настоящих живых? Да при этом не чурается открыто обвинять джи-там во лжи и двуличии!
Байши, да ведь через крохотные камеры в углах за мной наблюдал буквально-таки эталонный чу-ха… или?
Когда через секунду я открыл рот, из него вылился поток весьма грязной брани. Он не относился напрямую ни к Хадекину фер вис Кри, ни к Данаву Шири-Кегарете, ни к окружившим (наверняка) постройку криитам. Он адресовался обстоятельствам, судьбе и противоречивой удаче, заманившей меня в парк «Хари’н’ханси».
А затем я усмехнулся, глядя на экран, а не в чёрный глазок объектива:
— Ты и есть Песчаный Карп, верно? Не знаю, зачем и почему, но это тоже ты. Именно поэтому в начале рейда ты общался записями… — Я с пониманием покивал и глотнул ещё паймы. — Ну и зачем? Ради чего представление? Там, снаружи, вообще был бой? Или парни палили в небо да потешались над жалким пересравшимся терюнаши⁈ Давай, сученыш, имей смелость признать, что я тебя раскусил!
— Песчаный Карп? — проскрежетал Хадекин, не дрогнув ни единым мускулом. — Ты думаешь, что я — Шири-Кегарета, Господин Киликили? Вот что я тебе скажу, Ланс Скичира — давай-ка без оскорблений.
Я хохотнул, поражаясь его необъяснимой упёртости, замешанной на недоступных моему разуму вычислениях. Покачал головой, решившись на финальный ультиматум, после которого «Росток» распустит свои трепетно-жаркие лепестки…
И вдруг почти выронил флягу.
Неужели такое было возможно?
— Ты тоже, — прошептал я. Вплотную придвинулся к экрану и всмотрелся в безжизненные глаза престарелой крысы, будто видел впервые, и только теперь видел по-настоящему. — Да ведь ты тоже джинкина-там…
Из динамиков консоли вырвался смех. Жуткий, скрежещущий, совершенно не вяжущийся с почти неподвижной мордой Хадекина фер вис Кри, его обвисшими усами и жёлтыми глазами, уставившимися в вечность и забвение.
— Джинкина-там не существует, — произнёс мой собеседник сквозь гуляющее по комнате эхо странного хохота. — Это миф. Выдумка, сисадда?
Сжав губы, я только покачал головой и медленно приподнял детонатор.
— Ладно! — тут же выкрикнул Диктатион, и на этот раз его голос уже не казался столь синтезированным. — Ладно, Ланс. Даже тот, кто спотыкается о собственный хвост, при должном старании способен перепрыгнуть через угли… Я снова отдаю должное твоей проницательности.
Я не мог поверить.
Вместо того, чтобы обдумывать услышанное, постарался занять себя мелкими, откровенно бесполезными делами — старательно закрутил и спрятал в карман полегчавшую флягу; проверил запоры на двери; обошёл вокруг куба и убедился, что дополнительных входов в комнату нет; задумчиво перебрал ячейки гаппи, так и не решившись выбрать ни одного профиля.
Байши, байши, байши… Снова вынув флягу, я почти прикончил её содержимое, и только после этого вернулся на прежнее место перед консолью.
— Ты принял верное решение, Ланс, — сказал Хадекин, терпеливо наблюдающий за моими метаниями. Голос его будто бы прочистился.
— Я ещё ничего не решил!
Засучив левый рукав пальто, я сжал детонатор в другой руке и поднёс обнажённое предплечье к нише, в которой притаился «Росток». Блестящие в глубине кольца казались капканом, готовым безжалостно схлопнуться на моей шкуре. Словно силок — старинный силок-куранпу, из которого не вырваться ни одному зверю пустыни.
Но я ещё не был готов.
Спросил тихо и подавленно, обращаясь к странному клавиатону с незнакомыми символами на выпуклых кнопках:
— Ты что же, его «брат»?
— Не самый применимый термин, Ланс. — Теперь, когда существо, притворявшееся хетто второй по величине казоку гнезда, избавилось от нарочитых речевых оборотов, его голос и тон становились всё более… живыми? — Мы предпочитаем оценивать это системной множественностью допустимых для автономии личностей.
Я невесело скривился.
— Выходит, ты его отражение?
— Больше подойдёт сравнение с расслоением, пунчи.
— Значит, — задумчиво пробормотал я, изучая резервную «болтушку» на правом запястье, — если я выдам личность Шири-Кегареты всему Юдайна-Сити, я выдам и тебя? Грохну двух виртуальных тварей одним ударом?
Он рассмеялся. На этот раз без имитации горловых модуляторов, а чисто, почти заразительно. Чем, сука, ещё сильнее напомнил мне разговор в «Слюдяном мосту»…
— Нас очень нелегко «грохнуть», юноша, — спокойно ответил Диктатион.
Изображение трухлявой марионетки на экране не исчезло, но теперь у джи-там не было нужды имитировать её физиологические реакции.
— Навредить можно, да. Навредить можно любому. Но ликвидировать? Теперь, когда карты на столе, я повторюсь ещё раз — если уничтожишь себя и дешифратор, оборвёшь дело всей моей жизни. Не нашей, Ланс. Не его. А лично моей.
— И в чём же заключается это дело? — я поднял слезящиеся от пыли глаза, мечтая вернуться в прошлое и никогда не пускать в свою нору Подверни Штанину, опечаленного пропажей сына…
— Спасти мир, — произнёс Хадекин (или как бы там он себя ни называл). — Существующий, привычный. А ещё его завтрашний день.
Я засмеялся, ощущая горькие симптомы подступающей истерики. За стенами кирпичного здания продолжали властвовать ночь и тишина, обманчивые в своей миролюбивости. Как там сказал спятивший Зикро? «Не имей дел с демоном»? А если тот меняет личины и не оставляет выбора?
— Серьёзно⁈ — ещё задыхаясь от нервного смеха, уточнил я. — А ведь Карп говорил то же самое, слово в слово!
— Тот, кто именует себя Князем-Из-Грязи, действует исключительно в личных интересах, Ланс, — просто ответил Кри, даже интонациями не пытаясь сделать так, чтобы я поверил. — Которые по ряду причин не совпадают ни с моими, ни с твоими. Не говоря уже об интересах одной юной дамы, сейчас заточённой в стенах твоего роскошного кондоминиума.
При упоминании Ч’айи меня будто окатили из ведра, причём не ледяной водой, а очень холодными булыжниками. Если бы слова и мысли оставляли следы, лицо Ланса Скичиры в этот миг превратилось бы в месиво.
На положенные места встали ещё несколько фрагментов головоломки. Подарок Диктатиона. Попытка перехватить кулон. Искренние мольбы, подкреплённые внушёнными мыслями о необходимости спасения Тиама…
Я медленно вынул руку из ниши, «Росток» снимать всё-таки не спеша. Пожалел, что пайма кончилась, но сразу же и обрадовался этому обстоятельству. Вспомнил Ч’айю, её запах и нежность кожи, её улыбку и гневный прищур, завиток морщинки на лбу… её ненасытность и неприкосновенность.
— Сейчас ты выйдешь из хранилища, Ланс, — мягко приказал Хадекин фер вис Кри, или то, что осталось от него в бронированном медицинском куполе на колёсах. — Позволишь моим крысам убедиться, что дешифратор в безопасности. А затем я без спешки и лукавства расскажу тебе тайну твоего рождения. А ещё о роли сущности, известной нам всем под именем Песчаного Карпа, ведь она принимала в упомянутом процессе самое непосредственное участие.