— Придурок! Ты…
Руки были перехвачены и зафиксированы вдоль тела. Матвей послал Асе яростный взгляд, в котором не было ни следа нежности или плотского желания.
— А ну, угомонись, — процедил он сквозь сжатые зубы.
— Убью, — на глазах навернулись слезы. А она-то… Она-то! Хороша, ничего не скажешь! Раскатала губу! Думала, сейчас Ионова снова пробьет на телесные нежности, и он из бесчувственного чурбана превратиться в страстного любовника. Ага, как же! Идиотка наивная.
— Как-нибудь потом.
Ионов развернулся, чтобы уйти.
Ася, захлебываясь от обиды и разочарования, крикнула ему в спину:
— Давай! Катись к своей администраторше! Уже, поди, заждалась.
Он обернулся, и в его глазах вспыхнуло такое жуткое, непонятное, необъяснимое пламя, что Ася невольно задрожала.
— Дура, — прокомментировал он её поведение и ушёл.
Ушёл, как всегда.
ГЛАВА 11
Ася, давя в себе рыдания, снова отправилась в сауну. А что ей, несчастной, оставалось делать? Только млеть от пара, попивать мартини, еще одну бутылку которого она прихватила, и жалеть себя.
Она продлила абонемент на сауну и теперь снова удобно расположилась перед бассейном.
Гулять, так гулять. И плевать на всё. И на всех. И на одного муд… мужика в частности.
Открыв бутылку и не размениваясь на мелочи, Ася стала пить прямо из горлышка. Так она быстрее дойдет до нужной кондиции. До той черты, после которой приходит спасительное безразличие.
Сделав слишком большой глоток, Ася поперхнулась. Что за черт…
Дальше последовала ещё более странная мысль: а что она, собственно, творит и почему вообще не хмелеет? Напротив, алкоголь медленно, но верно исчезает из её тела, голова светлеет, и мир перестает видеться в черных тонах.
Ася моргнула. И эта сауна. Она что, совсем с ума сошла? Ёперный театр, да что же она творит! Нет, прав Ионов, вытворяет! Набросилась на мужика с какими-то нелепыми претензиями, словно он ей что-то должен.
Закрыв лицо руками, Ася застонала. Как же стыдно! И как ей вообще в голову пришла мысль напиться?
Хороша она, ничего не скажешь. И после всего этого ещё хочет, чтобы Матвей воспринимал её адекватно. Второй раз напивается на его глазах и ведет себя черт знает как.
Надо срочно исправлять ситуацию. Попариться ещё разок, окончательно распрощаться с хмелем, сполоснуться и идти в номер спать.
Хватит на сегодня приключений.
***
На столе помимо пива красовалась бутылка водки и нарезка.
Матвей, шумно выдохнув, тяжело опустился на стул.
— Давай, наливай.
Сталкер усмехнулся.
— Мило побеседовали?
— Очень.
Мужчины, не чокаясь, выпили.
— Накатай и по второй.
— Без вопроса.
Двое мужчин хмелели на глазах. Даже не зная, что за ними уже следят.
Синяев презрительно сплюнул, наблюдая за тем, с какой скоростью пустеет бутылка.
Идиоты. Что и требовалось доказать. Решили, что раз теперь знают правду, то можно и расслабиться?
Синяев ненавидел пьянчуг. В его семье, где никто никогда не пил, был непоколебимый запрет на любой вид алкоголя. Лет в тринадцать он выпил бутылку пива, за что был избит отцом до полусмерти и два дня провалялся в постели, не в состоянии поднять головы. Синяев никогда не был дураком, хорошо усваивал уроки. С отцом за тот случай он рассчитался чуть позже. И тот тоже хорошо усвоил разговор с сыном.
Тонкие губы мужчины растянулись в довольную улыбку, а в паху приятно заныло. Да, было много крови. А кровь он любил. Кровь — часть нас самих. Нашего организма. Что же в ней плохого?
Синяев закрыл глаза и сосредоточился. Не время предаваться воспоминаниям о делах минувших. Есть кое-что поважнее. Он втянул в себя воздух, стараясь поглотить его как можно больше. Кто бы мог подумать, что запахи имеют свои краски? Причем, это не метафора. В его сознании запахи обретали формы. Благодаря долбанному эксперименту и крови тех самых интуитов, в его мировоззрении многое изменилось. И пусть те зарвавшиеся шишки из Центра признали его полным нулем, он особо не расстраивался.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Главное — они его отпустили. Он не стал задаваться вопросом "зачем?"
