Сталкер был начеку. То и дело проверял близлежащую территорию на предмет появления Синяева. В его даре был только один недостаток: Сталкер видел прошлое, но не мог предугадать будущее. И именно это решило все.
Увидев, как Синяев оставил машину и, крадучись, стал пробираться к отелю, парни усилили принятие спиртных напитков. Необходимо было его не спугнуть. Завершить начатое дело.
Сидеть и имитировать ничегонеделание становилось сложнее с каждой минутой. Во взгляде Матвея появилось нетерпение. Давно забытый азарт. Именно тогда, опрокидывая в себя очередную рюмку водки, он с тоской осознал, что соскучился по работе. По тому сумасшедшему выбросу адреналина в кровь, когда ты весь в напряжении ожидаешь только одной команды — вперед! И знаешь, что мерзавец будет наказан, что справедливость в этом грешном мире восторжествует.
Там, на веранде, возникли и другие чувства. Беспокойство за Асю накатило на Матвея и не желало отпускать ни на минуту. Матвей солгал бы себе, если бы не признал, что беспокойство за Асю имело иной характер, чем тревога за сослуживца. Он оставил её в номере — ещё не прохмелевшую, обиженную на весь мир, хрупкую и ранимую, не в состоянии постоять за себя. Что могла сделать девчонка против маньяка? Абсолютно ничего. И это начисто выносило мозг.
Сталкер гневным взглядом удерживал Ионова на месте. Видел, что тот готов ежесекундно сорваться с места и снова кинуться к Асе, присоединившись к ней в сауне. Тогда вся спонтанно возникшая операция накроется медным тазом. И непонятно уже когда представится ещё случай задержать Синяева. Тот подобрался слишком близко к Асе, обозначив своё присутствие.
Задержать — неправильное слово. Ни Сталкер, ни Ионов не собирались задерживать Синяева и передавать его силовикам. Хватит, один раз они уже обыграли этот сценарий. К чему второй раз марать бумаги по тому же делу?
Чем ближе подбирался Синяев, тем сильнее нервничал Матвей. Посылал Сталкеру вопрошающие взгляды и, когда тот едва заметно качал головой, гневно сжимал кулаки.
Ася в опасности! Эта глупая девчонка… Душа металась, дыхание участилось. Матвея спасала от провала возможность имитировать пьяного. Он мог нести околесицу и отчаянно жестикулировать. Даже ругался матом, вспоминая Центр по матушке и по батюшке. Сталкер тоже не стеснялся.
Когда же Сталкер, наконец, кивнул, Матвей вскочил на ноги, опрокидывая стул, и побежал в сторону сауны. Часом ранее, спускаясь со Сталкером из номера, они как бы невзначай осмотрели отель, делая вид, что просто шатаются, выбирая место, где можно приземлиться и поговорить по душам. Так что расположение знали.
Кровь — это первое, что бросилось в глаза Матвею. На плече Аси, в бассейне. Ярость, первозданная, дикая, ни с чем несравнимая, рванулась из мужской души. Она клубилась и готовилась снести всё на своем пути. Чем сильнее были эмоции, испытываемые Матвеем, тем спокойнее он вел себя. У него даже в голове мелькнула шальная, выворачивающая наизнанку душу мысль: "Успел на этот раз…" и прямая ассоциация с трагедией всей его жизни. Действовал он быстро и решительно. Ни на секунду не выпуская из вида Асю. Заметил всё — и невероятное облегчение, перемешанное с радостью на лице Аси, и неверие в глазах Синяева, перерастающее в панику.
Привыкший иметь дело с подростками, Синяев элементарно растерялся, оказавшись против двух опытных бойцов. Совершил первую и главную ошибку — ринулся в бассейн, где поскользнуться — плевое дело.
Матвей никогда не был судьей и не выступал в роли палача. Нож, занесенный над Асей, толкнул его сделать то, что он должен был сделать. Выхватить из-под полов куртки пистолет и выстрелить. Этот выстрел решил все.
Никто никогда не посмеет причинить боль Асе! Ни одна тварь не навредит ей и не прольет больше её крови!
Матвей ни секунды не колебался. Он поступил так, как должен был поступить.
