104
Ты не меняешься с теченьем лет.Такой же ты была, когда впервыеТебя я встретил. Три зимы седыеТрех пышных лет запорошили след.
Три нежные весны сменили цветНа сочный плод и листья огневые,И трижды лес был осенью раздет…А над тобой не властвуют стихии.
На циферблате, указав нам час,Покинув цифру, стрелка золотаяЧуть движется невидимо для глаз,Так на тебе я лет не замечаю.
И если уж закат необходим, —Он был перед рождением твоим!
105
Язычником меня ты не зови,Не называй кумиром божество.Пою я гимны, полные любви,Ему, о нем и только для него.
Его любовь нежнее с каждым днем,И, постоянству посвящая стих,Я поневоле говорю о нем,Не зная тем и замыслов других.
«Прекрасный, верный, добрый» — вот слова,Что я твержу на множество ладов.В них три определенья божества,Но сколько сочетаний этих слов!
Добро, краса и верность жили врозь,Но это все в тебе одном слилось.
106
Когда читаю в свитке мертвых летО пламенных устах, давно безгласных,О красоте, слагающей куплетВо славу дам и рыцарей прекрасных,
Столетьями хранимые черты —Глаза, улыбка, волосы и брови —Мне говорят, что только в древнем словеМогла всецело отразиться ты.
В любой строке к своей прекрасной дамеПоэт мечтал тебя предугадать,Но всю тебя не мог он передать,Впиваясь в даль влюбленными глазами.
А нам, кому ты наконец близка, —Где голос взять, чтобы звучал века?
107
Ни собственный мой страх, ни вещий взорВселенной всей, глядящий вдаль прилежно,Не знают, до каких дана мне порЛюбовь, чья смерть казалась неизбежной.
Свое затменье смертная лунаПережила назло пророкам лживым.Надежда вновь на трон возведена,И долгий мир сулит расцвет оливам.
Разлукой смерть не угрожает нам.Пусть я умру, но я в стихах воскресну.Слепая смерть грозит лишь племенам,Еще не просветленным, бессловесным.
В моих стихах и ты переживешьВенцы тиранов и гербы вельмож.
108
Что может мозг бумаге передать,Чтоб новое к твоим хвалам прибавить?Что мне припомнить, что мне рассказать,Чтобы твои достоинства прославить?
Нет ничего, мой друг. Но свой привет,Как старую молитву — слово в слово, —Я повторяю. Новизны в нем нет,Но он звучит торжественно и ново.
Бессмертная любовь, рождаясь вновь,Нам неизбежно кажется другою.Морщин не знает вечная любовьИ старость делает своим слугою.
И там ее рожденье, где молваИ время говорят: любовь мертва.
109
Меня неверным другом не зови.Как мог я изменить иль измениться?Моя душа, душа моей любви,В твоей груди, как мой залог, хранится.
Ты — мой приют, дарованный судьбой.Я уходил и приходил обратноТаким, как был, и приносил с собойЖивую воду, что смывает пятна.
Пускай грехи мою сжигают кровь,Но не дошел я до последней грани,Чтоб из скитаний не вернуться вновьК тебе, источник всех благодеяний.
Что без тебя просторный этот свет?Ты в нем одна. Другого счастья нет.
110
Да, это правда: где я ни бывал,Пред кем шута ни корчил площадного,Как дешево богатство продавалИ оскорблял любовь любовью новой!
Да, это правда: правде не в упорВ глаза смотрел я, а куда-то мимо,Но юность вновь нашел мой беглый взор,Блуждая, он признал тебя любимой.
Все кончено, и я не буду вновьИскать того, что обостряет страсти,Любовью новой проверять любовь.Ты — божество, и весь в твоей я власти.
Вблизи небес ты мне приют найдиНа этой чистой, любящей груди.
111
О, как ты прав, судьбу мою браня,Виновницу дурных моих деяний,Богиню, осудившую меняЗависеть от публичных подаяний.
Красильщик скрыть не может ремесло.Так на меня проклятое занятьеПечатью несмываемой легло.О, помоги мне смыть мое проклятье!
Согласен я без ропота глотатьЛекарственные горькие коренья,Не буду горечь горькою считать,Считать неправой меру исправленья.
Но жалостью своей, о милый друг,Ты лучше всех излечишь мой недуг!
112
Мой друг, твоя любовь и добротаЗаполнили глубокий след проклятья,Который выжгла злая клеветаНа лбу моем каленою печатью.
Лишь похвала твоя и твой укорМоей отрадой будут и печалью.Для всех других я умер с этих порИ чувства оковал незримой сталью.
В такую бездну страх я зашвырнул,Что не боюсь гадюк, сплетенных вместе,И до меня едва доходит гулЛукавой клеветы и лживой лести.
Я слышу сердце друга моего,А все кругом беззвучно и мертво.
113
Со дня разлуки — глаз в душе моей,А тот, которым путь я нахожу,Не различает видимых вещей,Хоть я на все по-прежнему гляжу.
Ни сердцу, ни сознанью беглый взглядНе может дать о виденном отчет.Траве, цветам и птицам он не рад,И в нем ничто подолгу не живет.
Прекрасный и уродливый предметВ твое подобье превращает взор:Голубку и ворону, тьму и свет,Лазурь морскую и вершины гор.
Тобою полон и тебя лишен,Мой верный взор неверный видит сон.
114
Неужто я, прияв любви венец,Как все монархи, лестью упоен?Одно из двух: мой глаз — лукавый льстец.Иль волшебству тобой он обучен.
Из чудищ и бесформенных вещейОн херувимов светлых создает.Всему, что входит в круг его лучей,С твоим лицом он сходство придает.
Вернее первая догадка: лесть.Известно глазу все, что я люблю,И он умеет чашу преподнесть,Чтобы пришлась по вкусу королю.
Пусть это яд, — мой глаз искупит грех:Он пробует отраву раньше всех!
115
О, как я лгал когда-то, говоря:«Моя любовь не может быть сильнее».Не знал я, полным пламенем горя,Что я любить еще нежней умею.
Случайностей предвидя миллион,Вторгающихся в каждое мгновенье,Ломающих незыблемый закон,Колеблющих и клятвы и стремленья,
Не веря переменчивой судьбе,А только часу, что еще не прожит,Я говорил: "Любовь моя к тебеТак велика, что больше быть не может!"
Любовь — дитя. Я был пред ней не прав,Ребенка взрослой женщиной назвав.
116
Мешать соединенью двух сердецЯ не намерен. Может ли изменаЛюбви безмерной положить конец?Любовь не знает убыли и тлена.
Любовь — над бурей поднятый маяк,Не меркнущий во мраке и тумане.Любовь — звезда, которою морякОпределяет место в океане.
Любовь — не кукла жалкая в рукахУ времени, стирающего розыНа пламенных устах и на щеках,И не страшны ей времени угрозы.
А если я не прав и лжет мой стих,То нет любви — и нет стихов моих!
117