Читать интересную книгу Моммзен Т. История Рима. - Теодор Моммзен

Зато Гай сделал верный шаг вперед за пределы аграрного закона Тиберия, предложив основать колонии в Италии, в частности в Таренте и главным образом в Капуе. Таким образом он включил в фонд подлежавших разделу земель также те земли, которые до сих пор отдавались в аренду от казны и исключались из раздачи. При этом взамен прежнего способа раздачи, исключавшего организацию новых общин, была принята колонизационная система. Несомненно, эта мера тоже вводилась для того, чтобы новые колонии, обязанные революции самим своим существованием, постоянно служили опорой революционной партии.

Еще более важные последствия имело другое мероприятие. Гай Гракх первый переселил италийских пролетариев в заморские владения государства. Так например, на территорию прежнего Карфагена он отправил 6 000 колонистов, набранных, по-видимому, не из одних римских граждан, а также и из италийских союзников, и даровал новому городу Юнонии права римской гражданской колонии. Основание этой колонии и само по себе имело важное значение, но еще важнее было установление самого принципа эмиграции за пределы Италии. Это создавало постоянный отводный канал для италийского пролетариата и обещало не только временную помощь. При этом, однако, рушился прежний принцип римского государственного права, согласно которому Италия считалась властвующей страной, а все провинции подвластными странами.

Кроме этих мероприятий, непосредственно касавшихся важного вопроса о пролетариате, был издан ряд постановлений с общей тенденцией заменить унаследованную от предков строгость существующего строя принципами более мягкими и более соответствующими духу времени.

Сюда относятся смягчения законов о военной службе. В старом праве существовало только следующее ограничение срока военной службы: граждане моложе 17 лет и старше 46 не были обязаны нести военную службу. Впоследствии в результате оккупации Испании военная служба стала превращаться в постоянную (I, 641); по-видимому, тогда впервые было установлено законом, что солдат, прослуживший непрерывно 6 лет, имел право на увольнение, что, однако, не освобождало его от обязанности вернуться в армию в случае нового призыва. Позднее, возможно, в начале седьмого столетия [сер. II в. до н. э.], установилось правило, что после 20 лет службы в пехоте и 10 лет в коннице солдат полностью освобождается от военной службы 28 . Гракх восстановил правило, по-видимому, часто и насильственно нарушавшееся, что нельзя брать на военную службу граждан, которым не исполнилось 17 лет. Он, кажется, уменьшил число походов, которое требовалось для полного освобождения от военной службы. Кроме того государство стало бесплатно выдавать солдатам одежду; прежде стоимость ее вычиталась из их вознаграждения.

Далее, сюда относится неоднократно проявляющаяся в гракховском законодательстве тенденция если не совершенно отменить смертную казнь, то ограничить ее применение больше, чем это было прежде. Эта тенденция отчасти сказывалась даже в военном судопроизводстве. Уже со времени установления республики должностные лица были лишены права выносить смертные приговоры над гражданами без согласия народа за исключением приговоров, вынесенных по военным законам (I, 236, 407). Вскоре после Гракхов это право римских граждан апеллировать к народу стало применяться и в войсках, и за главнокомандующим осталось право выносить окончательные смертные приговоры лишь по отношению к союзникам и подданным; вероятно, это ограничение было результатом закона Гая Гракха об апелляции. Однако и право народа выносить или, вернее, утверждать смертные приговоры было ограничено — косвенно, но все же существенно: преступления, по которым смертные приговоры выносились чаще всего, как то: отравления и вообще убийства, были изъяты Гракхом из компетенции народного собрания и переданы постоянным судебным комиссиям. Приговоры последних не могли отменяться вмешательством народных трибунов, как это допускалось по отношению к народным собраниям; подобно решениям исстари существовавшего суда присяжных по гражданским делам, они не подлежали также кассации народом. Давно существовало правило, что при разбирательстве в народном собрании чисто политических дел обвиняемый не подвергался предварительному аресту. Кроме того обвиняемый мог путем добровольного отказа от своего права гражданства спасти по крайней мере свою жизнь и свободу; решения же о конфискации имущества и лишении гражданских прав могли выноситься и над изгнанником. Однако и предварительный арест и смертная казнь оставались здесь во всяком случае допустимыми по закону и применялись иногда даже против знатных. Так, например, претору 612 г. [142 г.] Луцию Гостилию Тубулу, обвиненному в тяжком преступлении, было отказано в праве спасти свою жизнь добровольным изгнанием; он был арестован и казнен. Судебные комиссии, построенные по принципам гражданского процесса, вероятно, с самого начала не имели права лишать гражданина жизни и свободы и — самое большее — могли приговаривать к изгнанию. Теперь эта мера, являвшаяся прежде смягчением участи осужденного, впервые превратилась в формальное наказание. Но и это принудительное изгнание, так же как и изгнание добровольное, не лишало осужденного его имущества за вычетом компенсации и пени.

