Читать интересную книгу Жена изменника - Кэтлин Кент

— Остальное придержи для меня. Согрей у себя на коленях — я скоро приду и возьму. Как победитель.

Он улыбнулся, взял косу и, когда раздался звук барабана, отправился назад в поле вместе с другими косцами.

Легкий ветерок, который утром обдувал поля, сначала стих, а потом и вовсе прекратился, и солнце уже безраздельно господствовало на безоблачном небе, играя на только что заточенных лезвиях кос. Но лишь с наступлением заката, когда солнце стало прятаться за лесом Челмсфорда, пожилые мужчины, измученные жарой, начали покачиваться, спотыкаться и наконец покидать поле, а жены помогали им перебраться в места, где можно было отдохнуть в тени. Те, кто не смог продолжить соревнование, принимались хвастать, какими молодцами они были в юности, и заключали осторожные пари, кто выйдет победителем на этот раз. Женщины и дети работали граблями, пока сено, собранное примерно с десяти акров, не было сложено в копны, а затем погружено на телеги и повозки, готовое к вывозу домой. Фермеры зорко следили, чтобы каждому досталось по справедливости.

Лучи закатного солнца уже окрасили стебли золотисто-красным светом, и вскоре появился Джон, измученный и задыхающийся, волоча за собой косу, как сломанную игрушку. Его лицо было красным после дня на жаре, и он проговорил, вытирая рукавом шею:

— Все, я спекся... как гусятина.

Он сел на землю, прислонившись к повозке, опустил голову и шею в кожаный мех с водой и стал пить большими глотками. Марта подошла к Джону и, застясь от солнца, стала взволнованно всматриваться в даль.

— Томас еще косит? — спросила она.

Ответа не последовало, и она перевела взгляд на Джона, который, сощурив один глаз из-за льющегося со лба пота, пристально посмотрел на нее. Сделав еще один большой глоток, он сказал, улыбаясь:

— Конец Эзре Блэку.

Через два часа после захода солнца на поле оставалось пятеро. К ним в темноту послали зевающих и спотыкающихся детей, которые должны были отнести воду и узнать, кто из косарей держится, а кто вот-вот свалится. Вскоре уже ничего нельзя было разглядеть, кроме костров, на которых готовили пищу, но вдалеке слышались голоса перекликающихся мужчин, продолжавших косить, дразня и подзадоривая друг друга. Каждый советовал другому либо оставаться на поле и дальше, либо сдаться и отправиться к теплому огоньку костра, чтобы насладиться положенным отдыхом. Но через час уже и голосов больше не было слышно, раздавался лишь отдаленный шорох вечернего ветра, треплющего одинокие склоненные стебельки.

Марта сидела у огня, подкладывая сухую траву и наблюдая за детьми, которых развлекали маленькие кожекрылые летучие мыши, порхавшие над пламенем и охотившиеся за искорками от костра, как будто это были светлячки. Пейшенс, присевшая на землю, начала уже клевать носом, когда в свете костра появился какой-то человек и спросил, как ему найти миссис Тейлор. У него было румяное лицо и широкие плечи фермера, но рубашка отличалась лучшим качеством, чем у остальных жителей деревни, и, хотя пропиталась потом, выглядела вполне чистой. Пейшенс проснулась и, сделав знак Марте, чтобы та помогла ей подняться, неуклюже встала перед незнакомцем. Расправив передник на своем большом животе, она ответила:

— Я миссис Тейлор.

— Дорогая миссис Тейлор, меня зовут Эйза Роджерс. Я недавно приехал из Салема вместе с братом. Тут в Биллерике мне сказали, что у вас есть земля под паром у самой реки. — Он указал в сторону Конкорда и продолжал: — Я пришел, чтобы предложить за нее хорошую цену. Очень хорошую.

Пейшенс не отвечала, и тогда он добавил:

— Я делаю очень выгодное предложение.

— А кто вам сказал, что эта земля никому не обещана? — вмешалась Марта, с внезапной тревогой осознав, что речь идет о том участке, что предназначался Томасу.

Человек глянул в ее сторону, и Марта прочла в его взгляде недюжинную хитрость, даже коварство, которое вовсе не свойственно простому фермеру, ведущему торг.

— Рассказал мне об этом Эдвард Райт, жестянщик. — Мужчина вновь повернулся к Пейшенс и заговорил рассудительно и убежденно: — Миссис Тейлор, я собираюсь строить мельницу и хочу купить землю рядом с водой. Какие бы ни были первоначальные договоренности, если у вас нет по всем правилам скрепленного договора и если денег вы не получали, земля находится в вашем владении и вы можете распоряжаться ею по своему усмотрению. И к своей выгоде.

— Моего мужа сейчас нет... — неуверенно начала Пейшенс, вздрогнув оттого, что Марта с силой сжала ее руку.

— Земля обещана другому человеку, — сказала Марта, заметив плохо скрываемое раздражение, появившееся в лице мельника.

