в моей жизни скромницы Ч’айи, заказ благородной Чинанды-Кси, не принёсший плодов визит в «Пламенное колесо» и пошедший не по плану разговор с Аширной, нахальное похищение от «Каначанкха» и столь же внезапное устранение похитителей…
Машина гудела, неторопливо разливая по чашкам крепкую пахучую чингу. Девушка не оборачивалась, уставившись в дисплей комбайна, будто это могло ускорить процесс. Пользуясь моментом, я торопливо переоделся в старую одежду, новомодный костюм госпожи фер вис Фиитчи забросив на пыльную настенную полку.
— Чинга готова.
В мою руку ткнулась горячая чашка, едва не ошпарив.
— Ты умничка, — честно сознался я, надеясь, что улыбаюсь дружелюбно, а вовсе не похотливо.
— Не говори со мной так! — огрызнулась Ч’айя.
Брезгливо сдвинула простыни и одеяла на край дивана, втиснулась в освобождённый уголок и оплела чашку пальцами обеих рук. Смотрела в пол, насупившись и играя скулами.
Что тут скажешь?
Да, я знал женщин всего два дня, но мог с уверенностью заявить, что вообще их не понимаю…
Присел на единственный табурет, глотнул чинги, поморщился. Напиток оказался недостаточно крепким, раньше времени разлитым, но сообщать об этом своей своенравной подруге сейчас бы не рискнул даже безумец. Да что там? Я лучше попробую обокрасть личную сокровищницу Нискирича, чем подступаться к Ч’айе в таком настроении…
Ещё одним важным вопросом, требовавшим самого серьёзного и скорейшего разбирательства, был неожиданный обрыв разговора с Песчаным Карпом. Причём ровно перед моей незапланированной поездкой в фургоне без окон.
Отставив чингу, я подтянул эвакуационную сумку, в которой уже не впервые за последние пару недель перетаскивал в подземное убежище нужные вещи. Отыскал в её недрах футляр иллюзиумных очков, проверил заряд батарей. Сдвинул табурет и столик к дверям, освобождая как можно больше места.
Пожалуй, так Господин Киликили не сможет прослушивать окружающее меня пространство. Да, пожалуй. Кроме того, в отличие от пользования «болтушкой», в теории снизится и вероятность пеленгации…
Я покрутил плечами и встал в центре расчищенного пятака; натянул эластичные и длинные, до локтя, перчатки с вшитыми сенсорами, позволяющие напрямую взаимодействовать с виртуальными слепками Мицелиума. Надел на глаза широкий полупрозрачный обруч (в своё время слегка переделанный под моё лицо с помощью Зикро), синхронизировал с заушником. Из специальной экранированной колбы выкатил на ладонь пару квиромагнитных шариков, включил и подбросил в поле захвата.
Шарики зависли ровно напротив глаз, активировались, выдвинули крохотные бусины-камеры и начали калибровку на обруче. Через минуту первые слепки «миц-блица» поступили на мои сетчатки, и теперь, куда бы я ни повернул голову, сферы бесшумно парили следом, выдерживая чёткую дистанцию в тридцать сантиметров от головного прибора.
Режима глобальной иллюзиумности я выставлять не стал, предпочитая улавливать происходящее в комнате хотя бы общими очертаниями. Тем не менее, дыхание привычно перехватило даже от увиденного.
[1] Куранпу — зажим или силок на мелких животных (устаревший диалект нихонинди).
п.3.; г.6; ч.2
За проведённые в Юдайна-Сити годы меня нельзя было назвать завсегдатаем погружения в «мицуху», а потому каждый раз невероятные краски несуществующей реальности заставляли сердце биться чуть чаще.
Визуализированный вход в Мицелиум походил на падение в изогнутую светящуюся нору. И я до сих пор хорошо помнил, как едва не наблевал под ноги, пережив его впервые…
Полупрозрачные стены тоннеля пестрели тематическими ответвлениями, но я позволял своей ячейке лететь всё дальше, пока не достиг Ядра — хаотического пространства, больше всего напоминавшего крупную площадь гнезда в момент предельной концентрации чу-ха.
