В четыре часа утра «Новик» с потушенными ходовыми огнями, не произведя положенного по протоколу салюта наций из двадцати одного выстрела, покинул Циндао.
Андрей Петрович удовлетворенно отметил:
— Во Владивостоке в это время было бы уже светло, а здесь лишь брезжит рассвет. Вот что значит значительная разность широт.
— И слава богу. Сигнальщики и так все глаза проглядели, но японских кораблей не видно, — суеверно перекрестился командир.
— Думаю, что адмирал Того рассудил так: раз русские корабли укрылись в Циндао, то непременно будут там интернированы[90]. А мы, наглые, назло ему посмели выйти в море. Поэтому и не выставил у Циндао заслон из своих крейсеров, направив их, очевидно, к Корейскому проливу, чтобы запереть его на случай возможного прорыва во Владивосток русских крейсеров, все-таки сумевших прорваться после вчерашнего боя в Желтом море.
Командир отвел старшего офицера на левое крыло мостика, отослав с него сигнальщика.
— Надо бы посоветоваться, Андрей Петрович, — доверительно сказал он. — Думаю все-таки идти до южной оконечности Японии со скоростью пятнадцать узлов.
Тот задумался.
— Рискованно, Михаил Федорович. Ведь наша экономическая скорость равна лишь десяти узлам, и в этом случае мы израсходуем лишнюю уйму угля, которого и так успели взять в Циндао всего лишь двести пятьдесят тонн из-за нехватки времени. А до Владивостока нам еще топать и топать, как любил говорить Степан Осипович, будучи командиром «Витязя».
— Это, конечно, так, но сейчас, как мне представляется, самое главное для нас — выйти незамеченными из Желтого моря. А недостаток угля можно будет пополнить в Корсаковском посту на Сахалине.
— А еще лучше в Иокогаме, — рассмеялся тот. — Ведь там, как мне известно, прекрасный кардиф.
Командир только усмехнулся шутке старшего офицера.
— Вы, Михаил Федорович, — переходя на серьезный тон, сказал Андрей Петрович, — командир, а посему вам и карты в руки. Хотя я бы, честно говоря, не стал бы рвать пупок. Ведь японцы, судя по отсутствию их кораблей у Циндао, сейчас все свои силы, как я уже отмечал, бросили на блокаду Корейского пролива как ближайшего пути во Владивосток. А мы с вами точно знаем, что боевые порядки японских крейсеров кроме нас прорвали «Аскольд» с «Дианой» и, вполне возможно, «Паллада».
— Ваши доводы убедительны, Андрей Петрович. Тем не менее я буду придерживаться той позиции, которую изложил вам. Надо как можно быстрее, минуя Желтое и Восточно-Китайское моря, выйти в Тихий океан, или, другими словами, на оперативный простор.
* * *
Первые же сутки показали, что при следовании ходом в пятнадцать узлов расход угля увеличился почти в два раза, с тридцати до пятидесяти-пятидесяти пяти тонн в сутки. Встревоженный этим, командир «напряг» старшего инженера-механика, и его энергичными мерами удалось снизить до тридцати шести тонн. И все же перспектива достижения Владивостока без пополнения запасов угля оставалась проблематичной.
Командир для экономии топлива вел корабль вдоль восточных берегов Японии хотя и вне их видимости, однако, не удаляясь далеко в Тихий океан. И даже рискнул ночью пройти вблизи Токио.
С рассветом на востоке показался дымок.
— Только этого нам и не хватало! — в сердцах воскликнул Шульц и приказал объявить боевую тревогу.
По всем помещениям крейсера зазвучали прерывистые звуки колоколов громкого боя, всколыхнувших его команду.
— Пароход под английским торговым флагом! — доложил сигнальщик, когда из-за горизонта показалось судно, идущее курсом на запад.
— Досмотреть бы его на всякий случай, и, высадив на него призовую команду[91], увести с собой в качестве приза, — заметил Андрей Петрович. — Наверняка на нем военные грузы: ведь Англия — союзник Японии, а здесь, в Тихом океане, британцы вообще чувствуют себя абсолютно безнаказанными. Представляю, какой переполох вызвало на нем появление в этих водах корабля под Андреевским флагом!
— Было бы, конечно, неплохо, — отметил командир, — но, как мне кажется, бесполезно. Во-первых, радиотелеграфист, как вы знаете, уже доложил о переговорах по беспроволочному телеграфу, ведущихся, несомненно, между английским судном и берегом. Так что японцы уже предупреждены англичанами о нашем появлении. Во-вторых, нам бы, дай бог, самим дотопать, по образному выражению незабвенного Степана Осиповича, до Владивостока, не связывая себя еще и тихоходным «купцом». Можно было бы, конечно, после досмотра, высадив в шлюпки его команду, подорвать его торпедой. Но, — махнул он рукой, — это значительная задержка по времени.
