что все было очевидно… – Он признавался в своем безумии, в собственных ошибках, за которые пришлось расплачиваться мне. – Трава эта проклятая, – с досадой произнес он, – я даже не знал о ее существовании. Она напрочь отбивает все волчьи ощущения, с ее помощью можно внушить что угодно, обмануть кого угодно. Даже меня. А у тебя вообще не было шансов противостоять этому…
Горький ком в горле. Я ощущала себя измученной, разбитой, снова разодранной в клочья. Мне не хватало воздуха. И в ушах шумело. Проклятье, не хватало еще в обморок упасть. С трудом поднялась на ноги, прижимая к себе сумочку.
– Тань? – подозрительно произнес Бекетов, тоже вставая со стула.
– Спасибо, что рассказал, – только бы не разреветься. Так хотелось упасть на пол, обхватить себя руками, сжаться в позу эмбриона и реветь в голос, надеясь, что боль когда-нибудь утихнет, – это действительно для меня важно.
Отступила в сторону выхода, и Руслан нахмурился, в недоумении глядя на меня.
– Я пойду, – кивнула, не находя сил на что-то большее.
– Куда? – голос напряженный, аж вибрировал.
– Не знаю, – пожала плечами и побрела к выходу. Шум в ушах нарастал с каждой секундой. – Мне пора.
– Никуда ты не пойдешь! – в два шага оказался рядом, перегораживая мне дорогу. Сердце в груди опять зашлось от страха. Я здесь, в большом пустом доме, наедине с ним. Стоит ему захотеть – и от меня ничего не останется. Невольно попятилась, стремясь увеличить расстояние между нами. Рядом с ним тяжело дышать. – Ты останешься здесь!
– Я не хочу, – развела руками.
И от этой простой фразы Бекетов растерялся. Взглянул на меня как-то беспомощно, по-мальчишечьи, не зная, что сказать.
– Тань! Ночь уже. Куда ты пойдешь? – ему плохо удавалось сдерживать волнение
– Куда-нибудь, – пожала плечами и снова попыталась его обойти.
– Не уходи.
Сердце билось неистово, с силой ударяясь о ребра.
– Руслан, мне пора.
– Останься, пожалуйста.
– Зачем? – я этого искренне не понимала.
– Можешь, занимать любую комнату, – он проигнорировал мой вопрос.
– Я не могу оставаться здесь.
– Можешь. До утра, а потом решим, что делать дальше.
– Нечего тут решать. Я ухожу.
– Тань, не будь глупой. Я не отпущу тебя, – он попытался прикоснуться, взять меня за руку, но я отпрянула, затравленно глядя на него – его прикосновений мне не выдержать.
Бекетов понял это, остановился, поднимая в примирительном жесте руки.
– Мне нечего здесь делать! – процедила сдавленно.
– Ты же знаешь – это не так, – прямой взгляд, от которого хотелось спрятаться подальше отсюда.
– Я ничего не знаю!
Прижав сумку локтем к боку, прошмыгнула мимо него к выходу.
– Таня!
Он быстрее – дверь захлопнул перед моим носом, он привалился к ней спиной, лишая возможности сбежать. Мне его не сдвинуть, можно и не пытаться.
– Что Таня?! – измученно всплеснула руками. – Что?
– Прости меня, – прохрипел, глядя на меня так, что кишки крутить начинало. Я отступила назад, недоверчиво глядя на него. – Прости, – повторил Руслан, – я знаю, что тогда сотворил чудовищные вещи и оправдываться нет смысла…
– Ты бы на моем месте простил? – прошептала чуть слышно, глядя на него во все глаза.
Руслан сглотнул нервно и покачал головой:
– Нет. У меня плохо с прощением, – выдал обреченно,
– Вот тебе и ответ на вопрос. То, что случилось тогда в лесу, до сих пор меня в кошмарах преследует. То, как ты набросился. Как рвал, отдавшись воле кровожадных инстинктов…
Он вздрагивал от моих слов, будто каждый раз пощечину ему отвешивала.
– Я хочу попробовать все исправить.
– Для чего? Совесть свою успокоить?
– Нет. Ты мне нужна. Я хочу вернуть тебя.
В груди что-то оборвалось, затапливая горячим ядом до самого верха.
– Скажи, Руслан, ты развелся со мной? – поинтересовалась еле дыша.
Он молчал, гипнотизируя меня янтарным взглядом, а потом нехотя признался:
– Да. Практически сразу.
Горечь затопила, мешая нормально дышать. Казалось бы все логично, все правильно, но до чего же больно.
– Вот видишь, – заставила себя улыбнуться, несмотря на то, что внутри кровью захлебывалась, – мне нечего здесь делать. Я свободна.
– Таня, давай до утра разговор оставим. Сейчас ночь, ты устала, расстроена. Я понимаю, что ты не хочешь меня слышать, что тебе больно. Но давай поговорим на свежую голову, завтра. Без лишних эмоций… – Меня трясло так сильно, что он видел это: – Занимай любую комнату. Обещаю, что не потревожу тебя. А завтра поговорим, попытаемся найти выход.
Развернувшись, молча направилась к лестнице, чувствуя его взгляд между лопаток. Поднялась на второй этаж и зашла в первую попавшуюся комнату. Не то что мне хотелось остаться здесь на ночь, наоборот – мечтала сбежать на другой конец света. Просто, стоя там, внизу, рядом с ним, чувствовала, как ведет в сторону. Еще бы несколько минут – и от волнения упала в обморок. Мне нужен перерыв, возможность придти в себя, спрятаться от него за закрытой дверью.
Глава 9
Татьяна
Утром он дождался, когда я спустилась в кухню, не делая попыток ворваться ко мне, чем несказанно удивил. Опять включил сдержанного и заботливого? Зачем? Я знаю, какой он на самом деле. Меня больше не проведешь маской спокойствия. Я прошла в кухню, налила себе стакан холодной воды, потому что живот сводило от одной мысли о еде. Возвращение в черные тополя напрочь убило аппетит. Спиной чувствовала его взгляд. Цепкий, пристальный, ожидающий. Чего ты ждешь от меня, Руслан? Чего хочешь? У меня ничего нет, ничего не осталось, кроме страхов и сожалений.
– Тань, – раздался напряженный голос, от которого по спине прошел озноб, – мне надо уехать. На работу.
Я лишь пожала плечами:
– Поезжай, мне-то что?
А что я еще скажу? Не оставляй меня одну, любимый? Я привыкла к одиночеству. Оно пугает меня гораздо меньше, чем сам Бекетов.
Он смолчал, лишь нахмурился досадливо.
– Я не знаю, во сколько вернусь. Постараюсь пораньше, но, возможно, придется задержаться до вечера.
Это хорошо. Потому что рядом с ним дышать не получается, сердце грохочет так, что за этим грохотом ничего другого не слышно. И непонятно в чем причина: в том, что это Руслан, от которого, как всегда, голова кругом или в том, что теперь во мне живет страх и я постоянно начеку, наблюдаю искоса за каждым его движением, невольно ожидая подвоха. Наверное, я облегченно выдохнула, потому что Бекетов нахмурился еще сильнее. Смотрел на меня, не отрываясь, не мигая. Я не могла понять выражение его глаз. Что это? Сожаление? Недовольство? Боль? Не понимаю. Да мне и не надо этого.
– Можешь мне кое-что пообещать, – попросил тихо, а