Читать интересную книгу Повести (сборник) - Павел Бессонов

– Василий… А по отчеству?

– Василий Борисович… Зовите по имени…

– Так что вас, Василий, интересует?

– Виктор Петрович, я в газете веду несколько направлений, но главное для меня – культура. Я занят сбором материалов прошлых лет: публикаций рассказов, юморесок, стихов… Ваши стихи нашёл. Вы по-прежнему пишете стихотворения?

– Нет, не пишу. Перешёл на прозу, притом криминальную… Вот, приехал отдохнуть, а у вас такой криминал, парня убили.

– Да-да. Я в это дело не вникал, главный занимается.

– Олег Иванович Пухов?

– Нет. Пухов давно на пенсии. Другой. Сейчас на больничном, дома.

«Значит, никто здесь и не собирается выяснять или расследовать. Пройдёт суд, дадут информашку…»

– Много неясного в деле этом, как по-вашему?

– По-моему, всё ясно. Парня крепко побили, пошёл к реке умыться, головка закружилась – бульк! И утонул… – Василий улыбчиво сощурил голубые глаза за толстыми стёклами очков.

– Вон как просто! – Виктор засмеялся. – У меня впечатление другое. Хотя вам на месте виднее.

Пожав руку Василию, Виктор вышел из заведения, толкнувшего его на нелёгкий, иногда скользкий путь журналиста. Впрочем, в другом качестве Виктор себя давно не представлял.

* * *

Виктор подходил к дому тёти Даши, когда увидел коротко остриженную голову выглянувшего из-за забора Витьки, с каким уже познакомился. Пацан глянул испуганно и нырнул за забор.

– Эй, тёзка! Ты что не здороваешься»?

Пацан опять выглянул из-за забора, набычившись, пробубнил:

– Здравствуйте…

– Как твои дела? – Виктор подошёл к забору. – Случилось что-то?

– Случилось… К следователю наверняка потащат. Кто-то заложил, что я на площади был, когда там Рыжий с Валеркой дрался.

– Тебе-то что? Ты же Валерку не бил, правда? Как свидетеля, может, и вызовут. Скажешь, что видел, и всё…

– Мало ли чего я видел…

– Кирпич в руке Рыжего видел?

– Не было у него кирпича!..

– Вот и говори правду, не бойся…

Пацан был явно напуган. Его напугала жизнь, в которой, как оказалось, было много тёмного и страшного, в которой была смерть. Он помнил красивого парня Валерия, а потом видел его лицо в гробу – отёкшее, зеленовато-бледное, с навсегда закрытыми глазами. Лицо смерти…

* * *

В четверг следователь прокуратуры Митюков не был расположен к работе по делу об убийстве. Не связывались концы с концами. Не находилась свидетельница, звонившая по телефону, не были известны парни, участвовавшие в драке. Звонок начальника милиции, приглашающего для важного разговора, Митюкова не обрадовал. Сидя в кабинете Лобанова, он со скучающим видом разглядывал скудное оформление. Единственным украшением кабинета был, если так можно сказать, портрет Железного Феликса… Уезжая в командировку, прокурор просил оказывать помощь начальнику милиции, и поэтому Митюков принёс с собой все материалы по делу и ждал, когда Лобанов с ними познакомится. Время уходило, и Митюков стал беспокоиться, что опоздает на встречу с учительницей истории Риммой Васильевной. Роман с Риммой успешно развивался, и Митюков думал совсем не о следствии.

– Алексеи Степанович! – дошёл до Митюкова басок капитана. – У вас, по-моему, достаточно материала по несчастному случаю с Валерием Степновым. Версия о падении погибшего на камень из-за неосторожности при спуске по тропе, размытой дождём, убедительна. Проведите совместно с сержантом Городько повторный осмотр места происшествия, и вы наверняка будете иметь нужные вещественные доказательства. И дело это закроем.

«Понятно, куда гнёт капитан. Валерия всё равно не воскресить, как он попал в воду – не так уж важно, а Городько уж постарается вещдок найти». Просчитав в уме всю выгоду от этого хода дела для себя, лейтенант исподтишка глянул на наручные часы, и это не прошло мимо глаз Лобанова.

– Понимаю, что спешишь. Я уже закончил. Действуй. А с драчунами разберёмся отдельно. Вам только надо выяснить причину драки… Хотя, какая причина! Молодые, подпитые. Кто-то кому-то наступил на ногу – пошёл мордобой…

Когда дверь кабинета за лейтенантом закрылась, Иван Никитович достал из папки и перечитал заявление киоскёрши Виктории Павловны Смушковой.

Викторию Павловну капитан Лобанов знал как недовольную своей судьбой женщину, мать двоих дочерей и жену пьяницы Виктора Смушкова, которого никто иначе как Витьком не называл. В далёком девичестве Виктория была соперницей Маргариты Ильиничны, тогда выпускницы ПТУ, в борьбе за Семена Косолапова. Желая насолить Маргарите Косолаповой, она и сообщила о том, что была свидетельницей ссоры Эдуарда Косолапова с Валерием Степновым из-за девушки, и привела слова угрозы Эдика в адрес Валерия.