— Согласен с вами, Михаил Федорович, — вздохнул Андрей Петрович. — У нас и так шансы на прорыв становятся все меньше и меньше.
И когда пароход проходил далеко за кормой «Новика», в бинокль уже отчетливо было видно его название — «Celtic».
* * *
Утром 6 августа, когда крейсер в тумане проходил мимо острова Кунашир Курильской гряды, видимость неожиданно улучшилась, и в видимости открылся маяк на его южной оконечности.
Андрей Петрович заволновался:
— На нем непременно должна быть установлена станция беспроволочного телеграфа. Надо немедленно его разрушить, Михаил Федорович, из орудий главного калибра, иначе у пролива Лаперуза нас непременно будут поджидать крейсера адмирала Камимуры.
Шульц с сомнением покачал головой:
— Вы же, Андрей Петрович, отлично понимаете значение этого маяка для судоходства в этих Богом забытых водах. Это будет не просто варварством, а настоящим вандализмом.
— А мы с вами здесь не в бирюльки играем! — раздраженно ответил старший офицер. — Идет война не на жизнь, а на смерть! А вы изволите беспокоиться о каком-то там судоходстве! Японцы и так уже имеют информацию от «Селтика» о нашем пребывании в этом районе, а теперь, получив дополнительные данные с маяка, будут знать не только о наших намерениях, но и временны́е параметры, необходимые для расчетов по перехвату «Новика» в проливе Лаперуза.
Командир колебался.
— Я поддерживаю предложение Андрея Петровича! — подал голос лейтенант Штер, уже как артиллерист прикидывавший данные для стрельбы. — Промедление обойдется нам гораздо дороже.
— Но отвечать за разрушение маяка буду я, и никто иной!
— Безусловно! Но вы будете отвечать, не дай, конечно, бог, и за гибель крейсера. Я бы при всех прочих равных условиях предпочел бы первое.
Было видно, что неуступчивость старшего офицера вывела из себя командира.
— Огня не открывать! — приказал он старшему артиллеристу.
— Вам виднее! — далеко не по-уставному ответил лейтенант, не назвав командира даже по имени, всем своим видом показывая свое несогласие с его решением.
«Да, Шульц, не получилось из тебя, к великому сожалению, командира, даже в первом приближении похожего на Эссена… — с горечью подумал Андрей Петрович, переходя на левое крыло мостика, чтобы больше не пререкаться с командиром в присутствии нижних чинов. — Не хватает тебе его решительности и отваги».
* * *
7 августа, на следующий день после инцидента, возникшего между командиром и старшим офицером по поводу маяка на острове Кунашир, «Новик» вошел в залив Анива и отдал якорь на рейде Корсаковского поста, самого южного порта Сахалина, чтобы пополнить запасы топлива для прожорливых топок крейсера.
Появление военного корабля поначалу вызвало там панику, но, когда разглядели Андреевский флаг, чуть ли не все его население высыпало на пристань. И как только к ней подошел баркас с «Новика», духовой оркестр местного гарнизона грянул марш. Настроение у команды было приподнятое — большая часть пути уже пройдена, и через несколько часов крейсер возьмет курс на Владивосток. А там, за проливом Лаперуза, наши воды. Потому все энергично и весело принялись за грязную и нудную работу по погрузке угля.
А его ведь приходилось подвозить на пристань в телегах, нагружать на баржи, буксировать к крейсеру и перегружать в мешках уже в угольные ямы. Уголь на баржи носили в мешках, корзинах, а больше всего в ведрах, да и тех было явно недостаточно. Все жители помогали морякам — вместе с матросами работали и солдаты военной команды поста, и ссыльные, и даже старики и женщины, набежали и дети.
* * *
Начальник местного гарнизона полковник Арцишевский сразу же по прибытии «Новика» послал телеграфное донесение об этом военному губернатору Сахалина генерал-лейтенанту Ляпунову. Дойдя до Петербурга уже за подписью главнокомандующего адмирала Алексеева, это донесение опередило события: «…сего числа в 6 утра «Новик» пришел в Корсаковский пост, приняв уголь, следует во Владивосток».
И главный начальник флота и морского ведомства великий князь Алексей Александрович с удовлетворением пометил на бланке этого донесения: «Доводится до Высочайшего сведения. Доклад завтра около 4-х часов. А.» Однако судьба распорядилась иначе, и Николаю II на следующий день после ознакомления с этим донесением осталось только с горечью приписать: «Лучше этого не печатать…»