Наконец, что касается долгового права, то Гай Гракх не ввел в этой области ничего нового. Впрочем, заслуживающие доверия источники утверждают, что он внушил должникам надежду на смягчение или отмену долгов, что, если это соответствует действительности, также должно быть причислено к его выше приведенным радикальным и популярным мерам.

Таким образом Гай Гракх опирался на народную массу, которая ожидала от него и отчасти получила облегчение своего положения. С неменьшей энергией Гай Гракх стремился подорвать силу аристократии. Хорошо сознавая непрочность власти главы государства, опирающегося только на пролетариат, он в первую очередь старался внести раскол в среду аристократии и привлечь часть ее на свою сторону. Элементы такого раскола были налицо. Аристократия богатых, единодушно восставшая против Тиберия Гракха, состояла в действительности из двух существенно различных слоев; в известной мере их можно сравнить с аристократией английских лордов и аристократией лондонского Сити. Первая охватывала фактически замкнутый круг правящих сенаторских семей; они держались в стороне от прямой спекуляции и вкладывали свои огромные капиталы в крупное землевладение или же в крупные торговые ассоциации в качестве негласных пайщиков. Ядро второго класса составляли спекулянты, занимавшиеся крупными торговыми и денежными операциями на всей территории римской гегемонии либо в качестве руководителей упомянутых торговых товариществ, либо за свой личный страх и риск. Выше уже было изложено, как этот класс постепенно в течение VI в. [сер. III — сер. II вв. до н. э.] вступает в ряды знати наряду с сенатской аристократией и как закон Клавдия, проведенный при поддержке предшественника Гракхов, Гая Фламиния, запрещает сенаторам участие в торговых предприятиях и тем самым проводит внешнюю грань между сенаторами, с одной стороны, купцами и финансистами — с другой. Теперь купеческая аристократия под именем «всадников» начинает играть решающую роль также в политической жизни. Это название первоначально обозначало только тех, кто служил в гражданской коннице; постепенно оно было перенесено, — по крайней мере в общепринятом словоупотреблении, — на всех тех, кто владел имуществом стоимостью не менее 400 000 сестерций и поэтому обычно был обязан нести кавалерийскую службу. Следовательно, оно обнимало все высшее римское общество, как сенатскую, так и несенатскую знать. Однако незадолго до Гая Гракха был издан закон, признавший недопустимым совмещение звания сенатора со службой в коннице. Таким образом сенаторы были исключены из списков всадников, и сословие всадников в общем и целом можно было считать представителем финансовой аристократии в противоположность сенату, хотя младшие члены сенаторских семей, не вступавшие в сенат, продолжали по-прежнему и служить в гражданской коннице и называться всадниками. Преимущественно из этой аристократической сенаторской молодежи и впредь пополнялась гражданская конница в собственном смысле, т. е. 18 всаднических центурий, так как состав их определялся цензорами (I, 743).

Между этим сословием всадников, т. е., в сущности говоря, богатым купечеством, и правящим сенатом нередко происходили трения. Между родовой знатью и теми, кто достиг высокого положения путем богатства, существовал естественный антагонизм. Люди, управлявшие государством, в особенности лучшие среди них, чуждались спекуляций, люди же, занятые денежными делами, были равнодушны к политическим вопросам и партийной склоке. Между этими обеими группами нередко возникали резкие столкновения, в особенности в провинциях. В общем, хотя жители провинций имели гораздо больше оснований жаловаться на пристрастность римских должностных лиц, чем римские капиталисты, однако сенаторы не потакали алчности и насилиям последних над подданными в такой мере, в какой это было желательно для римских денежных тузов. Несмотря на то, что родовая аристократия и денежная аристократия действовали согласованно против общего врага, каким являлся для них Тиберий Гракх, их все-таки разделяла глубокая пропасть. Гай Гракх более ловкий, чем его брат, все расширял эту пропасть, пока союз между обеими группами не был разорван и купечество не перешло на его сторону.