Тициана, руки. Лишь однажды в истории республика стряхнула с себя эту сладкую негу и потянулась к мировому могуществу. В течение ряда лет собирала она сокровища, как собирают спелые плоды, чтобы потом снова расстаться с ними.
В один прекрасный день королева Адриатики пробудилась ото сна и увидела, что она бедна. Но и это не спугнуло с ее лица улыбки, она лишь плотнее закуталась в свою кружевную даль. С отрогов Альп повеяло холодом. В одно обыкновенное утро в город въехал небольшого роста человечек с грозным профилем. Гордая Венеция удивленно продирала глаза после сладкого сна.
Бесцеремонный человечек проник в самое сердце города, туда, куда не проникали, благодарение Господу, ни гунны, ни вандалы, ни готы. Человечек отобрал у сонной красавицы остатки ее былых богатств, не удостоив ее даже взглядом. И затем он выдал ее, беспомощную и безоружную, врагу, подстерегавшему на другом берегу Адриатического моря.
Прошли годы.
Давние враги Венеции давно изгнаны, и адриатическая красавица вновь обрела свободу. Но человечек с профилем античной камеи сделал свое дело основательно. Венеции не суждено было восстановить свое пышное могущество.
* * *
За одним из столиков, стоявших перед кафе «Квадри», сидел одинокий господин с темным, резко очерченным лицом, большими ясными ястребиными глазами и тонко прорисованным ртом. Гладко зачесанные назад волосы подчеркивали классическую форму головы. Его взгляд задержался на стрелках старинных башенных часов, продолжавших свой медленный обход циферблата несмотря на то, что время в этом городе, казалось, давно уже замерло.
Господин медленно перевел взгляд на стрелки своих карманных часов, брови его насупились. Внезапно он вздрогнул.
Кто-то опустился в кресло рядом с ним. Повернувшись, он узнал человека, которого с нетерпением ожидал.
— Где вы были? — бросил господин.
Так вот как вы здороваетесь? — ответило вновь появившееся лицо и поморщилось. — Я была в «Мерсерии» и хочу пить. Кельнер!..
— Что, позвольте спросить, вы там делали?
— Покупала носовой платок.
— Ну, хорошо, допустим... Но неужели вы испытываете такую нужду в носовых платках? Мне кажется, у вас их с собою не одна дюжина.
— Да, но нет ни одного, обшитого венецианским кружевом, — ответила она. — Позовите же кельнера! Право, как вы нелюбезны!
— Быть любезным, сударыня, не входит в мои обязанности, — прозвучал мрачный ответ. — Но если вы хотите пить, я, разумеется... Кельнер!.. Что вам заказать?
— Коктейль! Сладкий мартини! — приказала особа, купившая себе платок с венецианским кружевом.
— Разве коктейль может утолить жажду? Вот бы никогда не подумал!
— Это следствие пробелов в вашем воспитании.
Господин, демонстративно вздохнув, отдал распоряжение официанту. Его спутница сняла фетровую шапочку, и теперь солнце золотило ее медовые волосы, достойные кисти Тициана.
— Сегодня, после обеда, — продолжал господин по-прежнему мрачно, — я сделал удивительное открытие...
— Вот как? И что, это открытие астрологического свойства? Не сулит ли оно мне лучезарного будущего?
— Нет, астрология здесь ни при чем. А что до вашего будущего то я впервые, пожалуй, засомневался в правильности звездных предначертаний...
— Не может быть! Да ведь это целый переворот в вашем бытии!
— Вы правы, сударыня! Но не будем отклоняться от темы. Итак, сегодня, после обеда, когда вы так внезапно исчезли, я сделал неожиданное открытие.
— Так, значит, это я виновата в случившемся с вами перевороте? — спросила женщина, и в голосе ее послышалась легкая ирония. — Право, это первый комплимент, который я слышу от вас с момента нашего отъезда из Амстердама!
— Да что же вы все меня перебиваете? — воскликнул господин. — Послушайте наконец! Мое открытие заключается в следующем: я обнаружил исчезновение из моего бумажника банкноты в тысячу лир, но не заявил о пропаже администрации отеля, потому что мне не хотелось, чтобы в ходе расследования было установлено, что деньги похищены у меня моей спутницей, которая, возможно, имеет что-нибудь возразить на все вышесказанное.
— Как это вы, сударь, ухитряетесь соорудить фразу с таким количеством придаточных предложений? — удивленно спросила она.
— Так вы имеете что-нибудь возразить? Признайтесь, ведь это вы взяли деньги?
— Да, я, — спокойно отвечала спутница господина, потягивая через соломинку напиток.
Наступило молчание, прерываемое лишь всплеском крыльев голубей, летавших над площадью святого Марка.
Наконец господин с ястребиными глазами снова заговорил:
— Могу сказать вам только одно — вы переходите все границы.
— Границы чего? Приличий?
— Нет, границы моего представления о вас, подсказанного мне вашим гороскопом. Во мне зарождаются сомнения... Надеюсь, вы верно указали день и час вашего рождения?
В глазах женщины засветилось неподдельное изумление.
— Сударь, вы большой оригинал! Право, это так! Большинство мужчин готово заподозрить нас в том, что мы изменяем год своего рождения. Но вы!.. Вы сомневаетесь даже в часе!
— Оставьте это... Отвечайте: вы действительно верно назвали мне час своего рождения?
Молодая женщина в фетровой шапочке звонко расхохоталась:
— Конечно! И вот теперь, что бы я ни сделала, вы твердите, что я перехожу границы, начертанные гороскопом! Вы, сударь, право, шутник.
— Спрашиваю еще раз, правильно ли назван вами час вашего рождения?
— Да! Да!
Господин облегченно вздохнул, но тотчас, снова нахмурясь, продолжал:
— Куда вы дели эти деньги? Это очень мило, что вы готовите мне сюрприз за сюрпризом, но... всему есть границы! Куда вы дели эти деньги, которые вы... вы у меня одолжили таким странным образом?
— Да я же сказала, купила носовой платок.
— Ну, хорошо. А остальные деньги?
— Остальные?! Да никакого остатка и не было!
Господин выпрямился на стуле.
— Как! Вы хотите уверить меня, что платок стоит тысячу лир? Носовой платок?
— Нет, он стоит двести пятьдесят лир.
— Двести пятьдесят лир?!
— Да это еще дешево! В Амстердаме за такой платок мне пришлось бы заплатить вдвое дороже. Потому-то я и купила сразу три платочка. А остальные деньги ушли на флакончик духов... Вот видите, какая же может быть речь об оставшихся деньгах?
Господин, подавленный такими резонами, ничего не ответил, лишь достал записную книжку и приготовился занести в нее еще одну сумму в графу «расход».
— Сколько же теперь за мной значится? — спросила женщина весьма заинтересованно.
Он все не отвечал.
— Это несносно, когда вы сердитесь, — продолжала она. —Уж не усомнились ли вы в моем гороскопе, составленном вами? Это было бы печально, ведь он столько сулит мне! И все то, что вы теперь на меня