– Нет, просто… – начала я, а потом замолчала.
Врать не хотелось.
– Тебе не нужно от меня прятаться. Неужели ты думаешь, что я буду настаивать на чём-то?
Настаивать? Если бы…
– Я обещал, что наш брак будет исключительно формальным. И если у тебя нет ко мне чувств…
А вот тут я взорвалась. Слишком уж много на меня сегодня навалилось.
– Кто бы говорил про чувства! – почти выкрикнула я. – Это вы до сих пор её любите!
– Кого? – не понял магистр Рониур.
– Вашу бывшую жену, которая умерла.
– Но… – начал он, но я его перебила:
– Не врите. Вы держите её портрет у себя на столе.
Он изумленно приподнял бровь, и я смутилась.
– Я… случайно. Я не собиралась рыться. Просто хотела найти перо, и… вот.
– И тебя это так расстроило?
Магистр Рониур молча смотрел мне в глаза, и я почувствовала что-то сродни отчаянию. Он даже не попытался ничего опровергнуть! Значит, и правда её любит… А я вместо того, чтобы поговорить с ним спокойно, сказать, к примеру, что теперь претензий никаких, наш брак – настоящий, и мы можем, как и прежде, оставаться в своих спальнях, устроила глупую истерику.
– Вот ещё! – буркнула я. – Теперь я могу пойти к себе?
– Нет, – отрезал магистр Рониур.
– Нет?
Он снял с пальца одно из колец, отстегнул булавку из-под ворота и, не глядя, бросил их точно на стол. Он что, раздевается? Странное начало…
– Ты ведь ментальный маг. Я сейчас совершенно открыт. Посмотри сама.
– Посмотреть… что? – прошептала я, не особенно веря в то, что сейчас слышу.
– Всё. – Он взял меня за руку.
– Я не уверена, что получится. Я ещё…
– А ты попробуй.
Я сложила пальцы так, как учил тёмный маг. Похоже, эта штука действительно безобидная. Прошептала имя. И прикрыла глаза.
Это нахлынуло сразу, огромной волной, и я почти захлебнулась. Страсть, сметающая всё на своём пути, щемящая нежность и бог знает что ещё. Шквал, водоворот чувств, в котором я, казалось, тонула. И только потом стали появляться картины. На них, словно звук на изображение в ролике, накладывались обрывки эмоций, чувств. И мысли. Они возникали в моей голове ясно и четко, будто мои… И не мои… Я ощущала себя одновременно и собой, и магистром Рониуром – чувствовала, как он, думала, как он, смотрела его глазами.
Происходящее казалось невероятным. И было странно смотреть на себя со стороны.
… Магазин учебных и магических принадлежностей. Девчонка, явно из новеньких. Смешная. Таращится, словно на чудо. Среди артефактов ничего интересного. Резкое чувство опасности и… чудовищной силы удар. Пол под спиной, сверху теплое гибкое девичье тело. И внезапное желание, острое и горячее. Черт подери, вроде не мальчик. Быстрее встать, пока не заметила…
Ничего себе, я думала, он вообще не обращал на меня внимания. До тех пор, конечно, пока я не сбила его с ног.
… Легкие шаги по лестнице преподавательской башни. Незнакомые. В приоткрытую дверь виден только мелькнувший за поворотом край мантии. Какого… Верхняя площадка, в распахнутом окне хрупкая фигурка, вот-вот шагнет. Леди Юлия?
– Это что еще здесь такое?
Два шага, и… Успел. Она обмякла в руках, потеряв сознание. Что за… Чертовы ступеньки, бесконечные… Дверь, кресло-качалка. Так, пульс есть. Просто магическое истощение. Давно ни за кого так не боялся…
Он за меня… боялся? Я сглотнула, продолжая жадно смотреть.
Когда моё лицо становится не мертвенно-бледным, а на щеках проступает румянец, магистр бережно поправляет выбившуюся из причёски прядку и тут же отдёргивает руку так, словно его ударило током.
Я просматривала эпизод за эпизодом. И тонкой нитью через все тянулась мысль: «Я не должен… Я не имею права…»
Вот я окатываю его водой на тренировке, вот явилась в его комнату поговорить о Майке…
И всякий раз, когда он видит меня, реагирует вовсе не так спокойно и невозмутимо, как кажется. Неужели он…. Да точно, сомнений быть не может. Мне слишком знакомо то, что с ним творится, ведь то же самое происходило и со мной. Вот только внешне он всегда был таким непробиваемо-бесстрастным, что я и не догадывалась…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
… Распахнутая дверь, встревоженный магистр Хорвирет: «Леди Юлия пропала».
