я, — давай, нападай, посмотрим, на что ты способен.
— Да идите к черту! — он быстрыми движениями скрывается за углом дома. Кажется, он решил сбежать.
Подхожу к парню, на которого изначально было совершенно нападение.
— Ты как?
— Да ты псих, — говорит он с улыбкой, — мое уважение.
— Я сам не до конца осознал, что сделал, — говорю я и упираюсь спиной в стену, — словно выпал из реальности на секунду, будто больше не хотел жить. А потом рука сама дернулась и спасла меня. Не поверишь, сейчас такую эйфорию чувствую.
— Понимаю тебя прекрасно: жить осталось несколько секунд, а у тебя есть всего четыре слова перед вечностью. Если бы ты знал, что вот-вот умрешь, какие бы четыре слова ты сказал?
— Это какой-то мысленный эксперимент?
— Ни какой-то, а вполне конкретный, — улыбается он, — так какие?
— Не знаю, не нахожу таких слов. Мне бы хватило и трех, наверное, или даже двух.
— Нет, эксперимент состоит именно в том, чтобы слов было четыре.
— Пока не отвечу тебе, подумаю.
— Что же, ладно. В любом случае, спасибо за помощь. Спас, а сам не знаешь кого.
— Представься, буду знать.
— Конрад Ньюман. И знай, я не какой-нибудь там нацик. Просто, скажем так, лицо, не равнодушное к делам в государстве. Видишь, к чему приводит забота о родине?
— Извини, мне сейчас совершенно не до политики.
— Оно и понятно, тебя чуть не убили только что.
Когда Конрад произносит эти слова, меня пронзает поток холодного ветра. Растираю плечи руками.
— Ты бы хоть куртку надел, простудишься, — Ньюман говорит это в явно шутливой манере, пародируя родительские нотации.
— Переживу.
— Это ты сейчас такой смелый, бесстрашный “самоубийца”. А завтра у тебя будет болеть спина и горло, глаза будут слезиться, а нос потечет. Тебе оно надо?
— И то верно, рано умирать. Зайдем внутрь?
— Ты иди внутрь, а я пойду своей дорогой, — отвечает он, — мне надо спешить. Предлагаю встретиться здесь позже и отметить знакомство и спасение.
— Давай через недельку, у меня как раз время будет.
— Сойдет, — говорит он и быстрым шагом уходит. На секунду мне кажется, что я его уже где-то видел, но я не могу понять, где.
Оставшуюся ночь, вплоть до трех часов, когда бар закрывается, пью разные коктейли. Все никак не могу опьянеть. А может быть некоторые люди просто одинаковые в обоих ипостасях и даже не чувствуют, что пьяны? В один момент со мной чуть не происходит очередное приключение.
Играет музыка, люди танцуют. Смотрю на них и грущу: может тоже потанцевать? “Один? Ты дурак что ли?” — спрашиваю я у себя. Слева от меня сидит премилая девчушка, которая выглядит довольно веселой. Но не танцует. Может пригласить её на танец? Почему нет, это будет неплохо, да и вряд ли она откажется. Какое-то время ломаюсь, но в итоге решаюсь. Однако перед тем, как произнести первое слово, во мне неожиданно все внутри обвалилось. Некая сторона меня будто бы возопила, что не надо этого делать. Словно я пожалею о том, что скажу, причем очень сильно. Нет, не могу, не буду.
Ровно в тот момент, когда я решил для себя, что все же не буду звать её на танец, она встает на костыли и уходит из бара. Я сижу ни жив, ни мертв. Если бы я действительно пригласил её, то умер бы на месте, осознав, что сделал. Внутри меня холодеет. Еще немного бы и всё…
Ночь на удивление теплая. На улице никого. Не спеша возвращаюсь к себе домой под самое утро, после чего падаю лицом в постель. Заинтриговал меня этот Конрад Ньюман. Кто он и что несет за собой? Мне было плохо. Последние месяцы мне было очень плохо и скучно, скучно жить, скучно идти дальше. Хотелось просто некого покоя и забвения. Но сейчас, что-то заинтересовало меня. Боюсь. Как бы не разочароваться вновь. Мысли. Они текут через голову куда-то вниз, под землю, утягивая меня в темноту. Не могу думать. Спать.
2 ночь
Всю остальную неделю я провел на измене. Ходил по улицам и озирался, вглядывался в лица прохожих. Такое бывает, когда знакомишься с интересным человеком: тут же начинаешь искать его в толпе людей, ожидая случайной встречи на улице. Так и случилось с Конрадом. Однако встретить мне его не удалось. Сколько бы я ни напрягал зрение, сколько бы лиц ни осматривал, его не увидел. Мимо шли толпы, носились машины, создавая завесу выхлопных газов. Дни были серые. После случая с сумасшедшим, что чуть меня не зарезал, я начал опасаться. Сам не знаю чего. То ли того, что он меня подкараулит и зарежет, то ли того, что таких как он может быть много. Во внутреннем кармане пальто стал носить с собой кухонный нож. Так спокойнее. В груди моей билось чувство предвкушения заветных выходных, дабы вернуться в тот бар. С ним прошел я через всю эту неделю, не замечая ничего, пропуская информацию сквозь себя навылет. Но время пришло.
Воздух стал чуть теплее с прошлой пятницы. Ветер снова подгоняет меня к бару. Повинуясь ему, я словно плыву по течению невидимой реки, плыву, посылая взгляд в пустоту. На улице никого, лишь я. Быть может, вокруг меня сейчас идут люди, но я их не вижу и не слышу, что мне до них? Они, их мысли и устремления стали шепотом среди мертвых деревьев.
Небо разделено напополам. На востоке темно до невозможности, только блеклые звезды видны в небе. На западе облака стелются бордовым фронтом. В один момент мне кажется, что я пересекаю не пространство, а нечто большее, но уловить мысль или сформулировать её. Передать бы эту картину в фильме. А зачем? К черту, не выйдет нафига. Красивое небо. Любое небо красивое; зачем другим твой небосвод? Передай свои чувства. Они тоже никому не интересны, ты придаешь им слишком много весу. Ведь вся эта история была бы отличным сюжетом для киноленты, не зря же учился? А если зря? На кого я учусь и зачем? Ведь ты мог окончить свою карьеру в трамвае. Было бы забавно. Нет. Вот, передо мной дверь бара, и я спасен от мыслей.
Сегодня здесь меньше народу, чем в прошлый раз, так даже лучше для меня, не люблю переполненных мест. Сажусь за стойку. Разглядываю полки, уставленные бутылками, содержащими всевозможные виды алкоголя. Не могу выбрать.
— Налить что-нибудь? — вдруг спрашивает бармен.
— Не знаю… что у вас есть? — рассеяно отвечаю я, а сам обвожу бар взглядом в поисках Конрад, — давайте начнем наше