Читать интересную книгу Батарея - Богдан Сушинский

– Не вижу в таком развитии событий ничего странного. Именно такого исхода и следовало ожидать, – спокойно отреагировал Гродов.

– Но это уже речь идет не о блокировании плацдарма на каком-то румынском мысе посреди плавней, – ехидно осадил его начштаба, недовольный тем, как комбат воспринял его сообщение. – Тут ситуация посложнее.

– Только в том смысле, что предоставляется возможность сковывать более крупные силы врага, нежели на мысе Сату-Ноу. Но коль так – будем сковывать.

– А пока что, – ужесточил тон капитан второго ранга, – основные силы противника сосредоточиваются на пространстве между селами Сычавка и Визирка. Судя по всему, они намерены с ходу захватить дамбу и выйти к самой Григорьевке, чтобы развернуть свои порядки на западном берегу Аджалыкского лимана.

– Но оба эти села – в зоне досягаемости моих орудий главного калибра.

– Поэтому-то и предстоит работа, комбат. Точные координаты вы сейчас получите из разведотдела штаба пехотной дивизии, боевые порядки которой оказались в критическом положении. У пехотинцев теперь вся надежда на вашу батарею. Артналет должен быть мощным, поэтому осуществлять его будете вместе с комендорами канонерской лодки[17] «Красная Армения», которая уже, очевидно, приближается к твоему берегу, и 726-й полевой батареей, поддерживающей части названной дивизии. Первый залп – в десять тридцать – производите одновременно. Артналет должен длиться в течение тридцати минут с учетом корректировки зоны обстрела. После этого в атаку поднимется пехота.

Едва он закончил разговор, как с наблюдательного поста под Булдынкой сообщили, что издалека, с северо-востока, доносится гул авиации. Скорее всего, это румыны, и идут они на порт, намереваясь приблизиться к нему со стороны залива.

Радист батареи сразу же предупредил об этом канонерку, которая тут же стала уходить в открытое море, где появлялось больше возможности для маневра, а главное, моряки пытались увести свое суденышко от взятого немцами курса. Тем не менее судну вряд ли удалось бы избежать серьезного боя, если бы не зенитное прикрытие береговой батареи, которое всеми своими стволами – двух зенитных орудий и трех счетверенных пулеметных установок – пыталось преградить путь пятнадцати вражеским штурмовикам и к порту, и к «Красной Армении».

То ли зенитный огонь оказался слишком неожиданным, то ли пилоты получили приказ не отвлекаться на одиночные цели и следовать заданным курсом, но в атаку на батарею бросились только два самолета. Именно на них и сосредоточился весь огонь пулеметного отделения, в то время как орудия продолжали терзать звенья остальных самолетов. И каковой же была радость всех пулеметчиков, когда при первом же заходе один самолет неожиданно загорелся и, оставляя после себя коричневатый шлейф дыма, стал уходить в сторону лимана, со стороны которого вскоре прогремел сильный взрыв.

Другой штурмовик попытался зайти на повторную атаку, но, как-то странно клюнув носом, накренился и, описав полукруг над морем, тоже начал уходить к линии фронта. Хотя было заметно, что развороты эти даются машине с большим трудом. В то же время зенитные орудия принялись за самолет, который в очередной раз пытался атаковать канонерку. Оказавшись между двумя зенитными очагами, пилот решил больше не рисковать и где-то посредине между ними взмыл ввысь. А еще через несколько минут радист сообщил, что на связи – командир канонерской лодки капитан-лейтенант Кадыгробов, который решил поблагодарить за огневую и моральную поддержку.

– Напомни ему, – ответил Гродов, – что все это – маневры и что через пятнадцать минут наш артиллерийский дуэт вступает в настоящее дело.

– Сработаемся, комбат, – тут же последовал ответ капитан-лейтенанта. – Пламенный привет твоим зенитчикам. Когда появилась эта воздушная армада, я уж думал, что пустят мою лодчонку на дно[18]. Как только вижу самолеты, предчувствие нехорошее. Хотя канонерка – это тебе не броненосец, все-таки морской бой, когда против тебя идет корабль противника, нам как-то понятнее. И потом, ты же знаешь, зенитное прикрытие у нас мизерное.

– Ничего, будем держаться, – попытался подбодрить его Гродов. И тут же поднял трубку телефона. На связи был командир зенитного взвода мичман Черенков.

– Товарищ командир батареи…

– Поздравляю с первым сбитым самолетом, – пресек капитан его попытку доклада. – Судя по всему, второй штурмовик тоже получил повреждения. О ваших успехах сегодня же будет доложено командованию.

