Периодически игрецы затихали на несколько мгновений, и от дверей доносился громкий голос мажордома, объявляющего о появлении очередного гостя.
Танцующие замирали и обращали свое внимание на вновь прибывшего.
Челядь споро сновала между гостями, разнося крепкие напитки, заморские вина, отечественные квасы с лимонадами и многочисленные закуски – от легких салатиков в ордынских пиалках до нарезанных кусищами рыбников и курников.
Свет занимался тем же самым, внимательно прислушиваясь к разговорам окружающих.
– На варяжском рубеже, исполать Сварожичам, в последнее время все спокойно. Не то, что в прошлом лете!
– Да, сударь, рубежники не зря свой хлеб едят…
– Хозяева наши очень гостеприимные. Это ж какую прорву деньжищ вбухали!
– Ну так положение обязывает. К тому же первую дочку замуж отдавать собрались. Княгиня Цветана просто цветет, извините за каламбур!
– Еще бы ей не цвесть! А вот нареченная что-то не слишком весела.
– С чего бы ей веселиться? Бают, не по любви за Кабана идет. Бают, отцы меж собой договорились. Кабаны княжну Снежану берут вкупе с немалой долей акций Невского судостроительного.
– Да уж старший Кабан своего не упустит!
Свет оглянулся на Снежану.
Та стояла между отцом и матерью, приветствуя очередного прибывшего гостя – какого-то хлыща, с удовольствием целующего ей руку.
Сердце Света тронула ревность – к нему вновь вернулся дух Перуна. Но не надолго: тело Ивы быстро справилось с безобразием.
Музыка вновь затихла.
– Уважаемые гости! Князь Ворошило Кабан со родичи!
В гриднице возникло оживление, гости перестали танцевать и потянулись к дверям.
Еще бы – прибыл второй из виновников сегодняшнего торжества!
Свет и сам бы потянулся, но был схвачен, скручен и отправлен экономом в буфетную – за очередной порцией снеди.
А когда вернулся с подносом, Кабаны уже стояли возле Нарышек и пожимали друг другу десницы.
Как будто виделись сегодня впервые…
Свет специально сделал по гриднице крюк, чтобы рассмотреть будущего жениха Снежаны.
Сила Кабан оказался здоровенным дылдой лет двадцати. Курчавые шатенистые волосы шапкой облепляли круглую голову. Ручищи – сродни кувалдам. Лицо младшего Кабана то и дело расплывалось в улыбке, которая показалась Свету глуповатой.
Невеста выглядела рядом с женихом чуть ли не Дюймовочкой из старой германской сказки.
Впрочем, Свет тут же осознал свою неправоту – пара смотрелась очень симпатично, о чем беспрерывно и говорили вокруг.
Выслушать многочисленные комплименты гостей ему не удалось – отослали в очередной раз в буфетную.
А когда Свет вернулся в гридницу, Белояр Нарышка молвил славословицу в адрес присутствующих гостей и, в первую очередь, помолвленных.
И завершил он речь следующими словами:
– Я уверен, друзья мои, что оба великих словенских рода – и Кабаны, и Нарышки – и впредь будут вносить свой вклад в благополучие нашей страны!
Не самые подходящие слова для предсвадебной церемонии, но что еще взять с государственного человека?
А потом помолвленные танцевали германский вальс в центре круга, образованного другими парами.
Игрецы на хорах, подчиняясь палочке дирижера, наяривали с немалым энтузиазмом и так громко, что разговоры присутствующих сделались попросту не слышны.
Раскрасневшаяся Снежана старательно откидывала голову назад – то ли ради пущей грации, то ли у ключградских великородных таковы правила приличия для танцующих.
Свет с удивлением подумал, что в прошлом лете он и внимания не обращал на позы кружащихся в вальсе.
Она откидывает голову. А он…
А Сила Кабан, похоже, заглядывал ей в вырез платья.
Сукин сын!.. Не потерпеть до свадьбы!
Гости разохотились на выпивку и закуску, поэтому челяди приходилось бегать туда-сюда.
Тем не менее Радомира улучила секундочку, чтобы сказать юной служанке:
– А князь Сувор-то ныне – сам едва ли не жених! Красачик!
Свет оглянулся.
Сувор танцевал с молодой женой.
Видимо, княгине Купаве удалось на время вырваться, предоставив дитятю на попечение мамок.
Она тоже откидывала голову назад, а Сувор заглядывал в вырез платья.
Все мужики одинаковы!
Сувор, видимо, почувствовал интерес служанки и, развернув жену спиной к ней, бросил ответный взгляд.
