(Лист отрывного блокнота большого формата. Перьевая ручка. Черные чернила. Последние три слова подчеркнуты[368].)
Однако, разумеется, экономика СЭВ далеко не исчерпывалась острыми товарными кризисами и их преодолением. Страны вели между собой довольно активную торговлю сырьем, промышленной продукцией, услугами[369]. Например, СССР поставлял в Польшу нефтепродукты и продовольствие (в периоды кризисов), получал уголь, промышленную продукцию машиностроительной и легкой отраслей, в том числе суда. ГДР просил в 1966 году у СССР не только увеличения поставок нефти и рассмотреть перспективы поставок газа, но и советские «счетные электронные машины» и предлагал развивать техническое сотрудничество по их производству (что в итоге и произошло)[370]. Впрочем, ГДР и отправлял в СССР много машиностроительной продукции, например тех же судов[371]. Брежнев, согласно записным книжкам, во второй половине 1960-х очень подробно обсуждал эти вопросы с руководителями стран СЭВ, консультировался с коллегами по Политбюро и советскими экспертами по СЭВ[372]. Как уже говорилось выше, он с 1964 года был своеобразным специалистом по опыту реформаторства в странах соцлагеря в высшем советском ареопаге — Политбюро.
В апреле 1967 года пленум ЦК КПСС утвердил на должность секретаря ЦК КПСС по соцстранам первого секретаря Горьковского обкома КПСС, инженера-машиностроителя по образованию и опыту работы Константина Катушева. Он сменил бывшего комсомольского функционера и дипломата Юрия Андропова. При представлении его сотрудникам Отдела соцстран Брежнев (приметивший Катушева во время недавней поездки в Горький) «подчеркнул, что ждет от нас активной дружной работы, акцентировал внимание на необходимости развития экономического сотрудничества с соцстранами, совершенствования деятельности Совета Экономической Взаимопомощи»[373]. Это подтверждает, что вопрос экономических связей стран СЭВ виделся ему в данной сфере в этот период первостепенным по степени важности, хотя в 1968 году это место заняла ситуация в Чехословакии. Согласно воспоминаниям Катушева, в течение последующих двух дет созданные рабочие группы смогли сформулировать комплексную программу развития СЭВ[374], пробить ее в 1969 году на очередной сессии этой организации (при этом Брежнев и Косыгин лично уговаривали заартачившегося лидера Румынии Николае Чаушеску) и тем самым резко подтолкнуть забуксовавшее сотрудничество[375].
На начало 1970-х годов приходится период наибольшего прогресса в развитии экономических связей СЭВ.
В начале 1960-х годов была введена система расчетов стран СЭВ в переводных рублях, эмитентом их стал Международный банк экономического сотрудничества (МБЭС), созданный в октябре 1963 года. В январе 1970 года был образован Международный инвестиционный банк (МИБ) для предоставления долгосрочных и среднесрочных кредитов на проведение мероприятий, связанных с реализацией Комплексной программы дальнейшего углубления и совершенствования сотрудничества и развития социалистической экономической интеграции стран — членов СЭВ…. В 1971 году сессией СЭВ была принята Комплексная программа углубления сотрудничества и развития экономической интеграции стран — членов СЭВ, рассчитанная на 15–20 лет[376].
По ней странам СЭВ был фактически открыт широкий доступ к советским нефтегазовым продуктам в обмен на их промышленную и сельскохозяйственную продукцию.
Более того, СССР активно инвестировал в экономику стран СЭВ. В период перестройки, в частности, выяснилось, что в СЭВ договорились о том, что СССР развивает крупнотоннажную химию, а мелкотоннажные химические производства, то есть получение различных специализированных и потому более дорогих видов химических соединений, будут развиваться в Польше, Венгрии, ГДР, Болгарии и Румынии. В частности, это относилось к лекарствам. Для этого СССР вложил в эти производства более 20 млрд долларов[377].
Переводной рубль достаточно крепко связывал экономики стран, позволяя им эффективно осуществлять взаимные расчеты[378]. Однако проверки реальными рыночными условиями он не прошел. Как только страны СЭВ получили возможность свободной торговли, они захотели оплаты в реальной конвертируемой валюте. По этой причине СССР в 1990 году остался без лекарств[379].
По мнению Юрия Белика, который в должности замзава Экономическим отделом ЦК КПСС курировал СЭВ в 1980-е годы, в развитии организации была сделана стратегическая ошибка. СЭВ увлекся взаиморасчетами, но не перешел к производственной кооперации предприятий между странами. В результате, например, так и не был создан общий сэвовский автомобиль или телевизор. А значит, при появлении у СССР финансовых проблем в перестройку для членов СЭВ было выгоднее прервать связи, нежели их поддерживать[380].
Это в значительной степени было связано с изначально крайне мягкой моделью управления в рамках СЭВ и демократизмом организации, который способствовал тому, что страны, нацеленные на более глубокую интеграцию (Чехословакия, Польша, СССР), были вынуждены прислушиваться к требованиям стран, которые видели СЭВ прежде всего как совещательный орган либо стремились «доить» главного спонсора, ничего не давая взамен (прежде всего Румыния)[381].
ЧЕМУ УЧИТ ОПЫТ «КОСЫГИНСКИХ РЕФОРМ»?
Угроза того, что в случае любой либерализации плановой экономики реальные экономические агенты поведут себя не так, как это планировалось инициаторами реформ, была очевидна с 1920-х годов.
В популярном тогда романе Ильфа и Петрова «Золотой теленок» (переизданном в 1960-е и приобретшем новую популярность) содержался эпизод о необычном и редком для этого периода механизме — механическом экскаваторе, который прибыл в отдаленную республику для строительства стратегического объекта — электростанции. Однако вскоре он копал котлован под строительство номинально государственной (и принадлежащей электростанции), а по факту частной типографии по производству открыток. Она должна была обеспечить средствами полное финансирование строительства станции. Туда же ушли трудиться строители, поскольку там платили больше, и были переведены все материалы для строительства. То есть частный некрупный бизнес на короткой временной дистанции мог делать конкретным агентам крупного государственного бизнеса более выгодные предложения, которые принимались в условиях слабого контроля чиновников общесоюзного центра[382].
Сталинская индустриализация и сопровождавшие ее экономико-административные реформы и репрессии сделали чрезмерно дорогой цену, по которой государственный экскаватор волей директора мог бы работать для нужд частной промышленности, хотя сама по себе эта промышленность в форме артельного и индивидуального производства сохранялась и обеспечивала в том числе те самые курортные открытки и другие формы удовлетворения потребительского спроса[383]. Массовый террор 1937–1938 годов и регулярная замена партийных и государственных менеджеров верхнего звена разрушили региональные кланы, которые в принципе могли дать команду или «не заметить», что этот экскаватор работает не по прямому назначению. Однако и после него значительная часть потребительского рынка как в аграрной, так и в товарной сфере обеспечивалась за счет частной инициативы[384]. Впрочем, на уровне низового чиновничества, тем более в «национальных республиках», оставалось достаточно возможности «не замечать» частные крупные предприятия, в том числе работающие под видом государственных[385]. Хрущевские преобразования, уничтожившие артельную экономику и существенно