— В настоящее время Грейнджер болен. Он не смог присутствовать на совещании, и отчет был зачитан секретарем Фонда. Это очень интересный отчет, хотя и весьма сумбурный…
Несколько человек тихонько хихикнули.
— Как я уже сказал, Грейнджер болен. Его ум уже не столь ясен, как был, когда несколько лет назад он присоединился к нашему Фонду.
Значение его слов было ясным. Некоторые члены фонда обменялись усмешками. Другие, друзья Грейнджера, выглядели невеселыми.
— Грейнджер пишет, что мы сможем воспользоваться культурным наследием Лонна, если каким-то неясным и явно дорогостоящим способом сумеем вернуть к жизни расу мертвых людей, хотя мы даже не уверены, что они существуют. Фонд Уэстона тратит деньги только на здравомыслящие исследования, которые могут в результате улучшить жизнь американцам. Поэтому я буду голосовать против всего, что выглядит таким же неопределенным, как предложение Грейнджера. Я не хочу тратить миллионы на ловлю синиц в небе, особенно если они существуют лишь в воображении Грейнджера.
Он тяжело опустился в кресло, зажег сигарету и стал ждать ответных реплик. На дальнем конце стола встал высокий, весьма изможденный человек. Уэстон кивнул ему.
— У вас есть что сказать, Джордон?
Филип Джордон улыбнулся. При этом он стал похож на высохшую голову, кости уродливого лица которой покрывает лишь натянутая кожа.
— Я согласен с вами, Уэстон, — сказал он, — Но я хочу пойти дальше. Грейнджер выбит из седла. Он стал слишком старым и мечтательным. Он недостаточно агрессивен для нашего Фонда. Я хочу, чтобы собравшиеся здесь попросили его выйти из Фонда навсегда.
В комнате возникло движение, когда все начали перешептываться между собой. Потом кто-то сказал, не вставая:
— Потому что Грейнджер положил конец вашему промыслу в Фи- црое, а, Филип?
Филип Джордан побагровел.
Уэстон поднялся на ноги и стукнул кулаком по столу.
— Минутку, — прогремел он, — Филип занимает в Фонде хорошее положение. Было уже доказано, что он никак не связан с «Сульфаной Инкорпорейтед». Почему же некоторые до сих пор упорно…
Вскочил человек, бросивший вызов Джордону. Его звали Уикс, и он был одним из немногих сторонников Грейнджера в этой комнате.
— Потому что, — заявил он, — Джордон замечен в многолетних связях с «Сульфаной». «Сульфана» получает от него поставки где-то неподалеку от Фицроя. Из этого вытекает все остальное. И я докажу это, либо завтра же положу на стол мое заявление об отставке. Доброго вам дня, джентльмены.
Он со скрипом отодвинул кресло и вышел из комнаты.
В комнате наступила тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием Уэстона. Мало кто смел так его оскорблять. Он владел и управлял самым обширным научным Фондом в Америке.
— Уэстон владеет мозгами Америки, — таков был не выходящий из моды слоган.
— Может, еще кто желает выйти из этих дверей? — наконец, спросил он.
Никто не шевельнулся. Желающих больше не нашлось.
— Я принимаю ваше предложение, Джордон, — сказал Уэстон. — Грейнджера попросят немедленно уволиться.
ИЗ ИНТЕРВЬЮ ЧАЛЬЗА УЭСТОНА, ПРЕЗИДЕНТА ФОНДА, ДАННОГО «NEW YORK CITI-ZEN»:
— Отчет Грейнджера не имеет никакого отношения к Фонду. Мы не собираемся доказывать правоту его слов или отрицать их. Нужны дальнейшие исследования. Лично я могу сказать, что где-то в глубине души сомневаюсь, что в отчете содержится вся правда.
30 августа, «NEW YORK CITI — ZEN»: Джон Грейнджер, человек, посетивший город мертвых, уничтожил прекрасные возможности сделать дальнейшую карьеру в Исследовательском Фонде Уэстона, внезапно уйдя в отставку без объяснения причин. Считается, что именно заявление главы Фонда Чарльза Уэстона и вызвало неприязненные отношения между этими двумя людьми.
ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА. Несколько лет прошло с тех пор, как Грейнджер оставил общественную деятельность. Тогда, в 2033 году, прошло почти незамеченным его заявление о намерении исследовать Равнину Парна собственными силами. Для этого был создан Научный Фонд Грейнджера и Брендона. Прелюдией к возникновению этой организации может служить письмо от Лестера Р. Брендона из Йельского колледжа:
«Джону Грейнджеру, 14 Ридж-Роуд, Брайтон, Нью-Йорк.
Уважаемый мистер Грейнжер,
Наша прошлая переписка была интересна, но не привела ни к каким результатам. Я с большим интересом изучил нападки Уэстона на вас и согласен, что Филип Джордон принимает активное участие в том, чтобы не дать нам посетить Лонн. Джордон в недавнем прошлом открыто занимался бизнесом с «Сулъфаной Инкорпорейтед». Я готов присягнуть, что продукты «Сульфаны» невозможно производить искусственно. В них были найдены неизвестные нам химические компоненты. Но их препараты работают даже в тех случаях, когда медики считают невозможным произвести лечение, «Сульфана» вылечивает и затягивает любые раны за пару дней. Практически, она вытаскивает человека из могилы, когда традиционная медицина терпит поражение.
Я верю в то, что наша экспедиция в Лонн будет преследовать двойную цель. Я попытаюсь помочь вам оживить эту странную расу, о которой вы пишите. Я также попробую проследить источники «Сульфаны». Организация, владеющая ею, хранит монополию и грабит общество своими людоедскими ценами. Мне бы хотелось сделать так, чтобы «Сульфана» стала доступной всем людям, и одновременно помочь вам спасти жителей Лонна.
Я понимаю, что у вас неважное общественное положение. Уэстон буквально уничтожил вас. Но для меня это не имеет никакого значения. Я молод и не имею никакой репутации. Эта экспедиция может сделать меня известным. Но, в любом случае, она мне не повредит, потому что вредить нечему.
Сердечно ваш,
Лес Брендон».
И было еще одно письмо от 4 сентября того же года:
«Джону Грейнджеру, 14 Ридж-Роуд, Брайтон, Нью-Йорк.
Дорогой Джон,
Все готово. Я нашел повариху, миссис Дженни Хадсон, которая тверда духом и к тому же прекрасно готовит. Ее муж, которого все зовут Малютка Хадсон, несколько лет работал швейцаром в нашем колледже, будет очень полезен в экспедиции. Он больше шести футов роста и обладает соответствующей силой. Рад был услышать, что ваша жена хочет сопровождать нас. Из вашего описания я понял, что она очень приятный человек, что весьма поможет нам в экспедиции.
Буду ждать вас на Марсе, в Фитрое, в октябре. К тому времени на равнине Парна уже пройдет период жары. В этом месяце я планирую переправить на Марс из Нью-Йорка пустынный вездеход, и проследить, чтобы его благополучно доставили в Фицрой.
Ваш друг, Лес Брендон».
Маленькие искорки вспыхивали в густом шлейфе пыли, поднятой автомобилем, движущимся по равнине Парна. В машине сидели и исходили потом пять человек. Хуже всего приходилось Дженни, жене коротышки Хадсона. Дженни, жирная и потливая, ворчала не переставая с тех пор, как вездеход выехал из Фицроя, последнего марсианского поселка на краю равнины Парна.
Малютка Хадсон к настоящему времени перестал обращать внимание на жену, хотя широкое лицо его побагровело от оскорблений, которыми та осыпала его. Но если Дженни доставала всех своим нытьем, то остальные пассажиры были на удивление спокойны.
Джон Грейнджер улыбаясь, вел машину, крепко держа руль.
— Потерпите еще полчасика, — сказал он, — К тому времени мы будем уже близко от Лонна. А возле гор гораздо прохладнее.
Дженни фыркнула.
— Я уже говорила и повторю снова, Джон Грейнджер. Я не одобряю посещения мертвецов. Это вам не…
Рот Малютки Хадсона медленно распахнулся.
— Эй, Дженни, почему бы тебе не заткнуться. Ты только всех раздражаешь.
Дженни громко щелкнула челюстями.
— Не приказывай мне заткнуться, Малютка Хадсон, — окрысилась она, — Я говорила и буду…
— Потерпите, Дженни, — сказал молодой человек, сидящий сзади за откидным столиком с картами, — Здесь слишком тесно. Потерпите, пока мы не приедем в Лонн. Там мы натянем ринг, и можете проводить там с мужем сколько угодно раундов.