– Но у меня потери, товарищ комбат. Один артиллерист-зенитчик убит, один пулеметчик ранен в предплечье. К счастью, ранение легкое, осколочное. Только что отправили его в лазарет.

– Потери могли быть и большими.

– Понимаю, что после «румынского рейда» и всех тех боев, через которые вы прошли на границе, эти потери кажутся незначительными.

– Они и есть таковыми, – мягко осадил его Гродов.

– Значит, мы пока что к ним непривычные.

Капитану всегда трудно давалось какое бы то ни было проявление сочувствия, но он все же попытался хоть как-то оттенить его – сочувственно помолчал, затем столь же сочувственно вздохнул.

– Война, мичман, состоит не только из победных реляций, но из похоронок тоже.

– И с этим нужно будет смириться.

– Кстати, позаботьтесь вместе с писарем батареи об этом скорбном ритуале – составлении похоронки.

31

Докладывать о ходе зенитного боя командиру дивизиона Гродов пока что не стал, решил сделать это чуть позже, вместе с докладом об артналете. Капитан прибыл на огневой взвод главного калибра и, взглянув на часы, тут же приказал зарядить орудия и раздвинуть стенки перекрытия. Деревянные домики, которыми они маскировали орудия в мирное время, Гродов велел демонтировать, поскольку теперь они сами становились прекрасным ориентиром.

Из бревен комбат распорядился смастерить четыре деревянных орудия и окопать их в виде ложной батареи рядом с бывшей железнодорожной платформой, небрежно замаскировав сетью. А неподалеку расположить настоящую противотанковую «сорокапятку» и пулеметное гнездо, расчеты которых демаскировали бы расположение лжебатареи, а заодно несли бы там постовую службу. Идея всем настолько понравилась, что за плотницкие топоры брались даже те, кто никогда раньше не держал их в руках. И вскоре домики действительно были снесены, а в пятистах метрах от третьего орудия главного калибра появились деревянные пушки, рядом с которыми валялись пустые орудийные ящики.

Тем временем железобетонные створки, которыми прикрывались настоящие орудийные дворики, бойцы старательно выстелили плитками дерна и «засадили» мелким кустарничком. Как только орудие отстреливалось, ствол его снова исчезал, а бетонные створки надежно закрывали не только от осколков, но и от взоров вражеских летчиков, которые уже не раз появлялись над территорией, упрятанной в приморской степной долине. Самолеты-разведчики противника действительно не раз кружили над «батарейной долиной», однако установить точное местонахождение орудий так и не смогли.

Комбат проследил за тем, как из подземного арсенала к первому орудию был доставлен по транспортеру девяностокилограммовый снаряд; как двое заряжающих вставили его в казенную часть, а затем двое других комендоров поместили туда же мешок с 46-килограммовым пороховым зарядом…

Здесь, в огневом взводе главного калибра, все поражало своим весом и размерами, все внушало уверенность в том, что такой страшной силы окажется достаточно, чтобы повергнуть любого врага. И приходилось разве что сожалеть, что артиллеристы не могли видеть результатов своей жестокой солдатской работы, хотя ненависть к врагу и жажда мести захватчикам явно требовали этого.

В определенное штабом время батарея залпом ударила по отведенным ей целям, поддерживая своим огнем орудия артдивизиона «полевых стрелков», как «по дунайской привычке» называл их Гродов, и канонерской лодки, а затем Гродов приказал вести беглый огонь, время от времени корректируя цели орудий. «Отбой» прозвучал, только когда наблюдатели с передовой сообщили, что вражеские подразделения большей частью истреблены, а частью рассеяны по окрестной степи. К тому же командиры орудий пожаловались, что стволы уже накалены, и самое время позволить им остыть.

Лишь на следующее утро из донесений армейской разведки стало известно, что во время этого налета были выведены из строя артиллерийская и минометная батареи, подбиты два танка, частично истреблены, а частично распотрошены по степи два румынских эскадрона и около пехотной роты, которые готовились к прорыву линии фронта.

Но эти сведения поступили потом, а пока что не успели остыть стволы орудий береговой батареи после артналета, как попросили поддержки из штаба 1-го полка морской пехоты полковника Осипова. Здесь два батальона румынской пехоты, при поддержке немецких танков и румынского кавалерийского эскадрона, попытались вклиниться в оборону морских пехотинцев в небольшом промежутке степной равнины между селами Булдынка и Мещанка.