Читать интересную книгу Моммзен Т. История Рима. - Теодор Моммзен

Новым ударом явились для Гракха консульские выборы. Они не только оказались вообще неблагоприятными для демократии, но поставили во главе государства Луция Опимия, который, будучи претором в 629 г. [125 г.], покорил Фрегеллы. Это был один из самых энергичных и неразборчивых на средства вождей строго аристократической партии, твердо решивший при первом удобном случае отделаться от опасного противника.

Случай вскоре представился. 10 декабря 632 г. [122 г.] Гракх перестал быть народным трибуном. 1 января 633 г. [121 г.] Опимий вступил в исполнение своих обязанностей. Первое нападение было направлено, как и следовало ожидать, на самое полезное, но и самое непопулярное из всех мероприятий Гракха — восстановление Карфагена. До сих пор на его планы устройства заморских колоний враги нападали только косвенно, выдвигая против них более заманчивые проекты италийских колоний. Теперь же в Риме стали распространять слухи, что африканские гиены выкапывают из земли межевые камни, поставленные на территории Карфагена, и римские попы подтвердили, что это чудо и знамение является прямым предостережением против всякого строительства на месте, проклятом богами. Тогда сенат заявил, что совесть вынуждает его внести закон, запрещающий постройку колонии Юнонии.

Гракх вместе с другими лицами, назначенными для устройства колонии, был занят в это время подбором колонистов. В день голосования он явился на Капитолий, где было назначено народное собрание; он надеялся с помощью своих приверженцев добиться отклонения закона. Он желал избежать насильственных действий, чтобы не давать противникам повода, которого они искали. Однако он не мог помешать тому, что большинство его приверженцев явились на собрание вооруженными, так как они помнили гибель Тиберия и знали, что замышляет аристократия. А при крайнем возбуждении обеих партий трудно было избежать столкновения. В Капитолийском храме консул Луций Опимий совершал обычное жертвоприношение. Один из прислуживавших ему ликторов, Квинт Антулий, держа в руках священные внутренности жертвенного животного, властно потребовал от «дурных граждан» удалиться и, по-видимому, намеревался наложить руку на самого Гая. Тогда один из горячих приверженцев Гракха выхватил меч и заколол ликтора. Поднялся страшный шум. Гракх тщетно пытался обратиться с речью к народу и снять с себя ответственность за святотатственное убийство. Он лишь доставил своим противникам лишний формальный предлог для обвинения, так как прервал говорившего в ту минуту к народу трибуна; голоса его Гракх в общем смятении не слышал. За этот проступок одно давно забытое постановление из эпохи старой сословной борьбы (I, 259) назначало строжайшее наказание. Консул Луций Опимий принял меры, чтобы силой оружия подавить восстание, грозившее свержением республиканского строя, как называли события этого дня. Сам он провел всю ночь в храме Кастора на форуме. С раннего утра Капитолий заполнили отряды критских стрелков, в сенате и на форуме собрались сторонники правительственной партии, сенаторы и примыкавшая к ним фракция всадников; они явились по призыву консула вооруженными и каждый в сопровождении двух вооруженных рабов. Аристократия собралась в полном составе, даже престарелый, всеми уважаемый Квинт Метелл, благосклонно относившийся к реформе, явился с мечом и щитом. Даровитый и испытанный в испанских войнах офицер Децим Брут принял командование над вооруженными силами. Сенат собрался в курии. Носилки с трупом ликтора поставили перед курией. Сенаторы, притворяясь ошеломленными, столпились у входа, чтобы взглянуть на труп, затем вернулись в курию для принятия решения. Вожди демократической партии отправились с Капитолия к себе домой. Марк Флакк провел ночь в приготовлениях к уличному бою, Гракх же, по-видимому, не хотел бороться против судьбы. Узнав утром о приготовлениях противника на Капитолии и на форуме, оба они отправились на Авентинский холм, который издавна служил цитаделью народной партии во время боев патрициев и плебеев. Гракх шел туда молча и без оружия. Флакк призвал к оружию рабов и укрепился в храме Дианы; в то же время он послал своего младшего сына Квинта в неприятельский лагерь, чтобы попытаться добиться соглашения. Юноша вернулся с известием, что аристократы требуют безусловного подчинения; он передал требование сената, чтобы Гракх и Флакк явились к ответу по обвинению в оскорблении достоинства трибуна. Гракх хотел исполнить это требование, но Флакк удержал его и вместо этого возобновил безнадежную и малодушную попытку склонить такого противника к соглашению. Когда вместо обоих вождей снова явился в сенат только молодой Квинт Флакк, консул признал отказ Гракха и Флакка явиться по вызову сената началом открытого восстания против правительства. Он арестовал посланца и отдал приказ штурмовать Авентин. В то же время по его приказанию глашатаи объявляли на улицах Рима, что принесшему головы Гракха и Флакка правительство заплатит столько золота, сколько весят эти головы, и что всякому, кто покинет Авентин до начала борьбы, гарантируется полная безнаказанность. Тогда ряды защитников Авентина быстро поредели. Храбрые аристократы с помощью критян и рабов взяли приступом почти незащищенную гору и перебили всех, кто там оказался, — около 250 человек, большей частью из народа. Марк Флакк вместе со своим старшим сыном спасся бегством, но их убежище было обнаружено, и они были убиты. Гракх в самом начале битвы удалился в храм Минервы и там хотел заколоть себя мечом. Но его друг Публий Леторий схватил его за руку, умоляя поберечь себя до более благоприятного времени. Гракх согласился сделать попытку спастись бегством на другой берег Тибра. Но, сбегая с горы, он упал и вывихнул ногу. Чтобы дать ему время скрыться, оба его спутника бросились навстречу преследователям. Марк Помпоний стал подле Тригеминских ворот у подошвы Авентина, а Публий Леторий на мосту через Тибр, на том месте, где, по преданию, Гораций Коклес один задерживал войско этрусков; они оба погибли. Гракх в сопровождении лишь своего раба Эвпора успел добраться до предместья на правом берегу Тибра. Здесь в священной роще Фуррины были позднее найдены их трупы. Очевидно, раб сначала убил своего господина, а затем и себя. Головы убитых Флакка и Гракха, согласно распоряжению консула, были доставлены правительству. Принесший голову Гракха Луций Септумелий, человек знатного происхождения, получил обещанное вознаграждение и даже свыше того; убийцы же Флакка, люди из народа, ушли с пустыми руками. Тела убитых были брошены в реку, дома вождей отданы толпе на разграбление. Против приверженцев Гракха начались массовые судебные процессы. Сообщают, что около 3 000 человек было повешено в тюрьмах, в том числе и 18-летний Квинт Флакк, который не принимал участия в борьбе. Казнь этого молодого человека, всеми любимого за мягкость характера, возбудила всеобщее сожаление.

