визжат и орут, он ответить не смог: «С тем же успехом можно спросить стаю гусей, почему они летают и хлопают крыльями». Девятого декабря на концерте «Битлз» в «Одеоне», в Саутэнде, полицейский, вооруженный измерителем шума, зафиксировал уровень криков в 110 децибел, что равноценно непрерывному артобстрелу.
Американский журналист Майкл Браун освещал концерт «Битлз» в кембриджском кинотеатре «Ригэл» 26 ноября 1963 года. Ранее, в марте того же года, они выступали в том же зале на поддержке у «потрясающего американца» Криса Монтеса и «классного американца» Томми Роу[202]. Зато теперь уже их поддерживали другие. Фанаты выстроились в очередь перед входом в «Ригэл» с 10:30. К шести вечера очередь вытянулась на полмили. За несколько часов до начала концерта «Битлз» встретились с полицией в оговоренном месте за милю от кинотеатра, чтобы их тайком провезли в здание в полицейском фургоне.
В детстве, когда меня водили в кинотеатр в Доркинге или на рождественский спектакль в Лезерхеде, перед началом и в конце представления играли гимн «Боже, храни королеву». Словно по волшебству, все зрители поднимались с мест и стояли по стойке смирно, пока не стихали последние патриотические ноты. Когда перед концертом «Битлз» в Кембридже заиграл национальный гимн, Майкл Браун не заметил никаких протестов. Впрочем, перед самими битлами выступала уйма групп на разогреве, которых публика не встречала надсадными воплями; среди этих групп были Peter Jay and the Jaywalkers,The Vernon Girls и The Brook Brothers. Зато стоило объявить «Битлз», как публика взорвалась неистовыми криками, не смолкавшими до самого финального аккорда «Twist and Shout». «Некоторые девушки машут платочками, — писал Браун. — Другие сидят в позе эмбриона, сгорбившись и подтянув колени к груди, и то молотят себя кулачками по ляжкам, то зажимают уши. Парни вообще не отрывают ладоней от ушей».
На глазах у Брауна девушка, сидевшая у самого прохода, рыдала всякий раз, как огни зажигались и гасли. В конце, после «Twist and Shout», она вскочила на кресло и принялась орать и рыдать одновременно, но, как только из динамиков раздался гимн, она, вместе со всеми остальными, умолкла и оцепенела. Зато когда гимн завершился — «Бо-о-о-оже-е-е-е, хра-а-а-ани-и-и-и ко-о-ро-о-ле-е-еву-у-у!», — они снова завопили[203].
То же самое повторялось на каждом выступлении «Битлз» в ходе турне по Великобритании. Распорядители концертов, мужчины средних лет, битые жизнью, не получали никакого удовольствия от юношеского задора. На концерте в зале «Де Монфор» в Лестере 1 декабря полиции и распорядителям выдали ватные беруши. Пятидесятидевятилетний Рэй Миллоурд пожаловался, что его пинала и била обезумевшая фанатка: «На выступлениях Клиффа Ричарда у нас постоянно случались истерики, но это уже ни в какие ворота. В меня швырнули туфлей и зонтиком. Одна девица отбивалась как тигрица. Пришлось заломить ей руку за спину и усадить на место. Она все царапалась, лягалась и визжала». Теперь в группу со всех сторон летели «джелли бейбиз»[204] — битлы мимоходом обмолвились, что любят это желейное драже, и хотя потом попросили фанатов больше так не делать, ничего не помогало. Поклонницы неверно истолковали просьбу и швыряли битлам целые коробки шоколадных конфет, а еще альбомы для автографов, всевозможные куклы и даже огромную плюшевую панду. И все же беснующиеся фанаты послушно замирали, пока звучал национальный гимн, что давало «Битлз» возможность выскочить за кулисы и на улицу, к поджидающему их «остину-принцесс», а поклонники оставались в зале, не смея сдвинуться с места из почтения к ее величеству.
В ноябре того же года, когда королева-мать, принцесса Маргарет и лорд Сноудон[205] прибыли в театр Принца Уэльского на «Королевское варьете», зрители встретили их криками: ««Битлз» давай!» И тогда, наверное, до царственных особ дошло, что их статус, как статус и многих известных исполнителей, в тот год понизился до уровня группы на разогреве.
Занимая место в зале, Брайан Эпстайн нервничал: как бы Джон чего не выкинул. Накануне он придумал дерзкую шутку под последнюю песню «Twist and Shout»: «Для нашего последнего номера мне потребуется ваша помощь. Те, кто на дешевых местах, — хлопайте в ладоши. А остальные — будьте добры, побренчите драгоценностями». Шутка и без того была на грани, но во время генеральной репетиции Джон придумал, как поднять градус: он хотел сказать «сраными драгоценностями». К облегчению Эпстайна, когда настал заветный момент, Джон этот выразительный эпитет употреблять не стал и дружелюбно поднял большие пальцы, желая показать, что просто шутит. Публика, в галстуках и вечерних платьях, взорвалась смехом и аплодисментами.
После концерта битлов представили королеве-матери. Или же — если учесть сменившиеся приоритеты публики — это королеву-мать представили битлам? Она сказала, что прекрасно провела время. Ну и где же у них следующий концерт? Ответ был: в Слау. «А, это недалеко от нас», — ответила королева-мать[206].
На следующий день о «Битлз» писали все газеты. Отведя им целую передовицу, газета рабочего класса «Дейли миррор» приветствовала революцию:
Фанаты «Битлз» повсюду, от Уопинга до Виндзора. Их любят все, и стар и млад. Сразу ясно, почему эти дерзкие, энергичные парни из Ливерпуля обрели такую популярность.
Они молоды и свежи. Они резвы и веселы. Какая замена нытикам и плаксам, воющим под грустные мелодии на мелководье истерзанных и чуть теплых сердец.
«Битлз» — взбалмошные. У них прически как мочалки, но мочалки чисто ВЫМЫТЫЕ. Они сверкают чистотой. Исполнение — свежо и молодо. Они развлекают и без сомнительных шуток про гомиков…
Юнцы вроде «Битлз» неплохо удружили шоу-бизнесу — как и нам всем — и новым звучанием, и новым обликом.
Удачи, «Битлз»!
Вечно стоящая на страже против всего нового и неприглядного «Дейли телеграф» помешательство осудила. «Эта истерия, похоже, заполняет умы и сердца, в которых изначально было пусто, — возражал автор анонимной передовицы. — Разве вас не пугают толпы молодых людей, таких внушаемых, таких разнузданных и неуправляемых? Какая благодарная почва для маньяка! Гитлер этого не одобрил бы, но наверняка увидел бы, что ́при иных обстоятельствах можно на ней взрастить».
Когда год спустя, в октябре 1964-го, «Битлз» вернулись в Лестер и намеревались провернуть свой обычный трюк — выбежать из здания к поджидающей их машине в то время, как звучит национальный гимн, — оказалось, что нравы общества переменились. На этот раз шестьдесят или семьдесят фанаток не стояли смирно, а выскочили на улицу и, окружив машину с битлами, принялись колотить по крыше и стеклам. Перепуганный водитель растерялся и врезался в автомобиль по соседству, но фанатки так и продолжали стучать по крыше и окнам, а