– Значит, прибыла первая дама города, жена коменданта или еще какая-нибудь высокородная, – не сдавался корабельный прорицатель.
– Что вы тут спорите, бездельники?! – прикрикнул на них боцман Кашалот. – Это прибыла герцогиня де Роберваль, родственница нашего адмирала! И прекратить болтовню! Готовиться к поднятию паруса и выходу в море!
«Понятно, – подумалось Рою, – проводить брата прибыл герцог Николя де Роберваль с супругой. Еще бы: экспедиция под попечительством самого короля Франции! Королевство может приобрести огромные территории… и к такому событию причастен “славный род Робервалей”. Но вот Маргрет они с собой, конечно, не взяли поскольку она теперь на положении семейного изгоя. …Как только Маргрет решилась на нашу помолвку?! Что-то невероятное. Ведь понимала же, что родители сразу же восстанут против меня, безлошадного шевалье[7]».
* * *
Спустившись почти после часового бдения в марсовой бочке на палубу, Рой-Жак минут десять отдохнул и, по команде боцмана, вновь вынужден был подниматься на реи. Однако к тому времени «Король Франциск» уже убрал трап, поднял паруса и направился к выходу из гавани. А посему завершения проводов он уже не видел.
Впрочем, и так понятно было, что, попрощавшись с адмиралом, герцог Николя де Роберваль и герцогиня Александра покинули корабль и затерялись в толпе, которая, как только фрегат пошел вдоль причала, чтобы развернуться, подалась вслед за ним, крича, взмахивая платочками, подбрасывая в воздух кепки и шляпы.
Берег. Франция. Часовня посреди Парижа. Маргрет. Тайная помолвка… Агенты герцога Николя де Роберваля, разыскивающие его и угрожающие судом инквизиции… Все это уже позади. Хотя Рой д’Альби прекрасно понимал, что если бы люди герцога де Роберваля нашли его здесь, на судне, – никакой суд уже не понадобился бы. Его убили бы без лишнего шума, дабы не предавать всю эту историю огласке.
Как-то будет складываться его судьба дальше? Предугадать это он не мог, да и не пытался, но все же… заглянуть бы за кулисы театра под названием «завтра».
Соглашаясь на тайную помолвку, Рой д, Альби все же надеялся, что Маргрет удастся уговорить родителей; что герцог и герцогиня Робервали смирятся с поступком и выбором их дочери, как с роковой неизбежностью. В конце концов, он ведь не какой-то там проходимец, а тоже дворянин и как-никак сын полкового хирурга, капитана который несмотря на то, что в последние годы непростительно запил, все же оставался вполне достойным человеком.
Однако Робервали не смирились и не простили. Ни ему, ни своей дочери. Рою еще очень повезло, что соседский мальчишка сумел встретить его в трех кварталах от дома и предупредить… Собственно, передать слова отца о том, чтобы дома он не появлялся, потому что за ним уже приходили; а еще просьбу: немедленно покинуть Париж и немного денег на дорогу. Вот тогда-то Рой и вспомнил рассказ Маргрет об эскадре адмирала де Роберваля, уходящей куда-то в неведомые дали в поисках новых земель и новых россыпей золота.
Д’Альби знал, что будет тосковать по Маргрет, по университету, по Парижу… но в то же время ему открывалась какая-то совершенно неведомая сторона жизни. По существу, он повторял путь отца, студента-медика, оставившего в свое время университет и приставшего к обозу уходившего на войну Вермского полка. С тех пор большую часть своей жизни он провел в походах, лазаретах, на войне…
– Берись за канат! – крикнул ему черноволосый, курчавый парень, с проседью на макушке головы. – Мы должны развернуть парус, чтобы не задеть носом этот чертов барк! Да и капитан, кажется, сюда идет!
Рой ухватился за канат, уперся ногами в палубу вместе со всеми, и как раз вовремя. Капитан Питер Галл, который в сопровождении шкипера и боцмана обходил палубы, чтобы увидеть своих людей за работой, остановился напротив Парижанина и, задумчиво оттопырив нижнюю губу, скептически окинул взглядом его и стоящих рядом парней.
– Похоже, что у нас крепкие матросы, Лозьен, – обронил он, обращаясь к шкиперу.
И только теперь Рой, впервые увидевший капитана вот так вот, вблизи, обратил внимание, что у него простое, с грубоватыми очертаниями и угреватой кожей, обветренное крестьянское лицо.
– Ну, нам еще предстоит увидеть их в океане, – ответил Лозьен, очевидно, все еще не привыкший к тому, что капитан судна способен кого-либо хвалить. Вешать на рее – другое дело. – Но так, на первый взгляд… Вы правы.
– А как в команде оказался этот парень? – тросточкой-кинжалом указал капитан «Нормандца» на Роя.
– Дюваль посоветовал взять, – ответил, вместо шкипера, боцман Кашалот. – Старший штурман эскадры, – нажал на титуле Дюваля, – узрел на его руке некие линии, в одинаковой степени ведущие и в океан, и в преисподнюю.
– Вот в этом штурман прав: в определении пути в эти две преисподние Господь утруждать себя не стал. Только я, парень, не поверю, – обратился он к Рою, что ты вырос в тех самых припортовых улочках, из которых выбирался сам Дюваль.
– Я из Парижа, мсье, – ответил Рой, не бросая канате. – Мой отец был войсковым лекарем. Мечтаю немного подработать, чтобы оплатить учебу в университете.
– Странно, но он не врет, – обронил капитан, теряя интерес к Рою-Жаку Парижанину. – Существуют люди, у которых на лице написано, кто они: из семьи портового пропойцы или из семьи интеллигента. Что касается этого парня, то рожа и манеры его особого уважения у палубной братии вызывать, конечно, не будут. Поэтому присмотри, чтобы кто-либо из этих бродяг не всадил этому парижанину нож в спину раньше, чем он успеет дождаться первого стоящего шторма.
– Море требует справедливости, капитан, – признал боцман. – Трюмной тле порой приходится вдалбливать это самым неаристократическим способом. Поэтому я присмотрю.
18
Застолье, очевидно, продолжалось бы еще очень долго, но в это время вестовой передал приказ адмирала: «Всем посторонним покинуть корабли эскадры!»
– Как жаль, друзья, что час расставания настал так скоро и так неожиданно, – завершил их встречу маркграф де Мовель. – Письмо, которое вы, герцогиня, написали вашей матери, будет передано ей лично в руки. Маркграф де Мовель, Гавр, Париж и вся Франция с нетерпением будут ждать возвращения экс-королевы Новой Франции.
– Вы слишком щедры на титулы.
– Наоборот, в данном случае меня можно посчитать скрягой.
Теперь уже в роли провожающей оказалась сама Маргрет. А тут еще последние минуты прощания вновь были омрачены появлением адмирала де Роберваля, кажется, специально поджидавшего их у трапа.
– Что это за званые ужины и балы вы, маркграф, затевали накануне отходя эскадры? – резко поинтересовался он.