Немного подумав, Иван Никитович переложил заявление в другую папку. Папку убрал в нижний ящик стола.

* * *

В пятницу Виктор в почтовом отделении заказал разговоры по телефону с матерью и с редакцией своей газеты. Домашний телефон не ответил. Скорее всего, мать на рынке. А в редакции шла обычная в это время летучка, и Виктору пришлось подождать – и как он про неё забыл? Отпуск…

Летучка всегда проходила организованно. Педантичный главный редактор требовал кратко и ясно излагать свои мысли. «Мы – солдаты слова. Каждое слово как пуля в десятку…» – было его любимой поговоркой. Готовясь к разговору, Виктор мысленно составлял его конспект.

Оператор связи, миловидная круглолицая девушка, принимая заказ, чуть ли не после каждого слова, прочитанного ею в бланке, поднимала голову, посылая улыбку Виктору, наклонившемуся к окошечку.

Связь с областью была отвратительной, Виктору пришлось кричать в трубку, пальцем зажимая второе ухо, чтобы как-нибудь понять редактора. Ему стало всё же ясно, что Пётр Алексеевич дал добро на подготовку материала по криминалу в городе Вяземске. «Как обычно, на подвальчик…»

Девушка дозвонилась и по домашнему телефону Виктора, и он подробно отчитался по всем родичам, успокоил мать по вопросу своего здоровья. О трагедии в городе не сказал ничего.

Когда Виктор оплачивал разговор, вид у девушки был недовольный – она ничего не узнала по делу Валерия.

* * *

После обеда в кафе с Риммой лейтенант Митюков с сержантом милиции Городько и в присутствии понятых вновь осмотрел место, где, как предполагалось, Валерий Степнов получил травму черепа. Бродя в сапогах вблизи камня в воде, сержант нашёл маленькую пуговицу белого цвета. Её единогласно признали за пуговицу с рубахи Валерия. Таким образом, версия, предложенная следователем Митюковым и поддержанная начальником милиции Лобановым, нахождением вещественного доказательства в виде пуговицы блестяще подтвердилась.

Кто участвовал в драке на площади, Митюков узнать не мог, но в частной беседе сторож магазина Мефодиевич назвал имена друзей Эдика Косолапова. В первую очередь Мефодиевич назвал Жорку Рыжего, то есть Егора Шарова.

– Этот Жорка отсидел за драку. – Мефодиевич говорил, понизив голос. – Бандит да и только. Весь в наколках.

– А кто, по-вашему, драку начал?

– Не скажу. Не видел… Этот Жорка и начал, бандюга!..

Ещё не нашлась женщина, звонившая по телефону дважды. Многие в городе, в том числе и Римма Васильевна, считали, что организовал избиение Валерия Степнова сын мэра, но улик на него не было.

Митюков решил первым на беседу пригласить Егора Шарова. Эдуарда Косолапова вызывать не стал. Пока.

* * *

Адвокат, Иосиф Борисович, официально практикой не занимался, жил на скромную пенсию, но проводил платные консультации.

Жил он в Центральном районе, и Маргарита Ильинична по телефону договорилась с ним о встрече.

Иосиф Борисович жил в доме с небольшим земельным участком. На участке не пустовало ни пяди земли, клумбы пестрели цветами, деревья белели стволами, дорожки солнечно желтели песочком.

Маргариту Ильиничну встретил невысокого роста полный благообразный мужчина с уходящей за темя лысиной. Узкое лицо с крупным висловатым носом и живыми тёмными глазами излучало благожелательность и готовность оказать любую помощь.

Сбивчивую речь Маргариты Ильиничны адвокат терпеливо выслушал до конца, поощрительно кивая годовой.

– Мальчика надо спасать! – воззвала Маргарита Ильинична, трагически кривя тонкие губы и прижимая сухонькие ладошки к тому месту, где у женщин бывает грудь.

Она передала в руки мэтра юриспруденции конверт, и он, не вскрывая, ощутил весомость гонорара.

Убрав конверт в карман фланелевой куртки, Иосиф Борисович улыбнулся добрейшей улыбкой.

– Дорогая Маргарита Ильинична, вы напрасно так волнуетесь, – тёмные глаза его масляно поблёскивали. – Вы и ваш муж, уважаемый Семён Семёнович, естественно, не хотите, чтобы Эдуард рассматривался как подстрекатель, – это грозит статьёй. Такого можно избежать. Это непросто, – Иосиф Борисович сделал выразительную паузу. – Непросто, но выполнимо. Во-первых, вы должны встретиться с матерью Егора и предложить ей уговорить сына взять организацию драки на себя. Егору, за участие в драке и нанесение побоев впоследствии погибшему парню грозит срок, а вы поможете этой неблагополучной семье материально, сразу вручив некоторую сумму. Без свидетелей, конечно. Все остальные, кто присутствовал при драке Шарова со Степновым, в том числе и ваш сын, будут просто свидетелями. Я постараюсь поговорить со следователем. Он молодой ещё, но понятливый, – Иосиф Борисович ещё раз мило улыбнулся.