тратите, это — аванс!
— Я сомневаюсь совсем не в указаниях гороскопа, а в ином. Я сомневаюсь в том, насколько звезды могут действительно определить ваш характер.
— Проще говоря, вы думаете, что у меня дурной характер?
— Да, я так думаю! — решительно вырвалось у господина.
Женщина улыбнулась.
— Взять тайком тысячу лир и потратить на такие пустяки! Вы совершенно лишены чувства ответственности за поступки, которые совершаете. Это доказывает... Это доказывает...
— Что характер у меня скверный, — подсказала она. — И в то же время я вижу, что вы влюблены в меня! Послушайте, это же нелогично!
Его лицо медленно окрасилось в бронзовый цвет, и теперь он стал еще более походить на медальный профиль.
— Во-первых, — сказал он, — ваше утверждение не соответствует истине. Вы хотите заставить меня утратить свое самообладание... Во-вторых, если б это и было так, удивляться тут нечему. Чувства никогда не бывают логичны. А в-третьих, напоминаю, что весь мой интерес к вам, заставивший меня поставить на вас свои сбережения, в том числе и ту тысячу лир, которую вы изволили пустить на платочки, чисто научного свойства. Хоть вы и обязались вознаградить меня, если предсказания гороскопа сбудутся.
— Это великолепная речь! — воскликнула обладательница венецианских кружевных платков. — Синьор Донати, дайте мне вашу руку и простите мне мое легкомысленное поведение.
И господин Донати (которого читатель уже узнал) умиротворенно протянул руку своей собеседнице.
— Я прощаю вас. Если б не эти печальные отклонения, то ваш гороскоп, равно как и характер, не оставляли бы желать ничего лучшего. В Амстердаме я заключил пари, вернее, соглашение с доктором Ц., выразившем сомнения в значительности моей науки. Соглашение состоит в том, что каждый из нас попытается с помощью своей науки проникнуть в тайники души одного и того же пациента и затем сообщить об этом своему сопернику. Я не сомневаюсь, что победа достанется мне.
Некоторое время графиня Сандра ди Пассано (а это была она) хранила молчание. Потом, покачав головою, проговорила:
— А я в этом не уверена.
Астролог вскочил.
— Как! Вы неуверены? Но ведь до сих пор...
— До сих пор вы тратите на меня деньги, истратили уже уйму, а я с удовольствием продолжаю находиться в вашем обществе, но ведь больше ничего не происходит... Еще не случилось ничего, что говорило бы о правоте гороскопа, составленного вами. Ну, что вы скажете мне на это?
— Со времени вашего первого визита прошло не более недели. Я не понимаю вашего нетерпения.
— А разве ваш гороскоп не предсказывал перемену в ближайшем будущем?
— Да. Но ближайшее будущее не обязательно наступает через неделю... Сударыня, о чем вы задумались?
— Я думаю о нем, о докторе Ц., — ответила графиня. — Интересно, что он поделывает в настоящее время?
— Этого я не знаю, — астролог пожал плечами. — Скорее всего, возится со своими сонниками. Вы не просили его истолковать парочку ваших снов?
— Да я затем к нему и пошла... Но он пытался выяснить ряд обстоятельств, которые, как он полагает, находятся в тесной связи с моими снами, ну а мне было очень трудно отвечать на его вопросы. Я сказала ему не много. Если б знать, что я окажусь объектом научного пари...
— Не пари, а соглашения, — поправил Донати. — Но пусть это вас не тревожит. Ведь сколько ему ни скажи, результат будет один и тот же. Знаю я этих современных толкователей снов. У них на все случаи жизни в запасе всего лишь одна теория. Они возятся с предложенными их вниманию случаями так долго, что им наконец удается подогнать их под свою теорию, и тогда они гордо заявляют, что проблема решена. Но это еще не все! Они гипнотизируют свою жертву, пытаясь внушить ей, что предложенное ими решение и есть самое правильное. Весь этот психоанализ не что иное, как массовое внушение, проводимое под вывеской, на которой написано «наука».
Ястребиные глаза синьора Донати загорелись настоящим огнем. Графиня украдкой наблюдала за ним. Выслушав его монолог, она сказала:
— Не в этом дело. У вас пари, а я не дала ему всех необходимых сведений... Ведь вам достаточно даты моего рождения, остальное вам скажут звезды. А ему, бедному, приходится рассматривать гораздо больше разных сведений, и у него ничего нет, кроме его теории, объявленной вами к тому же ошибочной.
Синьор Донати вспыхнул.
— Вы что-то очень уж заботитесь о нем! Ваш интерес к нему весьма трогателен, но скажите, что он, собственно, сделал для вас? Если бы вы проявляли столько же интереса к лицам, которые., которые...
— Вы просто эгоист! — оборвала его графиня. — Вы целиком поглощены собою.
— Тем не менее, хоть вы и называете меня эгоистом, но я буквально на днях позаботился о докторе, предупредив о грозящей ему со стороны Сатурна опасности. Сатурн предвещает ему сейчас заточение, тюрьму.
— Уж не значит ли это, что бедный доктор попадет в темницу? — вскричала она.
— Вполне вероятно, что это так и есть.
— Сесть в тюрьму! Вы подумайте! И быть может, из-за меня. Из-за какого-нибудь поступка, совершенного в стремлении выиграть у вас пари!
— Сударыня, — заговорил астролог, и теперь в его голосе зазвучала ледяная холодность, — вы правы, сидеть в тюрьме — дело неприятное. Но позвольте напомнить вам, что если вы в корне нс измените своего поведения и своих взглядов на собственность, то и вам...
— Что, придется сесть в тюрьму? Вы это хотели сказать? Да, вы правы, это так. Но я знаю, почему вы говорите мне это. Вовсе не из-за заботы обо мне, просто вы ревнуете меня к этому маленькому доктору....
Астролог сделал резкое протестующее „движение. Графиня не стала продолжать, она засмеялась и неожиданно вывалила на стол содержимое своей сумочки. При виде трех носовых платков тонкой работы с венецианскими кружевами доктор невольно улыбнулся. За платочками последовал флакончик духов, еще какие-то мелочи и, наконец, кошелек. Графиня раскрыла его и вынула оттуда две банкноты по пятьсот лир.
— Вот, возьмите эти деньги, которые я сегодня сп... бесцеремонно выудила у вас из бумажника.
Обычно плотно поджатая губа Донати теперь удивленно отвисла.
— Что это? — пробормотал он. — Откуда это у вас?
— Вы о чем?
— О платках и духах. Как вы смогли купить все это, раз деньги не истрачены?
Графиня улыбнулась.
— Это