Я представила себе дни и недели, которые мы проводим бок о бок, не в силах никуда деться друг от друга… И магистра Рониура, который из благородства изображает любящего мужа. И совместные ночи, когда он держит меня в объятиях, а сам в это время невольно вспоминает ту, другую, по-настоящему желанную…
Нет! Чем так, лучше никак!
Я сжалась, обхватив голову руками. Думать об этом было невыносимо. И находиться здесь, где каждая безделушка напоминает о нем, тоже было невыносимо.
Сидеть в аудитории, вслушиваться в объяснения, выполнять задания? Еще хуже.
Мне нужно побыть одной. Там, где меня никто не найдет. Перевести дух, привыкнуть к обрушившемуся на меня кошмару, чтобы хоть как-то жить дальше.
Я быстро метнулась в спальню, натянула на себя форму и выскочила за дверь. Спустилась по лестнице, вышла из академии и быстро зашагала к студенческим домикам, из которых во время истории с похищениями всех переселили в замок.
Раньше в студенческом городке кипела жизнь, теперь же здесь было безлюдно и тихо, как на кладбище. Ни смеха, ни отдаленных голосов, ни шагов по многочисленным тропинкам и дорожкам. Лишь шелестели листья, равнодушно синело небо над головой, словно склепы стояли покинутые хозяевами дома и беспомощно взирали пустыми глазницами окон.
Я свернула к своему бывшему дому, поднялась на крыльцо, открыла дверь и шагнула внутрь. Когда мы только переехали в замок, мне было любопытно, что стало с домиками после того, как все их внутренности перетащили в Академию. Ну вот, ответ найден. Ничего. Голые стены, пыль, пустота, и тоскливая безнадежность, присущая всем брошенным домам.
Находиться в комнате, где не осталось и намека на то, что я тут когда-то жила, было тяжело. Я вышла на улицу и опустилась на скамейку. Лучше не стало. В глубине души по-прежнему ныло и кровоточило, сердце разрывалось от боли и безысходности. И хуже всего было то, что я отчетливо понимала: это навсегда.
– Ну и что теперь делать? – горько прошептала я.
«Вернуться домой!» – отчетливо прозвучало в голове.
И я уцепилась за эту мысль, как утопающий за соломинку.
Домой, к маме, сестренке. К друзьям и знакомым. Туда, где меня любят. Где я кому-то нужна…
Но как я вернусь в свой мир? Проникнуть в потаённые мысли декана Хорвирета мне так и не удалось, да и не в потаённые тоже. Сколько я ни гипнотизировала его взглядом на занятиях, ничего не получалось. То ли мой ментальный дар после тюремного всплеска затаился и не показывался наружу, то ли декан и вправду думал исключительно о том, о чём говорил: о теории поля.
Ну и как я могу хоть что-то выяснить?
«Ты знаешь», – снова пронеслось в голове.
А ведь я и вправду знала! Во всяком случае, могла бы попробовать. Тот самый способ, который мне подсказал жуткий незнакомец.
Незнакомец…
Сразу стало зябко: то ли ветер подул, то ли одна мысль об этом чудовище вызывала ужас. Скорее, последнее.
Но ведь медведь говорил, что ничего тёмного в том ритуале нет? И всё равно не хотелось пользоваться подсказками мага. Всё внутри сопротивлялось, и я чувствовала, что ничего хорошего из этого не выйдет.
«А из чего выйдет? – снова начала я спор с самой собой. – Вряд ли здесь меня вообще ждёт хоть что-нибудь хорошее».
Я решительно приблизила большой палец к безымянному, зажмурилась и тихо прошептала: «Хорвирет».
Голова закружилась, и я бы упала, если бы уже не сидела на скамейке. Замелькали невнятные чужие мысли, перед мысленным взором возникла картина, которую я видела не собственными глазами, а глазами декана.
Красивая женщина в кружевном пеньюаре лежала на подушках.
Я присмотрелась и ахнула! Это же магистр Алия! Нет, не может быть… Они что, любовники? Но ведь Хорвирет женат, и считается, что его жена…
Чёрт! Я бы хлопнула себя рукой по лбу, если бы могла двигаться. Ну конечно! Его суровая супруга, которую все боятся, – это ведь и есть магистр Алия! Похоже, я была единственной во всей академии, кто не смог сложить два и два.
