Мать подает шоколад, растопленный в середине пудинга.
Опять же, Блейк съедает все до последней крошки.
Она предлагает Блейку крепкий кофе, который варят на Ближнем Востока, он соглашается.
Возникает только один неуютный момент этим вечером, когда мать вдруг спрашивает Блейка:
— Вы когда-нибудь делали что-нибудь, что хотели бы переиграть или отменить? Что-то о чем, вы сожалели бы?
— Нет, — с легкостью отвечает Блейк.
Мать поворачивается к ней.
— А ты, Лана?
Лана смотрит маме в глаза.
— Абсолютно нет.
Они сидят на задних сидениях Bentley, с Питером за рулем.
— А как это ты так много знаешь об истории Персии?
— Это было частью нашей школьной программы.
— Я не помню ничего подобного из обучения в школе.
— Это потому, что ты была права вчера. Мое образования было разработано, чтобы сделать из меня лидера, а твое, чтобы превратить тебя в послушного работника. Это так работает капиталистическая система. Ни одна страна не может быть успешной без ее работников.
— Правда?
Блейк отворачивается от нее и смотрит в окно.
Он ничего не говорит, потом поворачивается к ней.
— Тебе нужны были деньги для нее, не так ли?
— Отправить ее в Америку на лечение. Она уезжает завтра.
— И куда?
— Научно-Исследовательский Центр Бурзунского.
— Я слышал о докторе Бурзунском. FDA приняло в суд несколько дел, но так и не смогли предъявить ему иски. Хороший знак для твоей матери, — в темноте его глаза внимательно смотрят на нее с каким-то выражением, которое до конца она не может осмыслить.
Они входят в апартаменты, и Блейк кидает ключи на столик.
— Не хочешь перед сном пропустить стаканчик?
— Oкэй.
Они идут в гостиную, освещенную ночниками.
— Что ты будешь?
— Бейлис.
Она садится на длинный диван и наблюдает, как он наливает ей выпить, бросив пару кубиков льда и себе — виски. Он протягивает ей бокал, и опускается на диван рядом с ней.
— Не хочешь завтра сходить с Флер на шоппинг?
— Нет.
Он поворачивается, чтобы взглянуть на нее.
— Почему нет?
Она пожимает плечами.
— Я меня есть вещи, которые я еще не одевала. Кроме того, я хочу, провести некоторое время с мамой, прежде чем она уедет вечером.
Он кивает.
— Рак чего?
— Легких, печени, бедренной кости и таза.
Его глаза вспыхивают, он не верит, что ее мать выкарабкается. Он опускает глаза, чтобы выпить, делает глоток и ставит стакан на стеклянный столик.
— Иди сюда, — говорит он.
Она срывается с места, но он поднимает ее, держа за талию, она визжит от неожиданности, и сажает к себе на колени с раздвинутыми ногами. Ее киска входит в контакт с выпуклость на его брюках. Она перестает смеяться. Она чувствует, как становится мокрой. Она наклоняется вперед и начинает ласкать своим языком его ухо. Когда она опускается до мочки, она прикусывает ее зубами.
— Эй, — говорит он и тянет ее прочь от себя.
Она удивленно смотрит на него.
— Где ты этому научилась? — спрашивает он.
— Моя лучшая подруга Билли научила меня этой технике, но я, вероятно, сделала все неправильно. Я укусила слишком сильно или что-то другое?
— Или что-то другое, — он рассеянно дотрагивается до ее пухлой нижней губы. — Я не могу поверить, что такие непорочные, как ты по-прежнему существуют, — говорит он. Затем он поднимает глаза на нее.
— Сейчас позволь мне показать тебе гораздо более полезную технику, — и в эту ночь он раскрывает молнию на своих брюках и учит ее, как следует брать его шелковистый член, с выпуклыми венами, и доставлять ему удовольствие ее ртом.
Она просыпается в темноте и сразу чувствует, что она не одна. Первый раз он остался с ней на ночь. Она чувствует тепло его тела и слышит его глубокое дыхание. Осторожно, она отодвигается, и как можно тише ощупывает всю поверхность тумбочки, найдя пульт дистанционного управления, включает свет в ванной комнате.
От света его лицо тускло освещается. Она поворачивает голову, и долгое время просто наблюдает, как он спит на боку, повернувшись лицом к ней. Напряжение, которое он сохраняет в течение дня ушло, и лицо кажется расслабленным и спокойным. Это делает его до неприличия красивым. У нее появляется страстное желание провести своим указательным пальцем по его коротким густым ресницам. Но она не делает этого. Вместо этого, она сползает с постели, проскальзывает в огромную майку, и направляется в ванную.
Закрывает дверь за собой, использует туалет и ждет, когда утихнет вода в бочке, тихо выходит. Направляясь на свою сторону кровати, ее взгляд цепляется за его бумажник, лежащий на его стороне постели. Она останавливается и смотрит на него.
Однажды, когда она была совсем маленькой, она открыла бумажник своего отца и заглянула внутрь и была совсем опечалена тем, что она там обнаружила. Две пяти фунтовые банкноты, выпуклый отсек, где хранилась мелочь, который немного деформировался, талон на получение бензина, и нет никаких фотографий, ни мамы или ее.
Она поднесла его к носу и понюхала. Много лет после того, как он их оставил, она встречала бумажники других мужчин, и всегда ей было интересно узнать, что они хранили внутри своих. Ноги сами по себе несут ее к бумажнику Блейка. Когда ее пальцы соединяются с дорогой кожей, стальная рука хватает ее. Она задыхается от неожиданности и падает на кровать рядом с ним, ее испуганные глаза встречаются с его бдительными и выжидающими.
— Что ты делаешь?
— Ничего, — говорит она, запинаясь, ее лицо пылает.
— Прошу тебя, если тебе нужны деньги, — его голос холодный и далекий.
Вдруг, она понимает, как выглядит со стороны. Она в ужасе качает головой.
— Я не пыталась украсть у тебя деньги. Я просто хотела посмотреть, что в нем.
Мгновение он смотрит на нее с любопытством, как собака, наклоняя голову, когда пытается что-то понять, то, что она хочет ему сказать. Он берет свой бумажник и бросает ей на колени.
— Так смотри.
Его глаза двигаются к ее губам, от беспокойства она прикусывает нижнюю губу зубами.
— Что? С тобой следящим?
Его брови поднимаются.
— А это испортит...э-э...эксперимент?
Она сглатывает, садится и открывает бумажник. Он тоньше, чем у ее отца, из удивительной мягкой кожи и пахнет новым. Нет фотографий, за пластиковыми окошками, только темно-красная карточка, с маркой производителя. Она проводит большим пальцем вдоль строчки вниз к отделению с кредитными картами. Их всего пять, ни одна из них не относится к коммерческому банку Великобритании. Одна, кажется, Coutts, другая черная — American Express, и три других — она даже не знает. Пачка пятьдесят фунтов, которая выглядит настолько новенькой, как будто ее только что напечатали. И нет никаких небольших изменений в разделе для мелочи. Она закрывает его и кладет на кровать.