стрел, то очень тяжело выдержать боевой курс и не отвернуть в сторону, от греха подальше.
Вот по этим причинам я и не опасался разгрома от немецкой авиации, хотя потери от неприцельной бомбежки были вполне реальны. Но пока мой расчет строился на другом – на трофейной технике. Большая часть грузовиков трофейные, больше сотни бронетранспортеров, я даже приказал нацепить на их капоты немецкие флаги, которые очень хорошо видно сверху. Своей авиации я не опасался, ее практически нет, так что с этой стороны опасность минимальная. На трофейной технике я пока приказал только нарисовать небольшие красные звезды на кабинах грузовиков и бортах бронетранспортеров, закрасив немецкие кресты, но саму технику не перекрашивали. То, что неизвестные похитили массу немецкой техники, конечно, известно, вот только искали ее в немецком тылу, а сейчас, когда немцы прорвали фронт, их части могут быть где угодно, так что, скорее всего, немецкие летчики нас примут как раз за такую часть. Это позже, когда мы засветимся, такой фокус уже не пройдет, но и немцам также вполне может достаться от своих, особенно если у них будет наша трофейная техника. А пока я приказал бойцу при штабе крутануть ручку ручной сирены, которую мы скоммуниздили на аэродроме. Отряд поднимался по тревоге, благо бойцы и оправились, и заправились, так что к походу готовы.
Мы выдвинулись через полчаса, впереди – дозор на четырех мотоциклах и бронемашине БА-20 с рацией. Они шли на удалении в километр, а дальше уже наша колонна, кстати, для большей мистификации немецких пилотов я приказал бойцам в бронетранспортерах временно надеть немецкие каски, это для птенцов Геринга с орлиным взглядом, форму с высоты не разглядеть, а вот специфические формы каски вполне, а также их надели вместе с немецкими накидками мотоциклисты, так что с неба вполне себе нормальная немецкая часть с трофейной русской техникой на марше. А что в другую сторону движется, то кто его знает, может, приказ, может обстановка, а может, просто заблудились в этой дикой России, где даже нет нормальных дорог. Нам надо было проехать около сотни километров, точно не скажешь, так как неизвестно, где будет противник к тому времени, как мы прибудем к месту прорыва.
С самого утра солнце жарило вовсю, а в небе ни облачка и ветра нет, и температура под тридцать градусов, все потеют, а пыль, поднятая проходящей колонной, оседает на потной коже, так что уже очень скоро сидевшие открыто бойцы походили на свинок. Но нет худа без добра, та же вездесущая пыль быстро покрыла и их форму, тем самым сравняв ее цветом с немецкой. Не люблю жару, пить охота, и, хотя у меня с собой фляжка с водой, вот только пить я не спешу. Просто сделал один небольшой глоток уже успевшей нагреться воды, правда, перед этим прополоскал ей рот и только потом проглотил. Если сейчас напиться, то сразу начнешь усиленно потеть, плавали, знаем, так что лучше потерпеть.
Если вы думаете, что сейчас я еду в своей «Ласточке», то вы не угадали. Моя «Ласточка» осталась в расположении, вместе с хозвзводом и другими тыловиками, а я в данный момент ехал на переднем сиденье командирского «ганомага». Это был укороченный вариант на шесть человек десанта, только в нем имелось две рации. Экипаж – водитель, два радиста и два бойца охраны, ну и я, любимый, на переднем месте рядом с водителем. Хотя бронетранспортер и открытый, но все равно жарко, и пыль, хоть и не сильно, но залетает. Я бы, конечно, с большим удовольствием ехал в своем вездеходе, комфорта там больше. Но есть и существенный недостаток, один, но он перечеркивает все остальное: это отсутствие связи. Сейчас, когда от наличия связи зависит весь успех твоих действий, любой комфорт отходит на задний план и не отсвечивает, скромно стоя в уголке, а во главу угла становится его королевское величество Связь. Вот я и променял, не задумываясь, на время боевого выхода свою достаточно комфортабельную для этого времени машину на простой бронетранспортер с двумя рациями.
Жаль, но пока до командирских машин со связью, как до Китая раком, по крайней мере в обычных войсках. Не знаю, может, у особистов и есть что, но кто же нам это даст, простой пехтуре, тут и обычной рации будешь рад, а когда они есть в каждом подразделении, то это вообще счастье какое. Вот у меня они есть, правда, в основном трофейные немецкие, но есть. Их, правда, попытались у меня отобрать, когда я к своим вышел и при штабе армии пристроился, но я встал грудью на их защиту: или меняете мне баш на баш на наши, или идите лесом, на дальний хутор бабочек ловить. Короче, отстоял, где сейчас армейские хомяки рации достанут, когда их у нас тотальный дефицит. В итоге я спокойно ехал в своем командирском бронетранспортере и через две рации поддерживал связь, как с подразделением, так и со штабом.
Первый раз мы встретились с немецкой авиацией примерно через полтора часа. Когда уже уехали километров на пятьдесят от места своей дислокации. Дежурные тщательно следили за небом и, когда увидели приближающиеся к нам по ясному и безоблачному небу стремительные и стройные тени, то активно замахали им руками, изображая радость. Немецкие флаги на капотах бронетранспортеров, немецкие каски у сидевших открыто бойцов и, наконец, основная масса техники немецкая, а тут еще и радостно машут руками с земли. Чего тут думать, это камрады, правда, им приходится глотать пыль и страдать от жары, а также от этих ужасных русских дорог. Четверка «мессеров» с ревом пронеслась над растянувшейся колонной, при этом приветливо покачав крыльями, и, набрав высоту, растворилась в бездонном голубом небе.
Я лишь облегченно смахнул рукой выступивший на лбу пот, маскарад удался, конечно, много вреда эта четверка «худых» нам не нанесла бы, возможно, мы даже смогли бы кого-то сбить, вот только худшим было бы наше разоблачение. Молчать о такой колонне немецкие летчики не стали бы, и о нас очень быстро узнали бы немцы. Второй раз это была девятка «юнкерсов» примерно через час, они прошли на средней высоте над нами и также скрылись вдали. Вот эти могли нам хорошо напакостить, это были Ю-88, с достаточно приличной бомбовой нагрузкой. Не знаю, приняли они нас за своих, или у них была своя цель, но они спокойно пролетели чуть в стороне от нас, хотя мы внизу снова исполнили сцену радости. Вот так мы и проехали более трех часов,