Я растерянно посмотрела на него и запоздало поняла, что наверняка знаю то место, которое Киан мог бы назвать домом. Облегчение прошлось по телу, заставив вздрогнуть и отступить. Надежда еще есть. Есть! Я бросилась к открытому чемоданчику, судорожно впихивая в более-менее свободные отсеки развешенные пучки трав и полупустые колбы с лекарствами. Голова закружилась, и от резких движений разболелась покалеченная ударом по бревну рука, но я не могла остановиться, даже когда Ариэн непонимающе перехватил мою кисть.
— Что ты делаешь?
— Я знаю, где он. Дом. Келла. Это Заррэт… там усадьба, куда я отдала Келлу. Это место… Ты… нам надо… — мысли мельтешили, и я не могла ничего сделать — даже просто перевести дыхание, чтобы объяснить, куда нам ехать. Не могла оставаться на месте, не могла ждать ни секунды, не…
И тут же застыла, ошеломленно открыв рот, вновь ощутив себя предателем.
— Ариэн, — сдавленно простонала я, не в силах озвучить то, что вертелось на языке. Столица находилась совсем в другой стороне.
Невыносимое чувство рвало изнутри — до дрожи в коленях, до желания кричать, пока не исчезнет голос. «Но ведь ты обещал! Что выбирать больше не придется…» — я едва не выкрикнула это вслух, но Ариэн словно и правда меня услышал, отпустил мою руку и принялся быстро, но аккуратно закручивать походные одеяла, которыми мы укрывались сегодня ночью. Все так же не глядя на меня, он вложил в боковые карманы нить, скрутил ветошь на бинты и, закрыв на защелки сундук, потянулся за походными сумками, сложенными за моей спиной.
Я встретилась с ним взглядом, почему-то не рискуя спросить, что это значит. Ариэн на секунду замешкался, а потом ободряюще потряс меня за плечо.
— Мы идем за ним, — улыбнулся Ариэн, протягивая мне верхнюю одежду и раскрывая первую попавшуюся сумку. — Вместе.
Киан
Я не видел дороги. Даже не был уверен, что здесь она есть или когда-то была. Пальцы, впившиеся в поводья, замерзли и почти не гнулись, но не получалось заставить себя покрепче закутаться в мундир и хотя бы немного натянуть рукава на кисти. Дождь наконец прекратился, но в сырой потяжелевшей одежде было до одури холодно, и я вроде как понимал, что совсем скоро появятся симптомы простуды. Понимал и то, что наверняка вел Молнию не в ту сторону, но продолжал идти, не вглядываясь вперед, и думать, что совершил самую большую ошибку в своей жизни. Но вернуться… как, да и зачем, если теперь все встало на свои места?.. Если здесь я больше никому не нужен.
Лужи медленно покрывались тонкой ледяной коркой, которая тихо хрустела под копытами. Я не знал, что буду делать, когда землю до самого горизонта скует льдом и снегом, чем можно будет прокормиться в мертвом на недолгую зиму лесу. Загнанный жеребец шел медленно и тяжело, не привыкший к такой ноше, но я даже не сообразил хоть раз остановиться на привал, пока тот сам не встал, как вкопанный, посреди покрытой бело-синим инеем пустоши.
— Ну, что ты… — обеспокоенно прошептал я, как будто не своими руками проводя рукой по его черному боку, пытаясь успокоить. Ноги и спина онемели, и я с трудом опустился на землю. Мне казалось, что воздух загустел, словно вода, и все звуки, нечеткие и глухие, доносились с таким же опозданием. — Давай посмотрим, что тут у тебя…
Я заглянул под боковые подушки седла, осторожно проводя рукой по их гладким краям. Ощущений не было, я не мог — просто не хотел — собираться с мыслями, и все получалось само собой: руки лишь делали то, что помнили.
Жеребец опустил морду к земле и чуть попятился назад, не желая подпускать меня ближе. В звенящей тишине, от которой закладывало уши, я слышал его тяжелое быстрое дыхание. Рукой я опустился по боку вдоль подпруги, пока не заметил кровавые мозоли, и стыдливо прикусил нижнюю губу.
— Прости.