На площади у подножия Капитолия стоял алтарь, воздвигнутый Камиллом после восстановления в Риме внутреннего мира (I, 281). Там же находился и ряд других святилищ, воздвигнутых впоследствии по аналогичным поводам. Теперь все эти святилища были снесены, а на средства, полученные от конфискации имущества казненных или осужденных государственных изменников (конфисковалось все вплоть до приданого их жен), Луций Опимий по постановлению сената построил новый великолепный храм Согласия с портиком. Действительно, вполне своевременно было уничтожить символы прежнего согласия и начать новую эру над трупами трех внуков победителя при Заме. Все они стали жертвами революции — сначала Тиберий Гракх, затем Сципион Эмилиан, наконец, и Гай Гракх, самый младший и самый выдающийся из них. Память Гракхов была официально предана проклятию; даже Корнелии было запрещено надеть траур после смерти ее последнего сына. Однако страстная привязанность, которую очень многие питали к обоим благородным братьям, особенно к Гаю, еще при их жизни, трогательным образом обнаружилась и после их смерти в том почти религиозном почитании, которое народные массы, вопреки всем полицейским запретам, воздавали памяти Гракхов и тем местам, где они погибли.

ГЛАВА IV

ГОСПОДСТВО РЕСТАВРАЦИИ.

Новое здание, воздвигнутое Гаем Гракхом, рухнуло с его смертью. Его гибель, как и убийство его брата, была прежде всего лишь актом мести; но для восстановления прежнего строя было очень важно, что в тот момент, когда была подготовлена почва для монархии, личность монарха была устранена. В данном случае это было тем более важно, что после гибели Гракха и кровавой расправы, учиненной Опимием, в Риме не осталось никого, кто считал бы себя в праве даже попытаться занять освободившееся место, будь то ввиду своего родства с погибшим главою государства или ввиду своих личных способностей. Гай не оставил потомства, а сын Тиберия умер в юношеском возрасте. Во всей так называемой народной партии нельзя было даже назвать кого-либо, кто мог бы ее возглавить. Гракховская конституция походила на крепость без коменданта; стены и гарнизон были невредимы, но не было командующего, и не было никого, кто желал бы занять пустующее место, никого, кроме только что свергнутого правительства.