и по боковой дорожке ушла на задний двор. Здесь все, как и прежде: ухоженный газон, большая деревянная беседка, зона барбекю, подвесные качели. Высокие кусты маскировали забор, отделяющий от соседних участков. За прошедший год Бекетов здесь ничего не менял, хотя, помнится, планы были и немалые. Устроившись на качелях, легонько оттолкнулась от земли и начала медленно раскачиваться, подступали невеселые мысли, главная из которых – как быть дальше. Но сколько бы ни думала, сколько бы голову ни ломала – ответа не находилось.
Я просидела на улице несколько часов, гипнотизируя взглядом окна дома, не решаясь снова войти внутрь, до тех пор, пока живот не свело от голода. Последний раз я ела вчера утром. Тяжело вздохнув, поплелась к входу, с каждым мигом все больше недоумевая, почему я не ушла сразу, как только за Русланом дверь закрылась. Зачем продолжаю себя изводить болезненными воспоминаниями, сомнениями, рассуждениями? Какой в этом смысл? Страшно признаваться в этом самой себе, но мне хотелось увидеть Руслана. Хотя бы еще раз, хоть одним глазком. Услышать его шаги, почувствовать его присутствие рядом. Настолько иррациональное желание, что на саму себя захлестнула злость, затопила до самых краев. Увидеть его? Почувствовать? Зачем?! Мало мне прошлого раза? Не начувствовалась зверя? Ненормальная!
Словно молнией прострелило с головы до пят. Уходить надо, пока дверь открыта, пока на цепь не посадил! На ходу закинула в себя кусок хлеба, не почувствовав вкуса, взяла сумку, сиротливо висевшую на вешалке возле входа, и снова вышла на улицу.
Духота опять неприятно навалилась, прошлась испариной по коже. Когда же начнется этот чертов дождь? Спустилась по ступенькам и вышла на тротуар. Рядом с домом Бекетова ни души, а поодаль были люди. Я стремительно развернулась и пошагала прочь, не желая опять видеть чужие смущенные взгляды. Упорно шла вперед, взглядом скользя по серому плавившемуся асфальту. Из принципа не смотрела по сторонам, игнорируя прохожих, кожей чувствуя, как они меня рассматривают. Невыносимо чувствовать себя как на витрине, возле которой толпится народ, расталкивая друг друга локтями. А впереди, как назло, показалась целая толпа – человек десять. Семьи. Мамы, папы, дети, собрались возле своих домов, что-то обсуждают. Надеюсь, не меня.
Или меня?
Аж передернуло, поэтому свернула на первую попавшуюся улицу и чуть не зарычала от разочарования – навстречу мне шли девчонки: Наталья и Алиса. Они все сговорились, что ли? Почему столько народу в поселке? Ах да, сегодня же воскресенье. Работают только такие маньяки, как Руслан, остальные наслаждаются законным выходным. Ругая себя за неосмотрительность, за то, что выскочила из дома в самый "час пик", перешла через дорогу на другую сторону улицы, мечтая, чтобы меня не заметили.
Конечно же, даже такие простые мечты не сбылись, как и все остальные мои грезы.
– Таня! – раздался голос Наташи, и я мысленно застонала.
Хотелось прибавить шаг, чтобы избежать нежелательной встречи, но сдержалась. Все равно не смогу убежать, какой смысл еще больше позориться? Поэтому остановилась и хмуро посмотрела на подруг, бегущих ко мне через дорогу. Как всегда, обе будто воздушные. Когда-то и я такой была, и наша троица смотрелась очень органично, а сейчас от меня лишь тень осталась, и эта тень сжалась при их приближении еще больше.
С Алисой я тогда не успела поговорить, а вот наш разговор с Натальей помнила очень хорошо. И она помнила, судя по тому, как смотрела на меня, расстроено, грустно, будто извиняясь.
– Привет, Тань, – они поздоровались, а я только кивнула.
То ощущение единства, которое свойственно друзьям, давно исчезло. Теперь рядом с ними я ощущала себя скованно, неуверенно. Да и они тоже замялись, не зная, что говорить.
– Как дела? – наконец, промямлила Алиса.
– Лучше всех, – получилось монотонно, без единой эмоции.
– Правда? – уточнила она, вскинув на меня наполненный надеждой взгляд.
– Нет.
Конечно же – нет! Это очевидно, и не надо задавать мне глупых вопросов! Я злилась. Да, на них я злилась, и обида, таившаяся в глубине души, снова всколыхнулась. Они для меня были как родные сестры, о которых мечтала с самого детства. Только все зря. Отвернулись, как и все остальные.
– Я рада, что ты вернулась, – подала голос Наташа. Обычно бойкая младшая Бекетова в этот раз мялась, не знала, куда себя девать.
– Все рады, – поддержала ее подруга.
– Хорошо, что мне удалось вас порадовать, – я не сдержала колкость.
Здесь всегда все рады. Одна, мать ее, большая радостная семья. Изгнали меня незаслуженно – радость. Насильно, хоть и справедливо вернули обратно – тоже радость. Только мне одной хреново до невозможности.
– Нам тебя не хватало. Если вдруг что-то потребуется – обращайся, с радостью поможем, – Алиса попыталась разрядить обстановку, но я лишь еще больше рассердилась.
– Алиса, не надо! Где были вы все год назад? – кивнула через плечо, обозначая прошедшие события. – Где была ваша помощь, когда от меня все отвернулись?
Они молчали обе, с несчастным видом переглядывались, краснели.
– Нам так жаль… – прошелестела Наташа.
– Не стоит. Ваша жалость и помощь нужны были тогда, – мой голос дрожал от негодования, от слез, которые собрались в уголках глаз, – а сейчас не надо. Я привыкла справляться сама.
– Тань, – Алиска жалобно всхлипнула, – ну прости. Все выглядело так… хреново, очевидно. А когда эта волчица безумная пришла и вывалила все… ты не представляешь, как я жалела. Ревела всю ночь.
– И я.
– Бедные! Тяжело же вам пришлось, – желчь невозможно было удержать. Она кипела и требовала выхода, – я так понимаю, все в поселке в курсе подробностей?
– В курсе. Ты же знаешь – у стаи нет секретов.
– Знаю, – именно в этот момент окончательно решила, что уйду. Мне не нужны вот такие диалоги. Мне вообще ничего от них не нужно. Пусть катятся на все четыре стороны со своими извинениями.
– Танюш, прости, что обидели тебя.
– Никаких обид, девочки, – примирительно развела руками, – обидеть могут свои: близкие, родные, друзья, а чужие – навряд ли.
– Тань, не надо так, пожалуйста, – у Наташи из глаз покатились слезы, – мы не чужие.
Я лишь головой покачала:
– Помнишь, что ты сказала мне в прошлый раз?
Бывшая подруга стала белой, как полотно:
– Я сама не осознавала, что говорю…
– Все ты осознавала! – оборвала ее нетерпеливо. – И была права. Мне больше нет места в Черных Тополях. Я здесь – никто. И вы мне – никто.
Обошла их и, вцепившись потными пальцами в ремешок сумки, поспешила прочь, а бывшие подруги только в спину смотрели, не решившись остановить. Я шла вперед, не разбирая дороги, с каждым мигом все больше