Мне пришлось сделать несколько вдохов. Казалось, чужая боль и дикий страх разорвут меня изнутри.
Наша встреча в коридоре перед балом. Моя истерика. И снова ему приходится прилагать нечеловеческие усилия чтобы удержаться: не прижать меня к себе, не пообещать, что всё будет хорошо.
Не сказанное вслух «Я никому не позволю тебя обидеть».
Клокочущая ярость с изрядной долей ревности и мысль: «Свернуть бы шею мелкому мерзавцу».
Ого! Кажется, в нашей семье не я самая кровожадная!
Наша свадьба. Волнение, унять которое получается лишь ценой сумасшедших усилий.
Короткий поцелуй у двери. Страстное желание продолжить – и мой испуганный взгляд…
Перед глазами, словно наяву, проносилась картинка за картинкой, а сердце радостно стучало: любит. Он меня любит!
Подсматривать дальше не было необходимости. Я вынырнула из этого омута и оказалась лицом к лицу с Рониуром. Серые глаза смотрели с напряженным ожиданием. Я не стала ничего говорить. Просто легонько провела кончиками пальцев по щеке, поднялась на цыпочки и потянулась губами к его губам.
Но стоило только прижаться к его телу, вдохнуть его запах, как все ощущения той упоительной ночи всколыхнулись, накрыли с головой, жаркие, пряные, бесстыдные… Смешались с отчаянием и тоской последних дней, с только что вспыхнувшей надеждой, с безмерным облегчением, и эта гремучая смесь огненной волной прокатилась по венам, вспыхнула искрами под кожей. В голове зашумело, живот свело сладким спазмом.
Я качнулась, едва устояв на ногах, обвила руками его шею и поцеловала, пылко и жадно. Он помедлил всего мгновение, потом прижал к себе и ответил так требовательно и жарко, что перехватило дыхание.
И мы оба словно сошли с ума, вжимались друг в друга и целовались до боли в губах, до сладкого озноба, не в силах оторваться, даже чтобы глотнуть воздуха. Вкус его губ, его руки, по-хозяйски сжимающие мое тело, мои ладони, скользящие под тканью рубашки по спине… И уже мало было одних поцелуев.
Он подхватил меня и усадил на стол. Я оплела его бедра ногами, и мир утонул в горячем тумане, где не было нежности и ласки, только грубый напор и неистовая страсть, яростная, первобытная, всепоглощающая.
Я уже не понимала, где он, где я, где заканчивается одно тело и начинается другое, лишь летела с ним все быстрее, быстрее, и выше, и дальше… За грань, в ослепительную бездну наслаждения.
Глава 25
– Ты слышала новость? – Эрмилина подлетела ко мне на перемене, не дожидаясь, пока мы встретимся в столовой. – Бернадетт наказана: подвал! Причём столько дней, что, кажется, она, даже когда диплом получит, всё равно должна будет возвращаться сюда и убирать его!
– В самом деле? – рассеянно проговорила я.
Перед глазами все еще витал облик Рониура. Обрывки сегодняшней ночи оставались в памяти, заставляя меня сладко жмуриться и глупо улыбаться. Какое мне дело до Бернадетт?
– Как? Ты разве не знаешь? Записки же!
Эрмилина была в таком восторге, что понадобилось время, чтобы узнать подробности.
Кто-то из студентов, кому Бернадетт разослала «мои» записки, не воодушевился и хотел просто выбросить послание, но сначала показал его своему приятелю. И – удивительное совпадение! – тот получил точно такое же. И даже попытался назначить мне свидание, которое я, разумеется, с негодованием отвергла.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
В общем, они решили, что что-то тут нечисто, и отнесли эти образчики эпистолярного жанра ректору, а тот быстро вычислил, кто настоящий автор.
Легенда гласила, что ректор лично отчитал Бернадетт и сказал, что, если она продолжит в том же духе, когда-нибудь (разумеется, не в его академии, а после) какой-нибудь нервный маг её таки проклянёт. И посрамлённая Бернадетт под грохот швабр и вёдер отправилась чистить подвалы.