Поэтому, как только вернулся в Москву, первым же самолетом вылетел к ней.
Вовремя.
Да, не зря, — Ася до крови прикусила нижнюю губу. — Синяев… Он…
— Я всё знаю.
— Матвей…
— Ася, я тоже всё знаю.
— Он в полиции! — тревога прорезалась сквозь слёзы. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Тело дрожало, и угомонить дрожь не было никаких сил. У Аси точно убрали заслонку, и все эмоции — страх, отчаяние, затаенная надежда, зарождающаяся симпатия — вырвались на свободу, заклубились смерчем вокруг неё. Она столько лет жила в этом мире, где эмоции принято скрывать, чтобы не казаться слабым. Но что это будет за жизнь, если даже перед самыми близкими и дорогими нельзя быть истинной, без лжи и утаивания?
Руки Лешки со спины переместились на плечи. Ася слегка поморщилась, когда мужская ладонь вскользь задела повязку.
— Извини.
— Лешка, плевать на моё плечо! Ты слышал, что я сказала про Матвея?
Отчего-то на лице брата появилась довольная улыбка, за которую тотчас захотелось его ударить. Чего он улыбается? Чего она такого забавного сказала?
— Слышал. И не паникуй, старушка. Сейчас всё решим.
— Каким образом?!
— Обычным. Как решил с тобой. Ты ещё не заметила, что я у тебя периодически выступаю в роли волшебника? Появляюсь и решаю проблемы.
Ася нахмурилась.
— Я серьезно.
— Так и я серьезно. Сейчас тебя доставлю в отель, а сам к ментам поеду. Вытаскивать Ионова. Заодно ему… — Алексей прокашлялся, демонстрируя, что здесь он бы словечко покрепче завернул. — Пенделя ему хорошего вставлю. Какого хрена оружие незарегистрированное хранил?
Для Аси хранение оружия было меньшей проблемой. Она плохо была знакома с Уголовным Кодексом, и в её представлении за хранение оружия полагалось небольшое наказание, штраф какой-нибудь, но не больше. А вот за убийство Синяева Матвею грозил реальный срок.
Или не грозил?
— Алеш.
— Да?
— Ты же вытащишь Матвея?
— Женщина, ты вообще слышишь, что я тебе говорю? Нет, не слышишь. По глазам вижу.
Ещё немного — и у Аси случится запоздалая истерика. И она на неё имеет полное право.
Окончательно размазывая слёзы по щекам, она кое-как улыбнулась.
— Я тебя поняла. Поняла…
— Вот и славно.
— Лёш.
Продолжать фразу она не спешила.
— Давай, договаривай, чего замолчала?
— Этот сукин сын мертв.
Соломов мгновенно стал серьезным. Снова притянул девушку к себе и глухо отозвался:
— Я знаю, Ася, знаю. Для тебя всё закончилось.
— Да… Слава Богу, — Ася снова прикусила нижнюю губу. — Закончилось.
Хотя, нет, подождите-ка.
Ася встрепенулась и с подозрением посмотрела на брата.
Тот, заметив изменившийся взгляд, сделал шаг назад.
— Что? Ася, ты на меня так смотришь, точно я тебе рубль должен.
— Хуже.
— Даже так?
— Да. Леша, что за документ ты показывал капитану? Фальшивку?
— Нет, — мужчина на всякий случай сделал еще один шаг назад.
Ася заметила его уловку, и она насторожила её ещё больше. Да и очень кстати вспомнилось, как он, схитрив, заставил её остаться у Ионова.
Выдохнув, девушка приказала себе успокоиться. Больничная палата не лучшее место, чтобы выяснять все подробности.
— У меня к тебе вопросы. И претензии. Много.
— И тех и других?
— Да.
— Они подождать могут? — поняв, что буря в лице женского недовольства временно миновала, Соломов заметно расслабился. За маской паясничества и наигранного легкомыслия скрывалась смертельная усталость. Он не спал третьи сутки, держался на энергетиках. Чувствовал — ещё немного, и сдаст позиции. Поэтому срочно надо улаживать дела — и в отсыпку.
А дел ещё предстояло сделать много.
У Аси схлынула волна эмоционального взрыва, и она начинала медленно приходить в себя. Постепенно всё вставало на свои места. К лучшему. Пришло понимание, что не обязательно решать все вопросы здесь и сейчас.
