дороге:
— А что, тебя только в хозяйство тянет? Есть же много военной работы: можно пойти в пограничную охрану к Текмессе или вообще — в разведку! Там романтики — корабль и маленькая лодка! Или отучиться на кузнеца и ковать мечи. А ещё лучше… — Кима начала перебивать подругу, но та уверенно закончила, — напроситься к Ипполите в личную охрану! Работа — класс! Сиди весь день во дворце и считай заработанные деньги.
— Угу, вот только к Ипполите очередь на два поколения вперёд! — Кима хотела почесать затылок, но вспомнила, что была в шлеме, — всё не то, Рыжик, всё не то!
Подруги прошли мимо дома Фалестриды. В её спальне одиноко горела свеча, однако свою маму Кима в окне не увидела. Она грустно опустила взгляд, решив, что после ночной смены обязательно её навестит, так как давно не была у неё дома.
— Кстати, ты допила молоко, которое я на столе вечером оставляла? — обратилась Лика.
— Какое молоко? Я на кухню после ужина не заходила.
— Я же кричала тебе в спальню! Ну, всё, к утру оно испортится… Может, зайдём к нам, выпьем его? А то жалко ведь… — Лика в голове просчитывала, сколько времени займёт маршрут до их дома и обратно.
Их с Ликой однокомнатный и скромный дом Кима выпросила у царицы на своё пятнадцатилетие. Целый год ходя вокруг Ипполиты и твердя, что она уже готова к самостоятельной жизни, Кима всё же смогла убедить её выделить им с Ликой списанную жилую площадь, которую изначально планировали перестроить под очередную кузницу. Лишь довод о том, что в этом доме будут жить сразу две амазонки, помог царице принять такое решение. Обычно дома давали только амазонкам с детьми или вместе живущим любовницам.
Подруги дошли до их дома, где Лика забежала внутрь и принялась на кухне быстро пить молоко, еле успевая проглатывать. Киме не долго пришлось ждать её на улице.
— Рыжик! Ты вся в молоке! — Кима засмеялась от увиденного: нижняя губа, подбородок и вся шея Лики были испачканы молоком, — оно и под доспехи, наверное, тебе залилось! Вот ты пингвин!
Лика смущённо зашла в коридор их дома, где Кима начала вытирать её полотенцем. Им было темно, так как свет из кухни и комнаты почти не доходил до них.
— Выйди на свет, я не всё вытерла, — Кима заботливо осмотрела подругу на свету и ещё пару раз провела тканью по ключицам Лики, — ну всё, а остальное вытру, когда после смены переодеваться будем. Пойдём дальше?
Лика улыбнулась и первой вышла на улицу. Кима догнала её у храма Ареса. Вместе они зашагали вдоль дворца царицы, оглядываясь и всматриваясь в освещённые факелами улочки. Лике понравилась неожиданная забота её подруги. Именно о такой спутнице она и мечтала — чтобы поддерживать друг друга даже в мелочах. А у Кимы перед глазами стоял образ испачканной молоком Лики — забавной, беспомощной и крайне притягательной. Она взглянула на подругу, вдруг осознав, что её Лика не была обделена красотой и обаянием, а её рыжие волосы добавляли ей необычного шарма, которого почему-то были лишены другие рыжие амазонки — Климена и Мирина, — по крайней мере, для Кимы.
— Ты чего, Лиска? — Лика поймала взгляд подруги, а та немного смутилась.
— Это белки, говорю, по веткам прыгают, — Кима улыбнулась и потрепала напарницу за щёку.
Амазонки Фемискиры оказались в крайне непонятной для них ситуации: Ипполита была в очень плохом состоянии и не могла управлять племенем, однако и её дочь, Артума, тоже не могла — она так и не прошла до конца посвящение в амазонки, поэтому называть себя амазонкой не имела права. На временное управление племенем претендовало сразу несколько девушек: сёстры царицы, Орифия и Пенфесилия; главная советница, Фалестрида; и приближённые и лично одобренные царицей Профоя и Климена.
Не откладывая данный вопрос, пять амазонок собрались в зале дворца за столом следующим же утром, чтобы провести голосование. Рядом стояли Ксанфа, Текмесса и Мирина, которые обеспечивали безопасность и честность голосования.
— Перед тем, как вы начнёте, и несмотря на то решение, которое будет принято, я бы хотела сообщить плохую новость всем вам, — Текмесса подошла к столу. Её голос был напряжённым, — я не успела сообщить это Ипполите, так как не хотела портить ей настроение перед посвящением её любимой дочери, но чем дольше я молчу, тем опаснее ситуация.
Амазонки начали боязно переглядываться. Каждая думала о том, что сейчас им проблемы ни к чему — и так всё плохо. Текмесса, как назло, начала рассказывать историю издалека, чем спровоцировала лишнее напряжение среди девушек:
— С тех пор, как мы нашли Гарпу мёртвой и я встала на её место, эта проблема начала возникать всё чаще и чаще. Я докладывала обо всём Ипполите, но она твердила, что волноваться не о чем. Так вот, мы ошиблись. Ещё месяц назад на сборах разведчиц я не досчиталась двух гарнизонов. Вчера, когда мы все были на посвящении Артумы, я не нашла в строю ещё сорок своих воительниц, — Текмесса тяжело вздохнула. Заметив вопросительные взгляды Орифии и Профои, она решила сказать напрямую, — варвары. Ежедневно наши постовые подвергаются их атакам на севере и северо-востоке наших территорий.
Амазонки заволновались. Климена со страхом вжалась в стул, а Пенфесилия с напряжением встала и подошла ближе к говорящей, чтобы ничего не пропустить. Остальные и без этого прекрасно слышали речь Текмессы.
— Северо-запад уже пал под атакой их войск. Это не критично, так как той стороной мы не озабочены, однако мы потеряли территорию, и это наше первое поражение, — она сделала глубокий вдох, — последнее ли?
Все молчали. Первой очнулась Фалестрида:
— Есть информация об их количестве? Сколько их?
— Их тысячи, — Текмесса вздрогнула — она впервые сказала об этом вслух.
Профоя встала со стула и осмотрела девушек:
— Вы ведь понимаете, что кто-то из здесь находящихся должен будет сделать выбор: продолжить экономическое развитие, к которому нас так долго вела Ипполита, или перебросить все силы на варваров? А что, если через неделю варвары уйдут с наших территорий, и мы зря потратим время на мобилизацию и введение военного положения? А если решением будет проигнорировать агрессию — никто не знает, чем