лодке к цепи и открыл шкатулку, кто-то на берегу заорал:
— Эй! Эй ты! Какого черта ты там торчишь?!
— Охраняют, — заметил мастер. — Бдят! — он поднялся, балансируя на покачивающейся в волнах лодке, и властно крикнул: — Идите прочь. Вы ничего не видели.
От внезапно раскрывшегося вокруг Николетти ореола дознаватель дернулся и отодвинулся так далеко, что едва не упал в воду. Гребцы и гвардейцы жалко съежились. Ги спрятал под плащом задрожавшие руки. Николетти, чуть подавшись вперед, проследил за тем, как несколько человек в плащах поспешно покидают берег.
— Ну как видите… — начал он, и с левого берега вдруг грохнул выстрел. Пуля выбила щербину в борте у ног старика. Солерн дернул его за руку вниз и, пригнув голову ренольца, рявкнул на гребцов:
— За опору моста, живо!
Очнувшись, те хаотично заработали веслами, так что лодка заплясала на волнах. Дознаватель зашарил взглядом по берегу, выискивая стрелка. Над Байей свистнула еще одна пуля, но, к счастью, лодка так дергалась, что никто не пострадал.
— Да отцепитесь же! — зашипел мастер. Ги отпустил его и плюхнулся на сиденье. — Не стрелять! — рявкнул Николетти. — А вы гребите, черт бы вас побрал!
Лица гребцов посерели. Люди, в сущности, против воли стали грести слаженно, и лодка наконец укрылась за широкой опорой Сен-Роллен. Мастер явно себя не сдерживал, и ореол вокруг него был так силен, что Ги скорчился и сжал голову руками. Рядом мелко трясся гвардеец.
— Прочь! — раскатился над рекой звучный хрипловатый голос старика. — Забудь о нас, забудь о них. Иди прочь, пока не упадешь от усталости!
Ги и сам бы бросился прочь, и бежал бы, пока ноги не отказали. Вокруг все посерело, и только мастер казался на сером фоне яркой фигурой, излучающей невыносимую, подавляющую силу.
— Они там закончили, — неожиданно спокойно произнес Николетти спустя, как показалось Солерну, несколько часов. Дознаватель с трудом поднял голову. Гребцы и гвардейцы даже не могли пошевелиться. Ореол вокруг старика поблек, и тяжесть, придавливающая Солерна к дну лодки, исчезла.
— Бравый капрал закончил с цепью, — повторил ренолец. — Путь свободен. Можно браться за весла и плыть дальше. Сколько еще фраз мне нужно подобрать, чтобы вы наконец очнулись и снова осознали окружающую действительность?
Ги обернулся. Лодка с капралом и его гвардейцами покачивалась около перерезанных цепей. Дознаватель сам взялся за весло и толкнул ногой одного из гребцов. Николетти сел, закутался в теплый плащ и прикрыл глаза с таким видом, словно сделал людям вокруг величайшее одолжение.
«Но ведь сделал, — подумал Ги, — нас бы перестреляли, как уток, если бы не…»
Даже думать об этом «не» было так тяжело, что Солерн предпочел сосредоточиться на гребле. Тем более, что выстрелы таки привлекли внимание других горожан, и на берегах Байи замелькали темные фигуры.
— Живей, — сказал Николетти. — если их соберется столько же, сколько во время представления регента народу, то даже я не смогу вам помочь.
Лодка проскользнула мимо разорванных цепей. Может, остатки ведьмовской магии уменьшили влияние ореола, но Ги стало легче дышать. Гвардейцы и гребцы встряхнулись; последние усиленно заработали веслами и вскоре догнали лодку с капралом. Тот посмотрел на старика так, словно сам хотел пустить ему пулю в голову, но не осмелился ничего сказать.
Они быстро двигались на северо-запад, оставляя позади разорванную цепь. Люди опять почти исчезли с улиц и берега, и до предместий, наверное, можно будет пройти спокойно. Солерн достал из кармана плаща небольшую подзорную трубу и направил ее на квартал Сен-Нерин, который им нужно было миновать, чтобы выбраться из города. Сейчас он казался тихим и спокойным, хотя прошлой ночью там до зари горели фонари и факелы.
«Может, они устали за ночь и сейчас отсыпаются», — подумал Ги со слабой надеждой. Сен-Нерин был кварталом, где жили бедняки — работники мануфактур, прачки и чернорабочие, точнее, те, кто перебивался любой работой ради нескольких грошей в неделю. Там и без бунтовщиков всегда было неспокойно.
— Куда вы смотрите? — спросил Николетти, и Солерн кратко обрисовал ему ситуацию. Старик недовольно нахмурился:
— А мы никак не можем обойти этот квартал?
— А смысл? — буркнул капрал. — Там сейчас везде. Чертов регент с его амальскими дармоедами!
— Пожалуй, вы рано волнуетесь, — сказал Николетти. — С такими умонастроениями вас примут там, как родных.
Капрал покосился на дознавателя и поправил пистолет за поясом. Проклятие! Нужно было взять с собой хотя бы пятерых агентов!
— Я служу королю, — вполголоса произнес Солерн. — Королю — и никому другому.
— Южане, — фыркнул капрал и убрал руку с оружия. — Нас как-то многовато в королевской армии, гвардии и на вашей службе, верно?
Ги пристально всмотрелся в его лицо. Оно было таким же смуглым и темноглазым, как и у дознавателя. Из-под капюшона на лоб падали несколько темных прядей, в черных усах поблескивала седина.
«Это что-то новенькое», — подумал Солерн. Неужели его худшие опасения начали сбываться так скоро? Ведь если за Тийонной снова начнут бродить идеи насчет возрождения южного королевства, то никто не поручится, какую сторону примут многочисленные бедные дворяне с Юга, которые составляют немалую часть армии Далары.
— Вы откуда? — вдруг спросил капрал на аминдольском; Солерн вздрогнул — он не слышал этого языка почти двадцать пять лет.
— Эс… Эскивели, — коротко ответил он, произнеся свою фамилию впервые за долгие годы. — С крайнего юга, предгорья Фиронны.
— Аржель, — сказал капрал. — Де Вийан.
Дознаватель кивнул, чувствуя все большую неловкость. Он почти забыл… с трудом подбирал слова и, кажется, говорил на родном языке с акцентом. Впрочем, капрал де Вийан не утратил своего благодушия, вызванного встречей с земляком. Он кивнул на набережную Сен-Нерин и сказал по-даларски:
— Я знаю обходной канал. Пахнет там не очень, туда сливают нечистоты, но мы сможем обойти опасный квартал.
— Давайте, — кивнул Солерн. — Запахи мы как-нибудь переживем.
— Говорите за себя, — буркнул Николетти. — Нам еще предстоит вернуться обратно!
Ги промолчал. Он предпочитал размышлять над проблемами по мере их появления, а не страдать из-за всего сразу.
Глава 6
В Анжеррасе их встретил замученный жизнью комендант.