Как обычно, их здесь были едва ли не миллионы, всё столь же суетливых, как и в реальной жизни, но ещё более броских и воплощённых в пёстрые оболочки альтеров.
Повинуясь тенденциям настоящей жизни, над головами хвостатых орд парили флотилии рекламных полотнищ. Контекстные зазывалы так и норовили подцепить на крючок Продающей Проповеди, только зазевайся и забудь отмахнуться особым жестом.
Гремела какофония из сотен песен «Восьмого цвета радуги», перемежаемая анонсами скорого грандиозного концерта, о котором жарко распинался Щуп. Неприметные, почти невидимые ячейки глаберов с завуалированной прямолинейностью расхваливали не самые законные инструменты управления и пользования Мицелиумом. Не уступая им по численности, мелькали мутные мицели-слибу, предлагая не менее туманные услуги или «ценную» информацию.
Я зашевелил пальцами, направляя свой усреднённый профиль в гущу обитателей Ядра. Завертел башкой оболочки, высматривая ближайший Столб, и квиромагнитные сферы послушно закружились по орбите моей настоящей головы. Послушно оставаясь нацеленными на полумаску, они предупредительно считывали окружающую пользователя среду, чтобы полуослепший Ланс не врубился в бетонную стену или стол.
Сложно сказать, почему я по-настоящему не полюбил Мицелиум… С одной стороны, здесь изгой-терюнаши становился куда более безликим, чем в неподдельном мире — лишь самой простой фигуркой на фоне сотен тысяч подобных, без запаха и отталкивающего внешнего вида, без дополнительных платных обвесов ничем не примечательной. Ещё и с хвостом, чего никак не могло случиться в настоящем Тиаме.
С другой стороны… несмотря на предельную реалистичность окружающей картинки, я никак не мог поверить в неё, ежесекундно ощущая фальшь и даже немного сочувствуя чу-ха, чьё восприятие подвергалось мощнейшей бомбардировке иллюзиумными образами.
А ещё (не знаю, виной тому цветопередача или некая особенность моего мозга) минут через тридцать пребывания в Ядре меня всерьёз начинало подташнивать…
Шевеля руками, я добросил своего альтера до ближайшего Столба, подключённого к достаточному числу общественных станций и каналов; внимательно изучил его пестрящую объявлениями поверхность, высмотрел свободное местечко.
Меня так и подмывало приподнять очки и узнать, чем занята Ч’айя. Наблюдает за моими нелепыми телодвижениями или по-прежнему хохлится в уголке дивана?
Удержался, сосредоточившись на походе в Ядро.
Создав из пространства светящийся виртуальный клавиатон, набросал короткое послание и ловко метнул в примеченное оконце на Столбе, откуда обитатели Ядра и пользователи «миц-блица» черпали свежие новости, объявления, слухи и просто пустопорожний трёп.
«Знающий истинные секреты разведения карпов желает знать, отчего уплывает глупая рыба», гласил мой текст, и я почти не сомневался, что он будет замечен.
Угадал.
Вероятно, системы анализа «мицухи» у джи-там действительно работали по принципу паутины — когда кто-то задевал нитку, хищник уже знал, куда именно направить жадный взгляд… Как бы то ни было, ждать пришлось совсем недолго.
Он показался в образе Подмастерья Стаи, смиренного и престарелого, без устали осеняющего просителей (здесь таких встречалось ничуть не меньше, чем на настоящих улицах Юдайна-Сити) сакральными жестами покровительства Двоепервой. Однако, лишая последних сомнений, на левом мизинце с помпезной вычурностью сверкало знакомое кольцо с бриллиантом.
Подступив вплотную, седошкурый Подмастерье повёл лапой, и вокруг нашей пары вспух мерцающий купол. Недешёвое, стоит заметить, удовольствие для рядовых пользователей «мицухи»… Над окружавшей толпой замерцали публичные сигналы уважительной зависти.
— Куо-куо, Ланс, — произнесло очередное обличие Данава фер