— Чего надо? — недовольно спросил другой, чей силуэт едва угадывался около затухающего костра, и свистнул, зовя гончую.
Хмель заглушил даже запах благовоний, которые любила жечь Мия. От почти затухших очагов пахло паленым мясом. Я мельком глянул под ноги, сквозь плотный белый дым замечая блики на разбросанных тут и там стеклянных бутылках. Кажется, по углам пряталось человек десять-двенадцать, из которых только двое были в состоянии меня услышать. Отчаяние прошлось ознобом по телу: кто за таким гуляньем вообще заметит пропажу?
— Кто-нибудь видел Киана? — с надеждой спросил я чуть громко, почувствовав, как дерет после крика горло.
— К-кого? — с искренним удивлением переспросил тот же мужчина, кажется, даже не смотря в мою сторону.
— В обмундировании Службы, белокурый.
«Угрюмый и молчаливый», — едва не добавил я, раздраженно смотря по сторонам и все больше убеждаясь, что Природа явно сводит со мной счеты, обрывая под самый корень любое начинание.
От терпкого запаха начала кружиться голова так, будто я снова перебрал. Хорошо, ближайшая ко мне распорка выглядела достаточно крепко, чтобы о нее опереться.
— Ну же! Хоть кто-то, может, видел его ночью? — Мне с трудом удалось остановиться, чтобы хоть как-то успокоить бьющееся в глотке сердце. Плохое предчувствие до боли сводило скулы — даже знание, что непременно случится что-то плохое, если мы не догоним Киана. Я опять попытался сквозь дым разглядеть остальных, но на меня смотрели только двое: недовольно и в то же время равнодушно. — Пожалуйста.
Мужчина — тот, которого я задел на входе — подтянулся к распорке и протер засаленным рукавом глаза, другой рукой потянулся к почти распитой бутылке.
— Киан… — неопределенно прохрипел он, заглядывая в горлышко и поднимая бутылку донышком ко мне. — Так… э… был, да. Домой поедет, ска… зал.
— Угу, — утвердил второй.
Домой? Это слово как-то резко меня остановило, оборвало на полуслове, заведя в тупик. Я не смог сразу поймать зародившуюся и тут же угасшую мысль, а потом понял: может, у меня бы и не вышло его остановить. Я ведь почти ничего не знаю, вдруг сам ошибся в том, что могло быть лучшим для них обоих?
Недавние воспоминания о том, как Эвели неожиданно пугливо куталась в одеяло и смотрела на меня, засыпая, причинили непонятную боль. Как и воспоминания о собственном гневе, когда я тогда — декады две назад — едва не проклял Киана на берегу реки за его слова и действия. Нет, он все еще любит, не может не любить, я же видел. А еще обещал Эвели, что выбирать больше не придется, дал слово, что помогу, а теперь… Очередное поражение, которое придется проглотить.
— Домой — это куда?
— А мне откуда з… нать? — беззлобно спросил мужчина. — А… ну, встань с моего плаща, эй!
По телу неприятно расползалась усталость, и я сильно сжал переносицу в попытке привести мысли в порядок, прежде чем выйти. По волосам медленно потекла холодная вода, капая за шиворот, и я, не представляя, что говорить и делать, почти не разбирая дороги, поспешил к Эвели.
Эвели
Дурной и неприятный сон никак не хотел меня отпускать, и когда я наконец вырвалась, тело пронзила досаждающая боль. Затекшие мышцы ныли, а лоб и волосы были мокрыми от пота. Спросонья вчерашний день тоже показался сном. Ариэн обещал помочь… с чем-то… Я схватилась за раскалывающуюся голову, едва открыла глаза. Сквозь слипшиеся ресницы все вокруг показалось сплошным чернильным пятном. Огонь погас, и, оказывается, ноги даже в шерстяных чулках жутко заледенели. Усталость давила на виски, я не сразу пришла в себя, и едва не подпрыгнула на месте от страха, наконец, отделив реальность от приснившегося кошмара.
