зажмурилась, как кошечка, и задрала вверх довольно улыбающуюся мордашку.
– Нет. Не молодец, – решила я подразнить свою малявку.
– Как? – Улиточка вмиг насупилась.
– Ты любимый, самый –самый лучший молодец!
Я прижала к себе пыхтящее от нетерпения сокровище и поцеловала в макушку.
– Посиди немножко.
Маша откинулась на спинку лавочки и от удовольствия сама зажмурилась, как только что делала Улиточка. А я достала телефон.
– Моя школа, – с гордостью воскликнула Булочка, как только я поведала ей о переговорах, проведенных крестницей. Мы перебросились еще парой слов.
– Ну пока, пойдем кормить пернатых…, – сказала я и осеклась. Улиточки рядом не было. От страха у меня выступил пот и показалось, что даже волосы зашевелились. Нет! Нет! Этого не может быть! Как только она начала складывать предложения, мы с ней заучили заповеди – на улице от мамы никуда нельзя уходить, к воде и к дороге одной не подходить. И она никогда меня не доводила до предынфарктного состояния. Я рванула к пруду, выкрикивая имя дочери и захлебываясь слезами. Господи, пожалуйста! Пожалуйста! Причитала я и тут же звала Улиточку.
Обезумевшая от ужаса, я готова была уже нырять в воду, как вдруг услышала голос дочери в стороне от лавочки, где мы сидели, и Маши, которая шла к ней.
– Мам! Ты чего? Я здесь
– Аля! Здесь она!!
Увидев Улиточку, живую и невредимую, я бессильно опустилась прямо на траву. Почувствовала себя тряпичной куклой для школьного театра, из которой вынули руку. Самый «страшный» страх – это страх за ребенка. Нет ничего в мире мощней его. Иррациональный. Дикий. Каждую минуту. И если в повседневности он как-то заглушается делами и заботами, то вот в такие моменты захлестывает, как цунами, лишая разума. Забирая, как вампир, всю энергию. И сейчас, после встряски, у меня даже не было сил радоваться. Я только выдохнула и закрыла лицо руками. Потом поднялась и на ватных ногах подошла к воде, зачерпнув в горсть, плеснула себе в лицо.
Оказалось, Улиточка, чтоб не сидеть сиднем рядом со мной, нашла интересный объект в моей зоне видимости. Ее заинтересовала молоденькая девушка, почти девочка. Перед ней стоял мольберт, а на лавке раскрытый этюдник с волшебными принадлежностями художника.
Не дойдя нескольких метров, я увидела, что перед Машей, как из-под земли вырос шкаф в деловом костюме, с явным намерением оградить художницу от посторонних. Интересно, как это Улиточка обошла такого «Рэмбо».
– Дима, все в порядке, – тихо сказала девушка и мучительно покраснела. О, как я ее понимаю. Чуть стоит выйти из привычной зоны комфорта и все, приехали.
Я перевела взгляд на Диму и остолбенела.
– Димка?! – изумленно ахнула я. Это был единственный мой друг в школе. Димка Каюров. – Ты как здесь?
От удивления я даже забыла, что собиралась отругать Улиточку, потом поплакать от радости, расцеловать. Убедившись, что с дочкой все в порядке, я переключила внимание на одноклассника.
– Алька?! – не меньше моего удивился Димка. Искренняя радость мелькнула в его глазах, но тут же сменилась серьезным выражением, будто он охранял самого президента. – Я на работе, – тихо сказал он, опасливо оглянувшись на девушку.
– Вы знакомы? Так общайтесь, ничего страшного. Можете отойти и посекретничать. Мы пока с Ульяной заняты, – разрешила она.
А у меня в голове закружилась настоящая карусель. Нельзя на мою хрупкую нервную систему вываливать столько всего! Влюбленность Булочки, заключение договора, страх за Уляшку, а теперь еще и такая неожиданность. Нет, даже не неожиданность. Это просто потрясение.
Мы отошли в сторонку, и Димка, пользуясь разрешением, обнял меня, приподняв от земли.
– Ой, – пискнула я. – Придушишь.
– Ты не представляешь, как я тебе рад! – заулыбался он, мгновенно превратившись в того Димку, которого я знала. – Да у меня настоящий пердимонокль приключился. Получил травму, и большой спорт для меня закрылся. Сбережения пришлось отдать отцу – у него возникли проблемы в бизнесе. И получилось, что я остался у разбитого корыта. Хотя я подозреваю, что проблемы если и были, то они уже разрешились – отец всегда ведет дела честно. Это он решил меня проучить. Мол, не стал получать профессию, предпочел за мячиком гоняться, теперь пожинай плоды. И мне пришлось искать работу. Не буду ж я у отца деньги просить, когда в семье кризис. А я ничего не умею. Только мяч гонять и драться. В клуб идти вышибалой – так нарвешься на знакомых, со стыда сгоришь. К кому-то в личную охрану – тоже не вариант, придется сопровождать и опять нарвешься. Хорошо, вот подвернулась непыльная работка на первое время, пока не осознаю, как быть. Хозяйка домоседка, каких свет не видел. И не любит ни с кем общаться. Но иногда, как сегодня, ей приходит в голову порисовать с натуры. Как-то так.
Он виновато развел руками.
– Димка, – засмеялась я от радости. – Ты такой же классный!
– А это твоя дочка? Деловая такая! Подходит. Хорошо рисуете. А меня можете нарисовать? Вы знаете, как мама обрадуется!
Я хмыкнула. Да уж! Обрадовалась так обрадовалась. Чуть Богу душу не отдала.
– Вот, а потом и говорит: «Я вам петушка своего отдам. А еще обязательно найду Цветик –семицветик, и он исполнит любое ваше желание!». Ты знаешь, она и без Цветика-семицветика сама чудеса может делать. Хозяйка впервые, за все время, что я ее знаю, улыбнулась.
– Такая бука? – шепотом спросила я.
– Не, – так же по-шпионски ответил Димка. – Просто зашуганная какая-то. Ну пойдем. А то вдруг чего.
– Пойдем.
Меня снова чуть не размотало эмоциями. Моя маленькая Улиточка! Мое сокровище! Хотела порадовать маму. Я сглотнула комок слез, подступивших к горлу и несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, пытаясь выровнять дыхание.
– Извините, что так получилось. Ульяшка не попрошайка. Даже не знаю, что на нее нашло.
Девушка посмотрела на меня и покачала головой.
– Нет- нет. Не извиняйтесь. Она просто прелесть. И мне в удовольствие. Да и тренировка. Я портреты редко рисую. А тут она мне напомнила одного хорошего человека. Взгляд такой же. Просто удивительно. Я решила углем нарисовать, чтоб вас долго не задерживать. Ничего?
– Конечно, мне и так