— Могут. Леш, увези меня отсюда.
— Во! Другое дело. Пошли. Сейчас Сталкер тебя доставит в отель, а я к Матвею.
Сердце снова испуганно замерло. Дай Бог, чтобы у Лешки всё получилось, чтобы он там не задумал…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Леш, я не хочу в тот отель.
— Ты в него и не поедешь. Сталкер перевез твои вещи в другую гостиницу.
— Спасибо, — поддавшись эмоциональному порыву, Ася чмокнула брата в небритую щеку и уже тише добавила: — За всё.
ГЛАВА 13
Ионов ни на мгновение не сомневался, что его вытащат. Даже развлекал себя, придумывая варианты освобождения. И всё чаще склонялся к одному. Сначала этот вариант ему казался чертовски плохим, он даже намеревался его отклонить, а потом пришла мысль — а почему бы и нет? В конце концов, как веревочка не вейся, а конец всегда один.
Так и у него.
Поэтому, когда конвоир открыл дверь и гаркнул: "Ионов, на выход!", Матвей без лишней суеты поднялся и направился за ментом, минуя серые неприветливые коридоры с тусклым освещением.
Он даже знал, кто за ним пришёл. Соломов, мать его ети. Появился на горизонте и всё перевернул вверх дном. Как всегда. А главное — во имя благих целей.
Ася. Мужское сердце сжали стальными пальцами. Девчонка жива — остальное второстепенно.
После того, как Сталкер помог её закутать в халат, Матвей наотрез отказался выпускать её из своих рук. Держал, трепетно убирая мокрые волосы с бледного лица. Наглотаться воды она не успела, но шок и боль от ранения не отпускали её, погрузив в темноту.
Он думал — будет иначе.
Нет, они со Стакером ни на секунду не сомневались ни в успехе операции, ни в том, что успеют вовремя, ни в том, что негодяй получит своё. Если бы Синяев ставил перед собой цель убить Асю, он бы давно убил. Не стал бы дарить подарки с подтекстом, играть с ней, давая понять, что рядом, что наблюдает за ней. Выйдя из Центра, нашёл бы её квартиру, однажды темной ночью позвонил в дверь или встретил у подъезда, и всё — месть свершилась. Синяев был не просто убийцей. Он испытывал удовольствие не столько от смерти жертвы, сколько от ощущения власти над ее жизнью. И это ощущение он хотел продлить как можно дольше. Именно для этого служили все эти уловки: и слежка, и подарки, и записки с ночными звонками. Он мысленно раз за разом прогонял сцены, где были всего два действующих персонажа: он и жертва. У Матвея даже возникали мысли, что Синяев собирался использовать Асю, чтобы доказать Центру свою значимость. Что те глубоко ошиблись, прогнав его взашей.
Каждый, кого приглашали работать в Центр, проходил психологические курсы. С лучшими психологами страны изучали психотипы убийц и ментальные техники воздействия на человека. Да много чего они рассказывали интересного. Ионов и другие мужчины, привыкшие решать проблемы с помощью силы и оружия, сначала качали головой и скептически усмехались. Весь скептицизм пропал после небольших экспериментов с нейролингвистическим программированием. Когда человек, сам того не подозревая, начинал выполнять то, чего от него хотел психолог.
Ионова и других солдат, пришедших в Центр одними из первых, натаскивали, точно собак. Делали из них лучших. И они таковыми стали. Поэтому руководство Центра с такой настойчивостью и ратовало о возвращении Матвея в свои ряды. Незаменимых людей нет — прописная истина. Но есть те, кого не имеет смысла заменять. Ионов относился к числу последних. Идеальный солдат. Верный товарищ. То, что требовалось Центру.
Поэтому Матвей со Сталкером приблизительно знали, как будет вести себя Синяев. Не знали они лишь того, какой именно дар проснулся в этом ублюдке. По этой причине они ничего не говорили вслух. Они были знакомы достаточно долго, чтобы понимать друг друга без слов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Напиться у них не было никакого шанса. Оба проглотили чудо-пилюли, напрочь нейтрализующие воздействие алкоголя, причем так, чтобы ни один, якобы случайно заглянувший в их приватное общение, интуит ничего не заподозрил. А вести себя, как пьяные мужики, особого труда для них не составило. Сбросить моральные оковы и нести чушь — проще простого.