Я давно не чувствовал такого опустошения. Даже когда был убит отец Ариэна, я продолжал надеяться на то, что Ариэн выжил и обязательно объявится. Когда за меня выложили больше сотни золотых на первом аукционе, я верил, что смогу сбежать и выполнить свой долг перед законным императором. Когда очнулся после наказания, а Келлы не оказалось рядом, я знал, что ее судьба решена в лучшую сторону, а я сам в благодарность буду верно служить благодетельнице, пока долг не позовет меня. Когда я встретил Ариэна, понял, что имею право не просто существовать в ожидании чужих свершений, но и сам могу помочь что-то изменить. И доказать, что раб с рождения тоже может быть человеком. А теперь я не понимал, зачем вообще миру может понадобиться моя жизнь, и что мне самому теперь с ней делать. Наверное, дело в школьном воспитании: я не мог отделаться от ощущения, что должен жить ради чего-то. Или кого-то.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Решение поздней ночью за бутылкой крепкого терпкого напитка пришло само собой. Я должен найти Келлу и убедиться, что она жива и здорова. Помочь, если она узнает меня и примет, а затем… Затем я поступлю так, как должно воину императорской гвардии, лишенному цели.
Я осторожно оторвал лоскут ткани с подола исподней рубахи и обкрутил им подпругу. Жеребец повернул ко мне голову, будто всматриваясь в мое лицо черными глазами, и жалобно заржал.
— Придется нам с тобой пройтись пешком, да, малыш?
Облака медленно уступали место раннему блеклому солнцу, позволяя мне сориентироваться и определить путь. Залитая солнцем бугристая равнина тянулась до самого горизонта, разрезанная мелкими быстрыми ручьями, которые блестели под солнечными лучами, стекаясь в глухую топь между провинциями. Я медленно повернулся в сторону юго-запада, обрамленного побелевшими горными пиками, прощаясь, и легко потянув жеребца за поводья, сделал первый шаг на восток.
Глава 12. Ни конца, ни края
Эвели
— …я думаю о врачевании… — мысленно расставляя фрагменты памяти на свои места, я очень старалась взять себя в руки и не дергаться, чтобы ничего не упустить из виду. Ариэн быстро распихивал по карманам сумки всю мелочь, изредка смотря на меня и подтверждая, что слушает. — Эта топь вокруг плохо влияет на здоровье селян. И дорога по сути всего одна. — Ариэн вытащил на свет походной бурдюк и начал аккуратно заполнять водой. — Мы можем попробовать пройти через границу как лекари.
— У тебя есть лекарская грамота? — удивленно спросил Ариэн, не поднимая головы.
Я схватилась за недавно свитую из кишок веревку и принялась скручивать в клубок.
— Нет. Но начались морозы. Это отличная возможность убедить пограничных стражей в важности моего присутствия для Азумы. Мол, не до формальностей. А обратно, — голос предательски вздрогнул, но я через силу продолжила: — повезем Киана… и Келлу как больных. Корь, чума…
— Я там не был. Неужели на востоке настолько все плохо? — Ариэн быстро глянул на меня, и я уловила в его взгляде укор.
— Я бы не оставляла Келлу там. Не думай, что мне было плевать, — спокойно пояснила я, хотя его молчаливое обвинение меня задело. — Но я не принадлежу к патрициям, мой статус бы не позволил подписать ей вольную и провести за пределы Азумы без дозволения Службы, поэтому пришлось… — я вспомнила, как пришлось просить позволения сделать бывшего воина своим личным рабом, и содрогнулась.
— А как же Киан?
— По приказу он принадлежит Службе, а не мне, — я поморщилась, стараясь до последнего держать лицо, но выдох все равно получился слишком нервным.
— Ладно, прости, с этим разберемся позже, — пробормотал Ариэн, потянувшись вглубь сундука за огнивом. — Но у лекаря должна быть повозка, да и ты еще в седле еле держишься.
— Я уже в порядке, — резко остановила я. — А по тем прогалинам мы на телеге никогда не доедем. Нет, только верхом.
Не стесняясь, я принялась быстро менять обмундирование на зимнюю кочевую одежду. Верхняя безрукавка из лисьего меха оказалась маловата и давила в плечах, но я честно надеялась на то, что сражаться не придется. Не в той я форме, чтобы что-то противопоставить. И тем не менее, пару метательных ножей от прошлого… владельца я оставила при себе, запрятав в сапоги.