Читать интересную книгу Повести (сборник) - Павел Бессонов

Дождик на улице усилился, и вновь входившие стряхивали у входа воду с кепок и бейсболок, вытирали платками мокрые лица.

Рутинная процедура суда была давно известна Виктору. Участники драки в качестве свидетелей, парни, говорили одно и то же, подтверждая обвинение к том, что Егор Шаров был зачинщиком и главным действующим лицом, отрицали своё участие в драке. Эдуард Косолапов отсутствовал – находился в больнице с бытовой травмой лица. Не было, конечно, и его родителей. Суд выслушал свидетельницу – это она звонила в милицию, – подтвердившую, что Валерий Степнов ушёл с места драки самостоятельно.

Виктор ждал, что придёт Клавдия, но она не появилась. Вынесенный приговор был мягче, чем требовал прокурор, но достаточно суровым: опять зона.

Суд скорый и справедливый. Демократический. Выступавший казённый адвокат скорее обвинял, чем оправдывал Жору. Всё…

В последнем слове обвиняемый подтвердил свою вину, просил суд о снисхождении…

В зале суда повторялась фамилия Косолапова, и явно было, что собравшиеся ждали других свидетельств и другого решения.

Виктор поискал глазами черноволосого мужчину, сидевшего у дверей. Его не было.

Судебное заседание произвело тяжёлое впечатление на Виктора. Однообразие выступлений свидетелей, а точнее, участников драки, говорило о сговоре. А полное равнодушие и спокойствие обвиняемого Шарова Егора при зачитывании приговора! Всё было проделано «как надо» и утверждено «по закону», как и обнадёжил в своё время Виктора начальник милиции капитан Лобанов. С фактами подобного судопроизводства Виктор уже встречался в области, но здесь, в провинции, эта заданность просто выпирала. Нечего было и думать о возможности пересмотра дела и нахождении виновного в убийстве Валерия.

Это последний день пребывания Виктора в городе. Завтра отъезд. Он решил после некоторых колебаний навестить Клавдию, узнать её отношение к решению суда. Заодно ещё раз повидаться с Верой и её ветераном войны – когда-то он теперь вновь приедет сюда!

Дождь, припустившийся к концу заседания, перешёл на чуть заметный, мелко сеющий из поредевшей облачности дождичек.

Выйдя из зала суда. Виктор прошёл мимо кафе, возле которого курили, обсуждая прошедший суд, мужчины, мимо приткнувшегося к киоску тяжёлого мотоцикла с громоздкой самодельной люлькой. Он пошёл вниз по мощёной улице, стараясь ступать по сухому. Выбоин в мостовой было так много, что Виктор не шёл, а скорее скакал, приближаясь к мосту.

Бетонное покрытие моста тоже пестрело лужами, отражающими свет фонаря на подходе к мосту, и Виктор, держась ближе к левой стороне, пытался их обходить.

Услышав тарахтенье мотоцикла, спускающегося к мосту. Виктор продолжал сложное движение около луж, и только когда треск работающего на полном газу двигателя стал очень близко, он скачком переместился к леерному ограждению. В тот же миг Виктор услышал позади себя скрежет металла по бетону и глухой вскрик. Оглянувшись, Виктор увидел упавший на бок мотоцикл с высоко вздёрнутой люлькой-коробом.

Из-под несуразной кучи металла слышался хриплый стон. Водитель лежал на спине, придавленный по животу и нижней части груди ребристой рубашкой цилиндров двигателя и всей массой машины. Лохмы чёрных волос мокли в наполненной водой выбоине, страдальчески выпученные глаза, уже не видя наклонившегося Виктора, глядели куда-то вверх, руки двигались медленно, словно пытаясь сбросить навалившуюся тяжесть.

Наклонившись к мотоциклисту, Виктор узнал в нём мужчину, сидевшего у двери в зале суда. Подсунув руку под голову мужчине, Виктор немного приподнял его. Тот хрипел. Вместе с хрипом вырывались с трудом, поодиночке, слова:

– Валера… сбил… столкнул… в реку… Валеру…

В горле мотоциклиста заклокотало, из угла рта выступила струйка тёмной крови…

«Вот он убийца, бешеный мотоциклист!» Мотоциклист затихал, умирал на глазах у Виктора.

Убедившись, что одному ему поставить мотоцикл на колеса не удастся, Виктор ещё несколько секунд смотрел на сразу как-то успокоившееся лицо мужчины. Никого и близко не было у этого моста, как, наверное, не было и тогда, в ночь гибели Валеры. Виктор быстро пошёл наверх, к центру, сообщить милиции, вызвать «скорую». Скорее всего, «скорая» не поможет!

