– С Марволо все будет в порядке? – спросил Фостер, волнуясь.
– Да, конечно, – ответил Альбус. – Как ты его назвал?
– Марволо Мракс, он сказал, что его так зовут.
Дамблдор удивленно распахнул глаза.
– Так это и есть наследник Мракс. Любопытно.
Как раз в этот момент мальчик чуть приоткрыл глаза и окинул присутствующих мутным взглядом. Дамблдор ласково ему улыбнулся. Сообразив, что его щеки касается чужой человек, Марволо резко отодвинул голову.
– Тебе стало дурно. Я подозреваю, что имело место какое-то психическое воздействие. Позволишь мне проверить это несколькими заклятиями?
Парнишка не ответил ему ни слова, лишь забился в угол дивана, подальше от всех, и судорожно отрицательно затряс головой.
– Ну что ты, опасаться нечего, я всего лишь…, – Альбус легко взмахнул волшебной палочкой.
– Экспелиармус!
Дамблдор вздрогнул, в момент лишившись самой дорогой вещи – волшебной палочки. Он обернулся и увидел ее крепко зажатой в тонкой, но сильной аристократической руке симпатичного темноволосого молодого человека в очках. Мальчик спрыгнул с дивана и, вскрикнув жалобно, прижался юноше.
– Милорд, – простонал Ландсберг, не зная, радоваться или бояться.
– Лорд Певерелл, полагаю, – кивнул Альбус, не отводя взгляда от брошки, заколотой на воротнике молодого человека. Брошки с символикой Даров смерти, которые когда-то они с Геллертом Гриндевальдом выбрали символом «Всеобщего блага». Как давно это было: их любовь, дружба, совместные планы. Почему-то они никогда не думали о том, что это еще и герб рода Певереллов, перенятый позже Слизеринами и Мраксами. Знает ли Геллерт, что пользуется в качестве символа своего дела чужой вещью? Знает ли лорд Певерелл об этом? И если знает, то следует ли из этого, что одобряет?
– Верно, – холодно ответил на его утверждение молодой человек. Его пальцы странно сжались на волшебной палочке, и на мгновение старшему волшебнику показалось, что он собирается переломить ее. В глазах юноши горела неприкрытая ярость. Дамблдор почувствовал висящее в воздухе напряжение. Он внимательно следил за лордом и не пропустил ни чуть отодвинутую в сторону правую ногу, ни слегка отведенную руку. Альбус видел подобную стойку два раза в жизни и никогда больше не желал повторения. Найджелус готовился атаковать, и, судя по подготовке, пользовался он тем же боевым стилем, что и Гриндевальд. Неужели все-таки сторонник? Неужели действительно настолько силен?
– Что он сделал с тобой, Марволо? Я почувствовал, как ты меня зовешь.
Взрослые невольно вздрогнули. И Ландсберг, и Дамблдор хорошо себе представляли, как ребенку должно было быть плохо и страшно, если даже настолько далекий родственник, как Найджелус, почувствовал его страх.
– Нет, это не он, – пробормотал мальчик, вжавшись носом куда-то в бок опекуну и жадно вдыхая успокаивающий запах его одеколона. – Мы говорили о приютах, вот и все. Я… простите, не знаю что со мной…
– О приютах? – вскинул брови милорд и бросил проницательный взгляд на Сэма. Тот стоял как громом пораженный. Он не верил своим глазам. «Этот наглый пижон и есть опекун Марволо? Этот лорд?»
Дамблдор еле успел поймать резко брошенную ему палочку.
– Заказ пришлете в поместье, – приказал Найджелус Ландсбергу, беря воспитанника под локоток и выводя из лавки. – Школьные мантии.
Он и не подумал прощаться с Дамблдором и Фостером, будто их даже и в магазине не было. Просто развернулся и вышел. А Том был слишком подавлен, чтобы соблюдать правила вежливости.
Дамблдор смотрел им вслед, нахмурившись. Неужели этот юноша действительно связан с Геллертом? Ведь если подумать, он появился в Англии как раз в то время, когда Гриндевальд начал набирать вес в Европе. Подозрительно, весьма.
***
– Мы можем вернуться домой, если хочешь, – предложил опекун ребенку, как только они вышли из магазина. – Волшебную палочку можно купить и на следующей неделе.
Том сразу встрепенулся и отстранился от опекуна ровно настолько, что бы взглянуть ему в лицо и сердито сказать:
– Ни за что! Я столько времени ждал этого момента! Мы пойдем ее покупать сегодня!
Он выбрался из-под руки опекуна и пошел рядом с ним в сторону магазина Олливандера. Том был смущен и расстроен. Такой реакции на мальчика из приюта он от себя никак не ожидал. Неужели так теперь всегда будет? Что думает об этом лорд Найджелус?
– Марволо, возможно, тебе все-таки стоит поговорить с кем-то об этом? – глядя куда-то вдаль, спросил Певерелл.
– Не хочу, – ответил мальчик, мгновенно поняв, что именно имел в виду опекун.
– Но это гложет тебя.
– Это мои проблемы и я сам с ними разберусь! – возразил мальчик.
Они немного помолчали, продолжая, не торопясь, идти по улице. Толпа по-прежнему шумела, но поглощенные своими мыслями ни тот, ни другой не замечали этого. Найджелус вызвал патронуса и отправил его с посланием к Регулусу, назначив встречу у магазина волшебных палочек. Том проводил серебристого оленя задумчивым взглядом.
– Вам не нравится этот человек, который помог мне в магазине, да? – спросил ребенок.
– Профессор Дамблдор, заместитель директора школы Хогвартс, – вздохнул опекун. – Я бы не сказал, что он не нравится мне. Альбус чистокровный, гриффиндорец. Очень умен, да и человек на самом деле довольно-таки хороший. Просто слишком много думает о всеобщем благе, – губы молодого человека дрогнули в неестественной улыбке, – а когда пытаешься достигнуть лучшего мира для всех, приходится жертвовать мелочами. Часто жизнями отдельных людей. Понимаешь?
– Кажется, да. Вы не одобряете то, что кем-то приходится жертвовать.
– Я не одобряю, когда жертвуют моими близкими, – поправил молодой человек. – А так как нами он наверняка попытается манипулировать… При таком раскладе, Дамблдор наш враг. Впрочем, в магазине я разозлился не из-за этого. Я испугался, что он сделал тебе что-то.
– Вы сразу же пришли на помощь. Спасибо.
Том сделал маленький шажок вперед и быстро, почти незаметно, на секунду изо всех своих сил сжал ладонь опекуна в своей руке. И Найджелус сжал ее в ответ. Маленькое проявление привязанности с обеих сторон.
Регулус с девчонками уже ждали их у лавки Олливандера. Вальбурга что-то возмущенно втолковывала Лукреции, норовя отвесить ей подзатыльник. Игнатиус меланхолично ее сдерживал. Регулус что-то рассказывал Ирвину, тот со страдальческим лицом слушал. У Марволо потеплело на сердце от этой картины, такой родной, домашней. Страхи и воспоминания отошли на второй план. Да, в его жизни были события, заставившие его страдать. Но такого больше никогда не будет. Приют, изнасилования, побои. Все это давно прочитанная страница очень толстой книги, которую ни за что и никогда не откроют снова, потому что теперь у него есть силы не открывать ее, потому что если случиться что-то страшное, то у Марволо есть эти люди, любящие его и заботящиеся о нем, которые помогут ему.