за это время преодолев около сотни километров.
Военфельдшер Синицына
После окончания медицинского училища молодую Таню Синицыну распределили в армию, присвоив ей звание военфельдшера и отправив служить на Украину, в 26-ю армию. После начала войны, она, как и большинство советских граждан, думала, что эта война закончится очень быстро. Красная армия погонит захватчиков и быстро их разгромит, на этом все и закончится, вот только реальность оказалась совсем другой.
Немцы очень быстро продвигались в глубь наших территорий, а мы только отступали. Вот и сейчас произошел очередной прорыв противника, а потому их главврач – Таня все никак не могла привыкнуть к военной специфике – приказал срочно эвакуировать раненых. В медсанбате как раз были пять грузовиков из автороты, и главврач, прекрасно понимая, что у тяжелораненых и так почти нет шансов на выживание, приказал грузить в грузовики легкораненых. Это было тяжелое, но прагматичное решение, главврач давал шанс на жизнь тем, кто и так имел все шансы выжить. В пять «захаров» быстро погрузили легкораненых, и машины тронулись в путь. Информация о прорыве очень сильно запоздала, а потому в то время, как первый грузовик выехал на дорогу, с противоположного конца появились немцы. Это были три бронетранспортера, с них с ходу открыли огонь по всем, кого видели, не делая различия между ранеными и здоровыми, бойцами и врачами, они стреляли по всем подряд.
Синицына сидела в первом грузовике, а потому и не видела, как загорелся на выезде последний, пятый, ЗИС. Стараясь выжать из машин максимальную скорость, водители гнали свои машины вперед, а находившимся в их кузовах раненым приходилось только стонать и ругаться, однако никто не возмущался и не требовал ехать медленней, все прекрасно понимали – снизить скорость было равносильно смерти, сейчас только от скорости зависели их шансы на жизнь. Вскоре дорога повернула и скрыла из виду медсанбат и немцев. Убедившись, что погони пока нет, водители немного снизили скорость, но через пятнадцать минут, когда впереди показался очередной изгиб дороги, им навстречу из-за поворота выехали четыре немецких мотоцикла, полугусеничный бронетранспортер и наш пулеметный броневик. Это конец, только и подумала Синицына. Водители стали тормозить, а немцы почему-то не стреляли, они разъехались по сторонам дороги и остановились, но бронетранспортер остался стоять на дороге, перекрывая ее. Грузовики остановились прямо перед немцами, и только тогда Синицына увидела, что на немецких мотоциклах сидят наши бойцы в немецких накидках. Свои… Синицына от осознания, что это не немцы, а свои, лишь обессиленно откинулась на спинку сиденья грузовика. Тут к ней подошел старшина пограничник с шикарными усами.
– Дочка, вы откуда так несетесь?
– Из медсанбата, он тут недалеко, дальше по дороге, к нам сейчас немцы ворвались и стали по всем стрелять, даже не глядя, в кого, по всем подряд и по нам, насилу вырвались.
Старшина. сразу посуровев, только и спросил, далеко ли медсанбат.
– Да версты три, наверное, будет, товарищ старшина. – Это вместо военфельдшера откликнулся водитель грузовика.
– Ясно! – только и сказал старшина, после чего двинулся к броневику, где оказалась рация, а вначале они даже и внимания не обратили, что на броневике стоит антенна.
– Папа, ответь байкеру, папа, ответь байкеру, – забубнил в рацию старшина, вызывая командира батальона.
Эти позывные придумал командир, правда, кто такие байкеры, он так и не объяснил, так что старшина Загоруйко сломал себе голову, пытаясь понять, кем же обозвал их командир, дав такой позывной.
Наконец рация откликнулась, командир вышел на связь, и старшина принялся докладывать. Вот что старшине понравилось, так это то, как командир переделал карты: разбил каждый квадрат на девять частей, и теперь, назвав номер квадрата и номер части, можно более подробно обозначить цель. Связавшись с капитаном (а быстро лейтенант в звании вырос, сразу через одно скакнул, но ему не жалко, действительно заслужил, да и дальше, наверное, так же быстро будет продвигаться по карьерной лестнице, но это так), старшина принялся докладывать.
Санитарных четыре грузовика, разумеется, отпустили, пускай поскорей уезжают, а сами двинулись вперед, но осторожно, в любой момент можно было столкнуться с немцами. Впрочем, далеко не уехали, вскоре показалось удобное место для засады, и передовой дозор встал, укрывшись в густых кустах. Долго ждать не пришлось, вскоре вдали сначала показался столб пыли, а потом и послышался шум моторов, и наконец показались и немцы, три бронетранспортера.
Сначала старшина хотел их подпустить вплотную и затем расстрелять в упор, на такой дистанции броня не держала винтовочные и пулеметные пули, но затем резко изменил свое решение. В этом месте у дороги росли густые кусты, вот старшина и послал туда бойцов. Недостатка в гранатах не было, а потому, когда к кустам приблизились немецкие бронетранспортеры, то из кустов в их кузова полетели гранаты РГД-33 без осколочных рубашек. В каждый бронетранспортер по две гранаты, и рванули они почти одновременно, после чего машины, еще немного проехав, встали. Хотя гранаты почти никого не убили, но вот ранили и оглушили всех, а старшине только это и нужно было.
Дальше в каждый бронетранспортер запрыгнуло по паре бойцов с ППД, которые открыли из них огонь, стреляя по всем немцам и не делая различий, живой он или уже мертвый. Только в первом бронетранспортере сидел немецкий офицер, его, оглушенного взрывом гранат, не стали добивать, а взяли в плен, язык не помешает. Все бойцы старшины так или иначе умели водить транспорт, вот они и убрали бронетранспортеры с дороги, причем один из них, первый, где и был лейтенант, оказался с рацией, которую взрывы гранат, к счастью, не повредили. Отогнав трофейную технику в сторону, старшина позвал бойца Виттенберга, который так и остался с разведчиками, и пока никто не мог сказать худого слова в его адрес. Вот он и стал допрашивать пленного немца, которого быстро привели в сознание пощечинами и водой.
Немецкий лейтенант поначалу попробовал взбрыкнуть, но сначала несколько звонких оплеух, а потом угроза отрезать ножом мизинец быстро его разговорили. За это время старшина уже достаточно насмотрелся и на немецкие зверства, и на то, как лейтенант колол пленных немцев, если те артачились и не хотели говорить, так что он не испытывал ни малейших угрызений совести. Тщательно допросив офицера, старшина снова связался с командиром, пересказав ему все, что они узнали от пленного. Не получив уточняющих вопросов и поняв, что пленный больше не нужен, старшина ткнул его ножом в бок, прямо в почку, так что немецкий лейтенант умер мгновенно.
– Слушай сюда, дочка, – говорил старшина молоденькой фельдшерице. – Сейчас едете дальше