– Ложимся спать, дорогая, – раздался трубныйголос Хорвирета. – Завтра ещё один невыносимый день и невыносимое занятие у первого курса.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Что, всё так плохо? – магистр Алия приподняла бровь.
– Ужасно! Они ничего, ну просто ничего не соображают.
– Может, поэтому артефакты порталов начинают преподавать только на третьем курсе? – усмехнулась она.
– Да, – согласился с ней Хорвирет.
– Тогда объясни мне, какого чёрта тебе приспичило поставить этот предмет в программу первого курса?
Калейдоскопом закружились обрывки чужих мыслей, шумные, быстрые, едва уловимые. Я поняла, что Хорвирет пытается найти хоть какие-то аргументы, и не находит. Стало немного жутковато. Потом все стихло, и приливной волной накатила чужая растерянность.
– Не знаю, – глухо сказал он.
– Может быть, тут дело в какой-нибудь студентке? Которую тебе очень хочется обучать лично? – в глазах магистра Алии мелькнул нехороший блеск.
На месте Хорвирета я бежала бы уже сломя голову оттуда, пока не настиг супружеский гнев.
– А знаешь, ты права! – сказал он, и голос его звучал непривычно твёрдо. Я бы даже сказала, что в нём явно слышалась злость. – Думаю, дело в одной студентке.
Боже, что он несёт? Она же его придушит! Вот прямо сейчас, шёлковым поясом от пеньюара, а потом скажет, что так и было…
В этот момент меня вышвырнуло из мыслей Хорвирета, и я обнаружила, что снова сижу на скамейке, а кто-то хлещет меня по щекам.
– Юлия, ты в порядке?
Зрение – моё, нормальное – возвращалось, и я увидела перед собой встревоженное лицо магистра Рониура.
А в следующее мгновение его рука снова легонько хлопнула меня по щеке.
– Буду в порядке, – ответила я, – как только вы перестанете меня бить.
В серых глазах, что внимательно смотрели на меня, на миг мелькнуло смущение.
– Ты была без сознания, – тихо сказал магистр Рониур. – Что случилось?
От мягкости, звучавшей в чуть хрипловатом голосе, горло свело спазмом, привычно заныло в груди.
Черт!
Лучше бы он оказался сволочью, а эта его забота только делала ещё хуже.
– Уснула, наверное, – я отвела взгляд.
Объясняться не хотелось, ничего не хотелось. И меньше всего хотелось находиться сейчас рядом с моим мужем – фиктивным, не фиктивным, уже сам чёрт не разберёт.
– Что ты тут делаешь? – спросил он.
– А вы?
– Тебя не было на занятиях, вообще нигде не было. Я тебя искал.
Только сейчас я заметила, что уже стемнело. Ничего себе! Это сколько же я просидела в отключке? По моим внутренним часам разговор декана Хорвирета с супругой занял буквально несколько минут, а всё остальное время – где я была?
Я зябко поёжилась. Ведь знала же: советы тёмного мага, или кто он там, до добра не доведут. А главное, зря старалась. Ничего не выяснила, кроме того, что Алия – жена Хорвирета. Но без этого знания я бы как-нибудь обошлась.
– Пойдём домой, – магистр Рониур ласково провел по плечу и выпрямился.
Домой… Это слово резануло наотмашь. Вряд ли я могла по праву называть апартаменты магистра своим домом. Я там не хозяйка. Бродяжка, подобранная из жалости и благородства.
Я кивнула, быстро встала, сделав вид, что не заметила протянутую мне руку, и зашагала по тропинке. Магистр Рониур нагнал меня и молча пошел рядом.
Когда лестница преподавательской башни осталась позади, он открыл дверь и первым шагнул внутрь. Я скользнула следом.
И тут же дверь за спиной захлопнулась, и по обе стороны от моего лица в нее уперлись сильные мужские руки.
– Юлия… – хрипло выдохнул магистр, склоняясь надо мной.
На какое-то мгновение я замерла, зачарованно глядя, как приближаются его горячие жадные губы, и – о боже – мне до потери дыхания, до озноба хотелось снова ощутить их жар на своих губах… Хотелось обнять, прижаться и снова окунуться в сладкое безумие, снова почувствовать себя желанной и… потрясающе живой!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Может, стоит смириться с тем, что нельзя же получить сразу все? С тем, что я всегда буду второй и никогда не стану первой, и единственной не стану, и тень рыжеволосой девушки всегда будет стоять между нами?