В душе Света возникло чувство радости, а между персями родился махонький огонек и начал разрастаться, захватывая волной тепла всю грудь. Радость тоже увеличивалась, а вместе с нею появилась уверенность, что так все и должно быть, так испокон веков предпослано нам богами – привлекать к себе внимание нравящегося мужчины и завести от него детушек. Чем боле, тем лучше…
Это были чужие желания и ощущения.
Юное девичье тело брал в оборот дух Додолы.
К счастью, обязанности праздничной суеты не дали ему воли, поскольку пришлось отправляться в буфетную за очередной партией закусок.
А когда Свет снова вернулся в гридницу, Купавы рядом с мужем уже не было – наверное, ее позвали к проснувшемуся ребенку.
Сувор танцевал теперь с какой-то незнакомой женщиной.
А нареченные стояли у окна, проводя время в приятственной беседе один на один.
Сила Кабан склонился к Снежане, как журавль к утице. Выглядело это довольно смешно. На лице его опять красовалась глуповатая улыбка, но было в ней что-то неживое. Словно помолвленному свело напрочь скулы…
А Снежана теребила перстами оконную штору, будто проверяла ткань на мягкость.
Чуть позже они вновь танцевали в паре, но как-то иначе, чем допрежь. Создавалось впечатление, что промеж них неожиданно затесался некто третий, абсолютно невидимый, но решительно сопротивляющийся возможной близости их торсов. И уже не откидывалась назад ее головка, а его взгляд блуждал по сторонам, старательно избегая выреза на женской груди.
* * *
Ближе к ночи, когда празднество, наконец, завершилось и гости разъехались, в доме Нарышек разразилась гроза.
Челядь в это время, уже не чуя под собой ног от усталости, занималась уборкой. Как и весь день, мотались туда-сюда – от гридницы до кухни, от кухни до заднего двора, где стоял заказанный под вывоз мусора большой контейнер на четырех колесах, запряженный парой муругих лошадок.
Когда возле «экипажа» появлялись запыхавшиеся служанки, возница с удовольствием оказывал им нехитрые знаки внимания, распространенные среди простонародья.
Его банальные шутки, анекдоты и комплименты хоть как-то скрашивали настроение и чуть-чуть придавали сил.
О том, что во время праздника произошло необычное, поняли не сразу.
Ведь коли Белояр Нарышка ведет княжну Снежану в свой кабинет, тут нет ничего особого – мало ли какие разговоры могут быть промеж отцом и старшей дочерью? Обсудить подарки гостей помолвленным, к примеру.
Однако когда из кабинета донесся львиный рык хозяина, стало понятно, что за дверью происходит вовсе не благообразный обмен мнениями.
Слов Белояра Нарышки, правда, было не разобрать, но тон был понятен всякому, кто слышал этот рык.
– Похоже, княжна Снежана отчебучила очередную свою штуковину, – сказала Свету Радомира. – Вы-то тут без лета седмица и ничего не ведаете… А язычок у княжны – что бритва.
Свет вспомнил, как Снежана в прошлом вересне третировала заезжего столичного чародея Смороду и не сдержался, поежился.
– Да-да! – Радомира кивнула. – От нее чего угодно можно ожидать. В последние месяцы то сидит молча, неведомо о чем задумавшись, то как взорвется… Мне кажется, хозяева потому и замуж ее выдать торопятся. С глаз долой – из сердца вон! Я, к примеру, только обрадовалась. Надеюсь, меня вместе с нею не отправят. Тогда менять работу придется. А жаль – у Нарышек очень даже неплохо.
– Надо же, – удивился Свет. – А на вид очень приличная девица.
Радомира усмехнулась:
– Еще бы не приличная! Как-никак орешекский Институт великородных девиц закончила. Там правила приличия будьте здоровы вбивают. – Радомира тоже поежилась. – Приличная-то она приличная, но иногда аки беси в нее вселяются. – Служанка понизила голос. – Мне кажется, причина сердечная… В прошлом лете у нас тут столичные волшебники гостевали, смерть одного из ключградцев расследовали. И по-моему, княжна втюрилась в одного из гостей. Знаете, как это бывает?
Свет мотнул головой:
– Не-а…
– Бывает, бывает… И похоже, она с этим чародеем объясниться попыталась. Уж не знаю, что она там себе вообразила… Но известно, как волшебники к нашей сестре относятся. Мы для них что мусор под ногами. Подай-принеси… В общем, судя по всему, чародей этот отшил княжну. Иначе с какой бы стати она так взбесилась, когда он назад, в Новгород, укатил? Не вынесла высокородная душа крушения надежды! – В голосе Радомиры послышались злорадные нотки. – Тут она оказалась ничем не лучше нас с вами.