1903, 1929
Тело
В неизносный,КосныйКом —— БьетсяСердце, —— Светоем.
ТелoБренноеИ пленное —— Бьется —— СолнечнойВселенною.
Очи — прянут:СтанутСвет —— В золотые —— Ливни лет, —— В золотое —— Бездорожие…
В уши —ГрянутТрубы —— Божие!..
СушиКаменныеЖгла —— Сила пламенногоМолота…
Души —БожьиЗеркала, —— Отражающие —Золото.
1903, 1929
Брюсов
(сюита)
1
Свисты ветряных потоков,Рвущих черный плащ;Тучи мороками рокаВспучит горный хрящ.
В тьмой объятию стремнинуМаг, объятый тьмой,Бросил белую лавину..Шаг оборван мой.
Из-за скал, как клекот злого,Горного орла,Бьет магическое словоВ сердце, как стрела.
Взвивший молнийные мукиМертвой головы,Мертвый маг, сложивший руки.Вставший в выси — вы.
1903, 1929
Москва
2
Грустен взор. Сюртук застегнут.Сух, серьезен, строен, прям;
То, над книгою изогнут, —Труд несешь грядущим днямВот бежишь: легка походка;Вертишь трость готов напасть:
Пляшет черная бородка;В острых взорах — власть и страсть…
Пламень уст, — багряных маков, —Оттеняет бледность щек —
Неизменен, одинаков, —Режешь времени поток.
Взор опустишь, руки сложишь;В мыслях — молнийный излом:
Замолчишь в изнеможешьПред невеждой, пред глупцом.
Нет, не мысли, — иглы молнийВозжигаешь в мозг врага…
Стройной рифмой преисполниВихрей пьяные рога, —
Потрясая строгим тономЗвезды строющий эфир: —
Где-то там — за небосклоном —Засверкает новый мир;
Там, за гранью небосклона, —Нет, не небо, — сфера душ:
Ты ее в земное лоноРифмой пламенной обрушь!
Неизвестную туманностьНам откроет астроном: —
Мира каменная данность —Мысль, отверженная числом.
В строфах — рифмы, в рифмах — мыслиСозидают бытие:
Смысли, сформулируй, счисли, —Стань во царствие твое!
Числа, рифмы, сочетаньяОбразов и слов, поэт, —
Становленья, восставаньяВсех вселенных, всех планет!
Все лишь символ… Кто ты? Где ты?Мир, Москва и «Скорпион»!
Солнце, дальние планеты!..Все течет, как дальний сон.
С быстротою метеораОборвавшийся к нам маг, —
Стал печатного набораКорректурный черный знак.
1904–1929
Москва
3
Свет, — как жегло; и воздух — пылен;День, — как пустой стеклянный страз;В него ты выпучил, как филин,Огонь непереносных глаз.
Твой голос — звуки афоризма;Шаг — стуки похоронных дрог;Мысль, — как отточенная призма;Всклокоченная бровь — издрог.
Как пляшущие жабы, — речи;Как черный бриллиант, — глаза.Ты, как Атлант, взвалил на плечиСвои пустые небеса.
Докучное, как бормашина,Сплошное, мировое все, —Шипит, как лопнувшая шина,Жужжит, как злое колесо.
Изверженный тоской железнойИз этой звездной высоты, —Как некий стержень бесполезный,Как кукла вылитая, — ты!
Изогнутый дугой упорнойВ наш бестолковый перепуг, —Взвивай из мороков свой черный,Всегда застегнутый сюртук.
1907, 1931
Москва
4
Разрывая занавески,Ветер — винт перевертней —Кружевные арабескиЗавивает надо мной.
Плещут тюлевые шторы;Тени ползают в окне,Как невидимые ворыВ душном, обморочном сне.
Ты ль, вытягиваясь в нише,Пылью пепельною встав, —Под железный желоб крышиВзвил невидимый состав?
Ты ль, скривляясь тенью злого,Губы к уху перевлек, —Черной, мерочной полоюПеререзав потолок?
Словно вздох, зефира тише,Словно дух небытия, —Легколепетней, чем мыши,Легколепетное: —— «Я!»
Сгинь, — покоя нe нашедший,Оболгавший свой позор. —Бестолковый, сумасшедший,Теневой гипнотизер!
В синем дыме папиросыBстали синие персты;Прожужжали, словно осы:«Сгинем, —— Минем —— Я —— И ты!»
1931
Кучино
5
В БезднуБезвременьяПадай, —— Из бездныБезвременья, —— Непеременною сменой, —
КольцоБытия!
Прядай,СедаяСтруя —— Из безвременья —На бытие мое!
Ты, — незнакомоеВремя,Обдай мне лицоСвоейПеною!
Мертвенный немень, —Рыдая,ЯПадаю!ВремениНет уже…
ПадаюВ эту же —— БезднуБезвременья.
1929
Кучино
6
Я обменял свой жезл змеиный
На белый посох костяной.
В.Брюсов
Туманы, пропасти и гроты…
Как в воздух, поднимаюсь я:Непобедимые высоты —И надо мной, и вкруг меня…У ледяного края бездныПеребегает дым сквозной:Мгла стелится передо мной.
Ударился о жезл железныйМой посох бедный, костяной —И кто-то темной, из провалаВыходит, пересекши путь;И острое скользнуло жало,Как живоблешущая ртуть;И взрывом дьявольского смехаВ раскаты бури снеговойОтветствует громами эхо;И — катится над головойТяжеловесная лавина…
Но громовой, летящий комОскаленным своим жерломСъедает мертвая стремнина.И вот уж — в пасти пропастейУпали стоны урагана;Скользнули на груди моей,Свиваясь, лопасти тумана, —Над осветленной крутизной,Затаяв ясными слезами…
И кто же?…Брат передо мнойС ожесточенными очамиСклонялся; и железный свойОн поднял жезл над головой…
Так это ты?..…Не изумленный,Знакомый протянулся так:И жезл упал, не обагренный,На звонкий, голубой ледник.— «Зачем ты с ледяных окраинСлетел, как кондор, месть тая, —Исподтишка. Зачем, как Каин,Ты руку поднял на меня?Как трепетанье коромысла,Как разгоранье серебра, —Твои двусмысленные смыслы,Твоя опасная игра!»
— «Мы горных искусов наукуИ марева пустынных скалПроходим вместе», — ты сказал…Братоубийственную рукуЯ радостно к груди прижал.
Твои исчисленные мыслиВ туман раек точенный повисли,Как грани горного ребра;И ты, двуликий, — свет и мгла, —На грани и добра, и злa.
Пусть шел ты от одной долины,Я от другой (мой путь — иной):Над этой вечной крутизнойНа посох бедный, костянойТы обменяешь жезл змеиный.
Нам с высей не сойти, о маг;Идем: наш одинаков шаг…
Стоят серебряные цепи,Подняв в закат свои огни;Там — лeдяныx великолепийОденем чистые брони.Поэт и брат, — стезей порфирной —В снега, в ветра, — скорей, — туда —В зеркальные чертоги льдаИ снегоблещущего фирна.
1909, 1929