— Не смей, Нелл Хоторн! — взорвался я. — Не смей вешать это на себя! Ты не заслуживаешь подобного дерьма.
Пораженная, она отступила, испуганная этой вспышкой бешенства.
— Колтон, я только говорю, что он с самого начала не скрывал…
— Остановись. Хватит, и не продолжай. Да, ты вообще не должна была связываться с этим м…ком, но тому, что он сделал, нет оправдания. — Я снова привлек ее к себе, несмотря на сопротивление. — Ты теперь меня боишься? — спросил я, меняя тему.
— Немного. Ты был… страшный. Ты… ты его просто в лепешку расплющил. Даже после того, как он тебя ударил. А я видела, как он дерется.
Я шокированно уставился на нее.
— В смысле, по телевизору?
Она покачала головой.
— Нет, в метро. Об этих боях еще твой друг говорил. В Гарлеме.
— Ты там бывала? — обалдел я. Шокирован, поражен, ужаснулся — этим ничего не скажешь. Подпольные бои — жестокое, подлое месилово, где озлобленные, беспощадные парни буквально убивают друг друга. Что ж, можно было догадаться.
— Да. Только мне не понравилось.
— Надеюсь. Еще этого не хватало. — Я старался, чтобы голос не дрогнул.
Не удалось. Лицо Нелл осветилось догадкой:
— Ты в них участвовал?
— Приходилось.
— Почему? — спросила она совсем тихо.
Я покачал головой.
— Это тоже часть сделки, детка.
Ее передернуло.
— Не называй меня деткой, — сказала она негромко, но с нажимом.
— Извини.
— Ничего. Это Дэн меня так…
— Знаю, слышал. — Я снова притянул ее к себе, и мы посмотрели в глаза друг другу. — Ответь на один вопрос. Ты меня боишься?
— Я уже сказала — немного. Я боюсь того, что ты можешь сделать. С другой стороны, с тобой я чувствую себя в безопасности. Ты меня не тронешь.
Я взял в ладони ее лицо. Слишком фамильярно, слишком демонстративно любяще, слишком рано. Но я ничего не мог с собой поделать.
— Я защищу тебя. От других и от тебя самой. Всегда буду защищать.
— Почему? — донеслось едва слышно.
— Потому что я так хочу. Потому что… — Я мучительно подбирал правильные слова. — Потому что ты этого заслуживаешь. И тебе это нужно.
— Нет.
— Да.
Она затрясла головой:
— Нет, я этого не заслуживаю.
Я вздохнул, понимая, что так ничего не докажу.
— Нелл, заткнись.
Она засмеялась звенящим как колокольчик смехом, отчего я улыбнулся ей в волосы.
— Ну так что, покажешь мне свою мастерскую?
— Сейчас четыре утра. Мы в Трайбеке, а мастерская в Куинсе. В дальней части Куинса. И машины у меня сейчас нет. Я шел сюда от бара.
— Пешком?! С ума сошел! Это же кварталов двадцать!
Я пожал плечами:
— Я люблю ходить.
— Ну, тогда такси возьмем.
— Тебе что, правда так приспичило посмотреть мою мастерскую?
— Ага. И я правда не хочу здесь оставаться. — Нелл снова передернуло.
— Ну, тогда штаны надевай, и двинули.
Она снова засмеялась, как фея Динь-Динь.
— Нет уж, штаны для мужиков. — Она исчезла в своей комнате. — Сейчас хоть не подглядывай, Перви Макги.
— А ты дверь закрой, балда.
Дверь с грохотом захлопнулась. Я засмеялся. Хорошо, что Нелл может смеяться. Значит, худо-бедно держится. Хотя с ней что-то происходит. Это она для меня спектакль устраивает. Скоро на руках у нее появятся свежие порезы.
Нелл вышла в джинсах и фиолетовой футболке с острым вырезом. Мне сразу пришлось смотреть по сторонам, чтобы не слишком откровенно пялиться. Ей сейчас не до моих желаний. А может, всегда не до них будет. Она подхватила сумку со стола, куда я ее положил, пока замывал кровь.
Я протянул ей руку.
— Пошли, Динь-Динь.
Руку Нелл приняла, а над прозвищем задумалась.
— Почему Динь-Динь?
— Из-за твоего смеха. У тебя такой музыкальный смешок, как у феи из «Питера Пена», — пожал я плечами.
Она нечаянно рассмеялась тем самым смехом и зажала рот.
— Блин, теперь стесняться буду. Но ты можешь называть меня Динь-Динь, если хочешь.
— Не стесняйся. По мне, так это очаровательно.
Она сморщила нос, запирая дверь.
— Очаровательно? А это хорошо?
Я поднял бровь.
— Я могу придумать для тебя много определений. Пока давай ограничимся очаровательным.
— И что это значит? — Она самым невинным образом взяла меня за руку.
Я махнул проезжавшему такси с горевшим верхним фонарем. Мы сели в машину. Назвав свой адрес, я смотрел, как таксист вводит его в навигатор. Когда мы тронулись с места и из магнитофона поплыла заунывная арабская мелодия, я повернулся к Нелл.
— Ты уверена, что хочешь услышать ответ?
Она приподняла подбородок.
— Да.
— В тебе сочетается много разного, Нелл Хоторн. Ты непростая. Ты очаровательная. Прелестная. Забавная. Сильная. Красивая. — Казалось, она борется с эмоциями. Я продолжал: — Ты страдающая. Ты причиняющая боль. Ты поразительная. Ты талантливая. Ты сексуальная, как хрен знает что.
— Сексуальная как хрен? — Она наклонила голову набок, едва заметная улыбка тронула ее губы.
— Ага.
— Это больше или меньше, чем дьявольски сексуальная?
— Больше. Гораздо больше.
Она кивнула:
— Ты милый. Но мы смотрим на меня по-разному.
— Согласен. — Я посмотрел на наши сплетенные пальцы и снова на Нелл. — Что же ты видишь, когда глядишь на себя?
— Слабая. Испуганная. Пьяная. Злая. Безобразная. Убегающая, — перечисляя все это, она отвернулась от меня и глядела в окно. — Я ничего не вижу. Никого.
Разговорами невозможно изменить то, что она чувствует, поэтому я промолчал. Просто держал ее за руку и позволил молчанию тянуться несколько кварталов.
В конце концов она повернулась ко мне:
— Почему ты не протестуешь, когда я несу такой вздор? Почему не убеждаешь меня в обратном?
— А что, поможет? — спросил я. Нелл прищурилась и покачала головой. Я пожал плечами. — Вот тебе и ответ. Могу сказать, что я вижу. Могу сказать, что о тебе знаю. Я знаю, что чувствую. Я могу показать тебе, кто ты на самом деле. Но спорить с тобой бесполезно. По-моему, мы оба не раз сталкивались с теми, кто пытался нас изменить. У них это не получилось. Только мы сами можем себя изменить. Давай позволим себе исцелиться.
— Но я не такая, как ты говорил, совершенно не такая, и не могу себе помочь. Меня нельзя… изменить… исправить.
— Ты твердо решила всю жизнь быть несчастной?
— Черт бы тебя побрал, Колтон! Зачем ты в это лезешь? Ты ведь меня не знаешь!
— Хочется, — ответил я сразу на обе последние фразы.