уже известно об этом. Но о нем мы поговорим потом. Теперь же рассказывайте oj:e6e.
Доктор взглянул на площадь и, сконфуженно улыбнувшись, заговорил:
— Я хотел лишь взглянуть, не показался ли он снова на площади... Ведь в Венеции вся жизнь на этой площади протекает... Хотя вряд ли он так скоро освободится, наверняка он занят допросом Этьена, пытаясь выудить из него какие-нибудь сведения обо мне.
— Вы говорите о делла Кроче? — осведомился астролог.
— А кто такой Этьен? — в свой черед спросила графиня.
— Этьен Шмидт... Видите ли, это тот, кто в настоящее время находится в доме номер 27 на канале святого Иеронима.
— A-а! Это тот юноша в кожаной куртке?.. Но чей это дом?
— Его владелец — Уго делла Кроче. Но вы видели, как ужасно они обошлись с Этьеном? Тащили его в дом, словно он рояль или ящик с углем. Это вторая победа вашего Сатурна, уважаемый господин астролог! Первую победу он одержал над нами в Сен-Жан-де-Морьенне, в городке близ итальянской границы. Но тогда Этьен выручил меня. А теперь и сам он попал в беду. Что скажете, синьор Донати?
Астролог собрался заговорить, объясняя тонкости своей науки, но графиня Сандра ди Пассано жестом предложила ему молчать.
— Разрешите просить вас, доктор, — сказала она, — изложить нам ясно и подробно все, что с вами произошло, не ограничивайтесь туманными намеками. Вы поняли мою просьбу?
Доктор взглянул на астролога и заметил:
— Слово — серебро, а молчание — после того, как вы умудрились заставить молчать самого синьора Донати, — золото.
Графиня смущенно улыбнулась.
— Да говорите же, говорите наконец! Откуда вы так внезапно появились?
Доктор взглянул на нее по-собачьи преданными глазами.
— Я прибыл из Страсбурга1, из города, чей кулинарный шедевр внушает вам такое отвращение.
Она подняла брови.
— Что вы делали там, в Страсбурге?
— Я пытался найти ключ к разгадке вашего сна и понять причину вашего отвращения к паштету.
Графиня вспыхнула.
— Неужели? В таком случае вам наверняка удалось достичь большего, чем синьору астро...
Но доктор перебил ее:
— Будущее покажет, кто из нас больше преуспел!
— Но скажите, доктор, вы разгадали мой сон?
И снова взгляд доктора скользнул по площади святого Марка. Медленно оглядел он потоки фланирующих людей и затем сказал:
— Надеюсь, синьора, вы разрешите мне повременить с ответом на ваш вопрос?
— Но почему? Зачем это умолчание, раз вам удалось разгадать его?
— И все же... все же я повременю с объяснением.
Графиня не скрывала разочарования, а астролог не счел нужным скрыть свое недоверие. Доктор внимательно смотрел на своих собеседников, и у него вырвался легкий вздох. Что бы это значило?
Графиня наконец смирилась.
— Ну, хорошо, как вам угодно... Можете не говорить. Но скажите, ведь правда Страсбург на редкость интересный город, ведь так?
И хоть графиня перевела разговор на другую тему, в голосе ее отчетливо слышалось огорчение. Синьор Донати торжествующе улыбнулся, и смысл этой улыбки тоже был не очень понятен.
Доктор сказал:
— О, синьора, я все время проторчал в библиотеке, когда мне было знакомиться с городом? Я погрузился в библиотечные изыскания с головой...
— Вот как? И вы нашли там что-нибудь достойное вашего внимания?
— Да. В том числе и книгу о путешествиях Марко Поло.
Она удивленно взглянула на него.
— Путешествия Марко Поло? Это забавно. Не помню, говорила ли я вам, что это любимая книга моего покойного отца!
— Да, некогда ваш отец зачитывался ею, по целым дням не выходя из страсбургской библиотеки. Это было двадцать лет назад.
— Откуда вам это известно?
— Мне удалось установить это, разыскав единственного оставшегося в живых свидетеля, некоего Галберлэ.
— Он что, знавал моего отца?
— Он вспомнил о нем, когда я рассказал ему что ваш отец двадцать лет назад пил его любимое вино.
— Боже! А об этом-то вы как разузнали? — улыбаясь, спросила графиня.
— Об этом мне поведал один интересный тип, заведующий винным погребом отеля «Турин», где жил в свое время ваш батюшка.
— Отель «Турин»? Так, значит, и я там жила?
— Думаю, да. И возможно, он уцелел в ваших воспоминаниях?
В голосе доктора звучали выжидательные нотки. Но мысли графини отвлеклись в сторону.
— Знаете ли вы, уважаемый доктор, что утверждал мой отец? Он говорил, что мы потомки Марко Поло по прямой линии.
Доктор загорелся.
— Господи, как я не подумал... Разумеется, по женской линии? Ведь у Марко Поло было три дочери. Тогда многое проясняется, очень многое...
Она удивленно смотрела на него.
— Что проясняется?.. Кстати, утверждение моего отца находит подтверждение в архивных документах. Но я не совсем понимаю, при чем здесь...
— Это объясняет многое, многое. В том числе и то, почему я оказался в Венеции. Ну а вы-то с синьором Донати попали сюда, разумеется, по иным, астрологическим причинам?
Графиня слегка покраснела и заметила:
— Вы снова изъясняетесь загадками. Я запрещаю вам говорить подобным образом. Какое отношение мое пребывание здесь имеет к происхождению моего рода от Марко Поло? И потом, какая связь его мемуаров с тем, что синьор Кроче перехитрил и захватил в плен какого-то вашего знакомого по имени Этьен Шмидт?
Доктор удовлетворенно потер руки.
— Нет, он не перехитрил Этьена. Мы просто договорились, что Этьен даст себя перехитрить! Ловко придумано?
— Послушайте, если вы сейчас же не объясните мне, какое отношение ко всему этому имеет Марко Поло, то я просто закричу и вцеплюсь в вашу бороду! Так и знайте!
Доктор наконец поддался на уговоры и угрозы графини и приступил к повествованию.
Он рассказал обо всем, что произошло с того мгновения, когда синьор делла Кроче начал следить за доктором в Амстердаме, упомянул о похищении итальянцем ценной рукописи со стола доктора, сидевшего в страсбургской библиотеке и, наконец, поведал о том, как он и его шофер, верный Шмидт, были арестованы в Сен-Жан-де-Морьенне, на франко-итальянской границе, по обвинению в краже...
— Синьор Донати благородно предупредил меня о нависшей надо мною опасности, но, откровенно говоря, я его предостережение не принял всерьез. Кстати, жандармы в этой чертовой дыре оказались просто неумолимыми, и если бы не Этьен, то не знаю, чем бы все это кончилось. Но Этьен не сплоховал: когда сторож заглянул к нему в камеру, он обезоружил его, заткнул рот и, отобрав ключи, освободил меня из заключения. И