— Я же его оставила… — вырвались сами собой слова, когда я глянула вглубь шатра — в уголок, где ночевал Киан. На душе опять заскреблись кошки. Как же я жалела, что, даже увидев себя глазами Киана, не нашла в себе сил его остановить. Как солдат на войне: никаких привязанностей. И я позволила себе вчера зацепиться за эту мысль, словно шагнула к обрыву… и сорвалась — настолько пугающим казалось это недавнее решение теперь. Если бы не Ариэн… Я бы окончательно потеряла себя. Ведь так бы и случилось.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
«Не надо бояться», — приободрилась я, наспех зачесывая за уши волосы и поднимаясь на колени. Я все исправлю, если Киан позволит. Пока мы оба еще живы, я не должна быть верна одному лишь долгу.
Губы тронула мечтательная улыбка, а в глазах застыли слезы. Было почти не страшно признаться самой себе в том, что из меня вышел не самый хороший солдат. И не самая сильная женщина тоже. Но я так устала просто быть сильной, принимать решения за себя, за других и нести эту ответственность в одиночку. Ариэн говорил правду: мне очень хотелось разделить эту ношу и получить взамен нечто большее, чем просто существование.
В полумраке я нашарила брошенную рядом одежду и принялась спешно натягивать на себя, думая, что скажу ему. Представляя, как обниму, отвечу на поцелуй и признаюсь, что люблю. Что не смогу жить как прежде, если его не будет рядом со мной.
Как-то слишком резко в голове родилась странная и слишком несвоевременная мысль, но вместо того, чтобы ее отбросить, я непроизвольно начала расчесывать руками волосы, пытаясь придать им хоть какой-то вид. Киан за четыре года — уже почти пять — видел меня и злой, и уставшей, и раздраженной, играющей на публику очень жестокие роли, но все равно сочувствовал. Видел измученной и совсем не женственной в этой чертовой форме, которую я все равно не смогла бы променять на чуждые и неудобные бальные платья. Но почему-то мне вдруг захотелось выглядеть лучше. Для него. Почему я не признавала этого раньше? Ведь такое сильное чувство не могло зародиться только сейчас. Не просто забота или привязанность, потому что нельзя, просто невозможно было так злиться на человека, который безразличен.
Я вскочила с топчана, не в силах совладать с эмоциями, и быстрой походкой направилась к выходу. Ноги словно пружинили, и я наслаждалась этим ощущением полета, будто вдруг отрастила крылья. А может, они и вовсе всегда были за спиной, но только теперь хватило смелости их расправить.
Резко влетевший в шатер Ариэн едва не сбил меня с ног. От неожиданного удара по лбу я чуть не потеряла равновесие и в последний момент наугад зацепилась за его протянутую руку. Тревогу в его распахнутом глазе я увидела сразу.
— Что случилось? — быстро спросила я, предчувствуя беду.
— Киана нет. — Кажется, сердце пропустило удар, я открыла рот, но слова застряли в горле. Мне показалось, чьи-то ледяные пальцы с садистским наслаждением перебирают внутренности и прорезают их острыми ногтями. — Я пошел искать его… Он взял лошадь…
Я обернулась, пытаясь разглядеть в углу его походную сумку, одеяло и оружие. Все осталось лежать на своих местах. Но и Ариэн не мог ошибиться или солгать мне.
— Вещи… — сил хватило только на это слово. Я обхватила себя руками, чувствуя слабость, как при сильной кровопотере. Спокойно засыпая вчера вечером рядом с Ариэном, я и не думала, что такое может случиться, что уже в тот момент Киан мог… — Он же… без всего… как? — простонала я, не желая верить. Значит, вчера я сама все разрушила. Как и хотела. И из-за меня Киан сорвался с места, ничего не взяв с собой.
Я смотрела прямо перед собой, будто лишилась воли. Казалось, будет больно даже вдохнуть. Это я сделала выбор, я. И что теперь, куда теперь? Мысли о столице, Ясоне, Нордоне и справедливости словно поблекли, хоть и не перестали быть грузом. Но Киан… один… Без оружия и хоть каких-нибудь документов. Я вспомнила прихрамывающего после падения с лошади Эрда и едва не всхлипнула, понимая, что Киан в темноте мог уйти слишком далеко, чтобы кто-то увидел и помог, если что-то случится. И достаточно далеко для того, чтобы наткнуться на патруль или рабский караван.
— Эвели, — негромко позвал Ариэн, смотря на меня с искренним сочувствием, от чего стало еще хуже. — Мне сказали, он едет домой… — прошептал он, положив руки мне на плечи.