Он снял шляпу и дважды ударил ею о бедро.

— А что, если земля была обещана по-честному, а предложение было принято с обманными намерениями?

Нахмурившись, Пейшенс открыла было рот, но Марта вновь потянула ее за руку, чтобы та не отвечала.

— Ну ладно, — сказал, помолчав, мельник и кивнул Пейшенс. — Я поговорю об этом с вашим мужем, когда он вернется. Я остановился у преподобного Гастингса, если вы вдруг передумаете. Доброй ночи.

Он ушел, напоследок метнув исподлобья взгляд на Марту.

Когда звезды, как булавочные иголки, накололи свой путь по небосводу, в поле оставались двое. Марта, собрав мясо и хлеб, положила сверток в передник и попросила Уилла отвести ее в то место, где он последний раз видел Томаса. Уже издалека она разглядела его широкополую соломенную шляпу, возвышающуюся над шепчущей травой и отражающую слабый ночной свет, подобно парусу под луной. Марта молча протянула ему еду и питье и, когда он поел, почувствовала, как теплая ладонь обхватила ее руку повыше локтя. Его крепкие пальцы начали мять ее кожу, потом он отпустил ее и снова взялся за косу. Томас косил аккуратно, чтобы не задеть острым лезвием ни Марту, ни мальчика. Неподалеку она слышала ритмичные взмахи другой косы, а с ними вместе и потяжелевшее дыхание Эзры. Уилл взял Марту за руку, и они вместе направились к кострам, которые из соображений безопасности горели по нескольку рядом в разных местах.

После полуночи один за другим жители деревни — взрослые и дети — погружались в сон, а костры превращались в угольки. Ветер стал прохладнее, Марта легла под одеяло, прижавшись спиной к Пейшенс, дети тоже прикорнули рядом, чтобы не замерзнуть. Марта закрыла глаза, но сон не шел. Как труп чумного, перед ней вставал жестянщик, бросивший ей вслед неведомые и опасные слова: Томас Морган, «Благоразумная Мария», и горячая ненависть к этому человеку снова охватила ее, ибо именно он рассказал Эйзе Роджерсу про участок земли у реки, честь по чести обещанный Томасу. «Предложение было принято с обманными намерениями», — сказал Роджерс. Марта начала вертеться под одеялом, мучась мыслями, что бы это могло значить, и Пейшенс сердито велела ей лежать тихо. Марта медленно просунула ладошку себе в рукав и попробовала обхватить свою руку, как это делал Томас, и на мгновение представила тяжесть его рук, обнявших ее за талию. Она проснулась, когда светало и звезды ушли, резко села и потерла глаза. Несколько мужчин пошли в поле и остановились на некотором расстоянии от Марты. Они стояли неподвижно, глядя в одном направлении. Марта вскочила и, подойдя к ним, увидела, что еще пять акров были скошены этой темной ночью. Трава лежала срезанная и примятая, как будто по полю прошло чудовищных размеров мельничное колесо. Вдали можно было разглядеть двух человек, косящих новый ряд. Вот один из них остановился и тяжело оперся на косу, слегка покачиваясь, как будто балансировал на оторвавшейся льдине. Другой медленно и равномерно продолжал взмахивать косой, врезаясь в стебли притупившимся лезвием, — шаг-взмах, шаг-взмах, пока человек поменьше не прекратил косить и не свалился на свежесрезанный валок.

Упавшего Эзру Блэка унесли с поля, его не хлопали по плечу, ему не подносили эля. Заметны были лишь удивленные и недоверчивые взгляды проснувшихся мужчин и женщин, которые теперь бежали в поле поглазеть на победителя. Не веря своим глазам, люди смотрели на высокого человека, неутомимого и собранного, с косой в твердых и уверенных руках, который, словно качающийся Божий маятник, рассекал живые нити, протянутые между небом и землей.

Несколько миль до дому Томас шел пешком, отказавшись сесть сверху на мягкое и пахучее сено, сложенное в телегу, и Марта шла рядом, взяв его под руку у столба, отмечающего четверть мили.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Посильнее надавив ладонями на подушку, Брадлоу наклонился ближе к Хэммету Корнуоллу, сидевшему рядом с ним на кровати, и внимательно посмотрел на его большое печальное лицо, опущенные углы губ, безучастные влажные глаза и мешки под глазами, все еще сохранявшие сероватый оттенок. Великан Корнуолл начал беспокоить Брадлоу. В последнее время он часами молча сидел и смотрел на стены спальни, разве только иногда бурчал что-нибудь в ответ на вопрос или распоряжение товарища. Брадлоу смотрел на бледную, с проступающими красными пятнами кожу вокруг рта Корнуолла — след, оставшийся как напоминание о смерти, которой они чудом избежали. Недуг подкосил их молниеносно, лишь только они сошли на берег в бостонском порту, и, если бы не забота доброй миссис Паркер, хозяйки гостиницы, их обоих похоронили бы вместе с молодым Эдвардом Торнтоном.