Он снова был на свободе.
А значит…
Тонкая черная пленка перед закрытыми глазами задрожала. Вот. Вот этот сладкий момент, когда его организм начинает распознавать запахи. Парадокс заключался в том, что дар Синяева раскрылся уже на свободе. После встречи с одним чудесным мальчиком. Синяев поумнел и снял парнишку через интернет. Благо сейчас были сообщества по интересам, где можно было найти много полезной информации.
Мальчик оказался очень сладким. Жаль, не тугим. Профессионал, попа хорошо разработана. Но как он сосал! Да и за тройной гонорар позволил пустить себе кровь, сделать надрезы на спине.
И в тот момент, когда Синяев трахал мальчишку, размазывая кровь по его спине, его накрыло! Да так, что он в первый момент и не понял, что произошло. Картинки замелькали одна за другой.
…как пьяница-отец привел сына к толстому сутенеру…
…как этот сутенер изнасиловал орущего не своим голосом паренька (о, из-за этой картинки Синяев едва ли не кончил раньше намеченного срока)…
… как один клиент сменялся другим…
Кровь! Вот что стимулирует адреналин в организме Синяева и позволяет ему видеть то, что простым смертным недоступно! Вот что делает его интуитом, запуская в его организме невидимые винтики и болтики. Кровь, она родимая!
Синяев готов был бежать в Центр и хвалиться своими открытиями. Кричать, что они — эти шишки-руководители — оказались болванами, не распознавшими дремлющего в нем гения.
Он так и сделал. Взяв такси, велел гнать к стеклянной высотке, с охраной по всему периметру и допуском по личным пропускам. Он уже готов был кричать охране, что они все мудаки и требовать встречи с кем-то из руководства. Он бы непременно так поступил.
Если бы на парковке не столкнулся с Соломовым.
И не вспомнил про своё обещание.
На этого урода Соломова он зла не держал. А вот его подружка… Хрупкая девочка, из-за которой он едва не отправился на нары. Он же ей обещал вернуться. А мама учила обещания сдерживать.
Старая знакомая была сестрой Соломова. А ещё она оказалась донором, регулярно сдающим кровь в детский онкологический центр. Не прелестно ли?
Всё оказалось проще, чем он думал.
Теперь его девочка рядом.
…Ты же ждешь меня, моя девочка?..
Синяев едва не рассмеялся в голос, когда увидел двух её бугаев, распивавших водку на веранде отеля и бурно друг другу что-то доказывающих. Один, тот, что помельче, выразительно жестикулировал. Второй, в спортивном костюме, слушал его с кислой миной. Охраннички, мать твою!
Кинув на них презрительный взгляд, Синяев направился к запасному входу.
***
Ася, абсолютно трезвая, осторожно, стараясь не оступиться на мокром полу, слезла с деревянной лавки и направилась к бассейну. Так, последний заплыв — и на сегодня всё. Голова уже начинала гудеть от горячего пара. Что-то она переборщила — и с паром, и с алкоголем, и с проявлением дурного характера. Начудила сегодня, дай бог. И сбрасывать все на стресс не получится. Все они взрослые люди, и у всех жизнь не сахар.
Сомкнув губы, Ася спустилась в бассейн и не спеша поплыла. Она не имела никакого морального права устраивать скандал Ионову и упрекать его в том, что он кокетничал с администратором. Да и кокетством его улыбку было сложно назвать. Приветливость, не более.
Что-то она совсем расклеилась. Пришла пора собираться. Да и Лешка скоро вернется. Ему придется многое объяснить. Интересно, он в курсе, что за эксперименты проводились в его хваленом Центре? Ася боялась думать, что Лёшка знал и ничего ей не сказал. Тогда она расценит его поступок, как предательство. И тот факт, что он передал опекунство над ней Ионову, тоже будет выглядеть иначе. Очень некрасиво.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мышцы рук приятно заныли, когда Ася развернулась, чтобы сделать ещё один кружок по бассейну. Вода приятно холодила распаренное тело. Но усталость от каждого движения начинала о себе давать.