге. — Ты проявила чудеса педагогики.
— Не педагогики, а дрессуры. — Зинон заграбастала пирожное. — Честно говоря, думала, что случай безнадежный, но — сама видишь. Ты, главное, ее теперь не распускай, а то я тебя знаю — начнешь миндальничать, и все мои усилия — псу под хвост.
Алиса прижала ладонь к груди:
— Клянусь!
Подруга хмыкнула, всмотрелась в ее лицо, сказала:
— Что-то ты паршиво выглядишь, красотуля. Плохо спишь, мало ешь? Али совесть нечиста?
— И первое, и второе, и третье.
— С первым и вторым понятно, а вот что у нас с совестью? — Зинон хитро сощурилась. — Это же из-за Мелисы, да? Не можешь себе простить, что проучила эту тунеядку?
— Я ее не проучила. — От проницательной Зинон ничего не скроешь. — Я только что расплатилась с ее кредиторами.
— С ума сошла! — возмутилась подруга.
— Она моя единственная сестра.
— Еще скажи, что ты за нее в ответе!
— Да, я за нее в ответе. Наверное, я что-то упустила, раз она так поступила.
— При чем тут ты? Мелиса уже давно большая девочка и должна сама отвечать за свои поступки. Тебя же никто не пас, а ты выросла приличным человеком, по сомнительным заведениям не шастаешь.
Алиса улыбнулась, сказала примирительно:
— Мне повезло, у меня есть ты.
— Тоже мне, нашла воспитательницу! — Зинон постучала мундштуком по столешнице. — Красотуля, ты мне досталась уже готовой. За тобой не нужно было присматривать, а твоя сестрица — с червоточинкой. И подозреваю, что она с ней родилась.