— Знаю, — хмыкнул Тир. — Но не мог же я позволить ей сомневаться?..
— Княже, — раздраженно сказал Ар. — Люди алчны. Это, конечно, хороший знак — что она в первую очередь стала торговаться за дочь, а не за себя, но...
— Хватит, — отрубил Тир, — Ирейн не такая, и не смей говорить о своей будущей княгине в таком ключе. Понял?
— Ну, разумеется, — хмыкнул Ар. — Эта вся ерунда со связью истинных уже начала действовать. Как и следовало ожидать...
Тир нахмурился и покосился на друга, почти профессионально удерживавшего Вету на руках. Князь уже начал немного сожалеть о том, что отдал малышку Казначею и посыпал соль на все раны разом: в конечном счете, Ар не зря ненавидел само упоминание истинных. Гибель Лу, сложившего крылья из-за предательства пары, отпечаталась у воздушного дракона в зрачках, навсегда превратив его в того холодного, жёсткого до жестокости Казначея, которого ныне видели окружающие.
Тир знал наверняка: ему и за тысячу лет не понять и не заслужить того, что друзья простили ему, ни разу потом не вспомнив. А ведь именно отец Тира, непутёвейший из правителей Предгорья, додумался предать древний договор с демонами. Что повлекло за собой лавину ужасных последствий. В частности, родители Ара, бывшие на тот момент в дипмиссии в Вечном Царстве, были убиты, а Ис с сестрой оказались в заложниках у родного дядюшки Воонтэ, лорда Лаари... Тир отчетливо помнил, как страшно ему потом было посмотреть им в глаза: Ару, с трудом отстоявшему право самостоятельно воспитывать крохотного брата, Ису, вернувшемуся из плена целым снаружи, но абсолютно сломанным внутри.
Тир ненавидел отца за это. Но ещё больше себя, конечно. В разы это чувство усилилось потом, во время передела власти, когда погибли и Лу, и Жоржи, и ещё множество существ — но его Ар не обвинял никогда. «Не ты это начал», — сказал друг просто, когда князь все же собрался с силами и попытался оправдаться, и от этого было ещё хуже.
А сейчас Тир смотрел, как затянутые в перчатки руки Казначея осторожно касаются пальчиков Веты, и пепел осыпается в его серых глазах, потому что он вспоминал другого младенца, которого вот так же держал на коленях.
И Тир благодарил Небо, что был единственным ребёнком в семье.
— Я схожу за мясом, — сказал он быстро. Улыбнуться было сложно, но у него получилось.
— Да, — согласился Казначей рассеянно. — Желательно свежую оленину, конечно. Но спроси, что самое свежее!..
***
— А что вы делаете, стесняюсь спросить, господа драконы? — голос Ирейн прозвучал, аки гром среди ясного неба. Трое малолетних несмышлёнышей в лице Веты, Тира и Ара посмотрели на неё с незамутнённым детским недоумением.
— Мы кушать собираемся.
Она задумчиво оглядела стол с единственной тарелкой, наполненной сочащейся кровью массой. Вета, ребёнок-испытатель, успела испачкаться в этой жути и даже, кажется, попробовать на зуб. Недовольной при этом дочь на диво не выглядела, а вот сама Ирейн ощутила стойкое желание посетить отхожее место.
— Это что? — слабым голосом поинтересовалась она.
— Печень оленя, — сообщили ей радостно. — Я сам поймал!
Глаз Ирейн задёргался.
Ей пришлось задержаться, утрясая детали с неугомонной Эленой. Ситуация усложнилась тем, что Лиз не пожелала никуда уходить, потому трактирщице приходилось зорко следить, чтобы эти красавицы не вцепились друг другу в волосы в порыве трепетных чувств. Ко всему, русалка пытала её какими-то фасонами платьев, в которых Ирейн не разбиралась от слова абсолютно. Вот будь это налоговые декларации, она завсегда, а так было сложновато. Но она-то была спокойна за дочь, предполагая, что у этого чуда-юда хватит ума отнести её Фло. Не хватило...
— Тир, — её голос зазвенел, — Зачем вы пытаетесь кормить мою дочь сырым мясом?
— Не понимаю ваших волнений, — вступил в дискуссию Казначей, — Я точно так же готовил для своего... в общем, для ещё одного ребёнка. Это очень полезно для крови, костей и чешуи, можете мне поверить.
Ирейн вдохнула, выдохнула и высказала ровнёхонько всё, что думала. Цензурного в её речи были разве что предлоги, да и те стыдливо краснели и жались по углам, стесняясь ослепительного соседства.
— В общем, — сказала она под конец, — я все понимаю, мальчики, но Вета — не дракон! Вы хищники, а вот мы...
— Но вы ведь тоже хищные, — задумчиво возразил Ар. — К тому же, ей понравилось.
— Так, — Ирейн решительно отобрала миску, — Тир, прошу тебя добрым словом и сковородкой: если тебе нужна помощь по поводу Иветты, обращайся к Фло. Договорились?
— Ирейн, я не думаю, что эта сомнительная особа...
— Сам ты сомнительная особа! Я два дня мучилась в родовой горячке, у меня началось кровотечение, но моя добрая свекровь отсоветовала мужу звать лекаря — мол, все мы рожали и она родит, волноваться тут нечего, первые роды всегда так, и вообще, сынок, пойди выпей. Если бы Фло не пришла за своим бесплатным ужином, если бы Лиз не поняла вовремя, что происходит, я бы так и сдохла. Не было бы ни меня, ни Веты! Зато у свекрови был бы трактир. Но Жуб отпихнул её с дороги, а Фло сидела со мной два дня, и выходила как-то нас двоих, Вету и меня. Так что просто хватит этого всего!
Драконы выглядели шокированными. Даже Казначей смотрел как-то иначе, будто впервые по-настоящему увидел и теперь пытался решить, что ему делать с открывшимся счастьем. Ирейн, впрочем, было не до того. Ловко подхватив Вету, она сказала коротко:
— Мы с дочкой — мыться. И я просто надеюсь, что мы поняли и услышали друг друга. Во-первых, Фло не странная, не сомнительная и дальше по тексту; она дорога мне, и можете поверить — близкими не торгую и гадости в их сторону слушать не намерена. Во-вторых, глубоко тронута вашим энтузиазмом, но думайте в следующий раз о расовых особенностях, прежде чем кормить мою дочь, заколдовывать её или совершать тому подобные действия. Заранее благодарна!
— Да, моя княгиня, — сказал вдруг Ар насмешливо, и Ирейн поняла — что-то в их взаимоотношениях основательно изменилось, будто Казначей... признал её? По крайней мере, сомнительно, что тень одобрения в серых глазах ей чудилась. Даже больше, было там нечто, из-за чего трактирщица взглянула на ситуацию совершенно иначе.