По дороге мысли Виктора метались от одной крайности до другой. Сообщить милиции то, о чём сказал умирающий или ничего об этом не говорить? Если мужчина выживет, он сам расскажет о своём преступлении, а если не выживет, то сообщение Виктора будет воспринято далеко не однозначно.

Капитан Лобанов, узнав о предсмертном признании убийцы, внимательно посмотрев своими холодными серыми глазами, невозмутимо заметил, что это бред пьяного. Следователь Митюков также посчитает это самооговором и будет рьяно защищать свою версию. Косолапов испугается доследования и возможного раскрытия при этом роли Эдуарда как подстрекателя, Клавдия огорчится, что к смерти сына причастен её сосед, всегда по-доброму относившийся к Валерию и к ней, помогавший по-соседски…

Нет, не будет Виктор сообщать милиции, что сказал мотоциклист, а в его будущем рассказе появится эффектная трагическая развязка.

* * *

В пятницу с утра Семён Семёнович был как на иголках. Подписал, не вникая, какие-то бумаги, прочитал «по диагонали» какие-то письма… Он и всегда-то полагался на Марию Гавриловну – сомнительные документы она на подпись не подаст, «горячее» письмо передаст отдельно от остальных бумаг, подготовив к нему, если надо, необходимые справки…

Косолапова волновало заседание суда. Хотя Лобанов заверил, что всё предусмотрено, но на открытом заседании может появиться свидетель, о котором никто не знал, и такое поднести!

Вечером в четверг Семён Семёнович зашёл к сыну, уже выписанному из больницы. Сын лежал на диване, по телевизору шёл вестерн. В комнате было полутемно. На лице Эдуарда белела повязка, выше которой блестели глаза.

– Как здоровье. Эдуард? – бодренько спросил Семён Семёнович. В больницу навещать сына он не ходил.

– Нормально, – Эдуард говорил глухо, голос из-за сломанного носа изменился.

– Кто тебе всё-таки разбил лицо, Эдик?

– Никто. Сам на столб налетел в темноте. – В голосе слышался смешок.

– Ясно, – протянул Семён Семёнович, понимая. что узнать правду от сына не удастся. Да и зачем ему эта правда?

Семён Семёнович посидел ещё несколько минут в кресле, глядя на скачущих всадников в широкополых шляпах, думая о своём. Думал об одном: как пройдёт заседание суда.

Ночью он плохо спал, утром не позавтракал и вот теперь с нетерпением ожидал звонка от Викторин Аркадьевны, секретаря суда.

Зазвеневший телефон заставил Семена Семёновича вздрогнуть и схватить трубку так, как хватает спасательный круг утопающий. Виктория Аркадьевна, не торопясь, начала рассказывать, по каким статьям был осуждён Егор Шаров, что предлагал прокурор, как решил судья.

Ох, эти судейские крысы! Нисколько не интересует мэра судьба Егора Шарова. Будет ли он отсиживать срок или получит более лёгкое наказание, не всё ли равно! Таких Егоров в Вяземске сотни, а у него один сын!

Наконец, Виктория Аркадьевна сказала самое главное для Семена Семёновича: фамилия его прозвучала только раз в сообщении, что Эдуард Косолапов не в состоянии присутствовать на заседании по причине бытовой травмы…

Всё! Отлегло… Семён Семёнович медленно положил телефонную трубку. Заложив руки за голову, откинулся на спинку кресла.

Итак, в этот раз всё обошлось, хотя могло быть очень худо! На учёбу надо отравлять Эдуарда, подальше от теперешних дружков. Он ведь не такой уж плохой, Эдуард. То, что упрямый, хитрый, в лидеры стремится – так это его, Семена Семёновича, черты. Он своего добьётся, надо только помочь. Это во-первых. Во-вторых, обязательно отблагодарить Ивана Никитовича. Без его помощи вряд ли так удачно прошёл бы судебный процесс. Для Лобанова главное – получить звание «майор». И пусть он ещё лет пять поработает главным милиционером города, на весь следующий срок пребывания его, Семена Семёновича, у власти. С Лобановым можно работать.

Эти два вопроса можно решить одновременно. Профессор Пётр Сурков гостит у своей матери здесь, в городе. Полковник Жигалов приехал навестить своего отца. Срочно, под любым благовидным предлогом, надо организовать встречу этих нужных персон на подворье Ивана Никитовича Лобанова. У него там такая замечательная веранда с видом на реку! А жена Лобанова – мастер кулинарных дел… Собраться, посидеть. поговорить… Это всё с понедельника, а пока…

Семён Семёнович нажал кнопку вызова.

– Машенька! Есть причина расслабиться. Ты не против?

Мария Гавриловна, скромно потупившись, обошла стол шефа, повеяв на него ароматом духов, и зашла в комнату отдыха. Семён Семёнович, сообщив дежурному коротко: «Я занят!», лично защёлкнул замок двери приёмной.