Уже потом, укладывая Асю себе на колени и кутая её обнаженное тело в халат, Матвей смог, наконец, сглотнуть ком, непонятно каким образом образовавшийся у него в горле. В глазах щипало, а сердце чересчур быстро билось в груди, оглушая. Невероятная нежность затопила душу мужчины, пока он всматривался в бледное девичье лицо. Смотрел на трепещущие реснички, отбрасывающие легкую тень на щеки. На мягкие губы, сейчас побелевшие и искусанные. Не вовремя перед глазами возникла картина, как он эти самые губы целовал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
И поцеловал бы снова. И ещё раз. И ещё.
Да, Ионов, ты встрял конкретно. Ещё тогда, несколько дней назад, беседуя с Соломовым у себя в гостиной, он чувствовал, что присутствие Аси в его доме не обернется для него лично ничем хорошим.
Или, наоборот?
У него было время подумать. Когда железные браслеты клацнули на его запястьях, он был абсолютно спокоен. Посидит, подумает в тишине. Ему будет полезно. Вправит мозги на место, а то малость одичал уже.
Выходил Ионов из камеры с принятым уже решением.
Дело оставалось за малым.
В кабинете следователя находился лишь Соломов. Хозяин кабинета благополучно куда-то испарился.
— Соломов, что-то частенько я начал тебя видеть.
Матвей позволил себе слегка усмехнуться.
Алексей кивнул конвоиру:
— Браслеты-то сними.
Тот, если и испытал удивление, то никак его не выразил. Сделал своё дело и без лишних вопросов удалился.
Матвей размял запястья и, расставив ноги на ширине плеч, с легкой долей иронии посмотрел на бывшего сослуживца.
— Ну?
— А где спасибо, Ионов? — Алексей устало улыбнулся.
— А ты уверен, что мне надо его тебе говорить?
— Это как посмотреть. Ладно, шутки в сторону, — Леша, поморщившись, кивнул на деревянный стул. — Садись, что ли.
— Так я уже насиделся.
— Матвей, я серьезно.
— Я тоже.
Мужчины встретились взглядами, и первым не выдержал Соломов. Выругавшись, поднялся, подхватил с края стола небрежно брошенную куртку и направился к Ионову.
— Пошли, что застыл каменным изваянием, — проворчал он, поравнявшись с другом.
Матвей нарочито медленно приподнял брови.
— И всё? Так просто? Ты появился, и меня сразу освободили?
— Ионов, если есть желание посидеть ещё, трудностей в исполнении твоего желания не возникнет.
Матвей усмехнулся.
— Тогда пошли.
Мужчины оба понимала, что участок провинциального городка не место для разговоров по душам. Лишние уши им ни к чему.
Их никто не задержал. Были косые взгляды в их сторону, соблюдение формальностей. Но лишних вопросов никто не задавал.
— Ты их чем запугал? — спросил Матвей, когда они садились в такси.
— Твоей ксивой. На, держи. Возвращаю.
Когда в ладонь Ионова легла красная корочка сотрудника Центра, что-то ёкнуло в груди. Давно позабытое чувство принадлежности к особому братству. От уголков мужских глаз побежали сеточки морщин, а кадык нервно дернулся.
— И ещё… — Алексей, откинувшись на подголовник, закрыл глаза. — Прежде чем ты начнешь мне высказывать претензии и рассказывать о моих козлиных качествах, позволь сообщить несколько интересных новостей. Первая — Перинова ушла из Центра. Её попросили. Что-то она там снова напортачила, вдаваться мне в подробности было некогда, надо было рвать когти к вам. В общем, эта дамочка подалась на ТВ. Правда, её предупредили — хоть одно слово о Центре, и… Что подразумевается под "и" мы оба знаем, — Лешка говорил бесцветным, просевшим от усталости голосом. Пока они находились в участке, он держался из последних сил. Как только сел в машину — всё, понял, что выдохся окончательно. — Дальше. Новость вторая. Не знаю, чем ты зацепил наше руководство, но оно в кратчайшие сроки приказало изготовить тебе задним числом корочку. Плюс — ты внештатный сотрудник. Это я к тому, чтобы ты хотя бы немного погодил с гневной тирадой и обещанием меня четвертовать. Сам понимаешь — внештатный это уже совсем другая история. Тебе даже в Центр ходить каждый день не обязательно. Эх…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Матвей так же откинулся на сиденье, продолжая удерживать красную книжечку в руках. Он правильно предположил способ его вытаскивания из камеры. С сотрудниками Центра разговоров не вели. Вернее, сотрудники ни с кем из силовиков разговоры не вели. Сталкер даже не дернулся ни разу. Его "закрыть" может только сам Центр. Остальным он недоступен.