для того, чтобы оказать реальное влияние на сражение, потребовали бы маны в десятки раз больше, чем я успел сожрать.
Единственным приказом, что я мог использовать с пользой, был приказ отрицания боли. И я не жалел на него маны, щедро вливая всё, что получил от Майигу.
Боль, родившись в левой руке и груди на долю мгновения, тут же отступила, оставив после себя лишь онемение и слабость в повреждённых местах. И благодаря этому следующий удар донного дьявола пролетел мимо моей головы.
За следующие пять минут я увёл Майигу где-то за километр от берега, после чего всё повторилось в точности. Разница была лишь в том, что теперь я жрал его мясо с левой стороны его спины и чуть выше. Ну, и ещё в том, что удар догнавшего и атаковавшего меня дьявола пришёлся на левое плечо, всё равно бесполезное.
В следующий раз ровно та же ситуация привела к тому, что мой левый локоть превратился в кровавую кашу. Наплевав на все потенциальные осложнения, я выставил её перед собой вместо щита, удерживая её правой рукой.
В результате такого надругательства раздробленные кости вышли из мяса, а небольшой осколок и вовсе вылетел подобно шрапнели, глубоко вонзившись в кожу под левой ключицей.
Я не чувствовал ни боли, ни сожаления. Победа в бою против бога не могла быть бескровной. А если я хотел продолжать это сражение, то мне нужна была хотя бы одна рабочая рука.
И эти жертвы окупились. Когда вся та же ситуация повторилась в четвёртый раз, я успел увернуться от атаки Майигу полностью. Мы замерли друг напротив друга.
Моя левая рука была похожа на изорванную тряпку, свисавшую с перекладины. Я совершенно её не чувствовал, не мог пошевелить ни единым мускулом в ней, и не из-за приказа-анестетика, а потому что все мышцы в ней превратились в фарш.
Донный дьявол тоже пострадал довольно серьёзно. Спереди это было не слишком заметно, но вид сзади на его спину представлял плачевное зрелище.
Я успел сожрать более трёхсот килограммов его мяса и ещё примерно столько же раскидать по сторонам. В результате, из-за потери части Дара, кровопотери, а также из-за ослабления опорно-двигательного аппарата в целом, в последний раз мне и удалось избежать его удара.
Ну и ещё, разумеется, потому что Дар силы Майигу теперь плескался и во мне тоже. Я чувствовал эту мощь каждой клеточкой своего тела, чувствовал, как с каждым откушенным и проглоченным куском рыбьего мяса становлюсь всё сильнее и сильнее.
Даже сейчас я вряд ли смог бы остановить тот второй удар первого Стража. Но, пожалуй, теперь я успел бы на него среагировать и выставить блок. Сложно было сказать наверняка, но, пожалуй, моя сила официально достигла уровня седьмой ступени одарённых.
Вот только для того, чтобы победить бога в лобовом столкновении, этого всё равно было далеко недостаточно. А дьявол, осознав, что его трюк с рекой больше не был эффективен, уже вряд ли так просто повернётся ко мне спиной и позволит на него запрыгнуть.
Мне нужен был новый план. Ещё более рискованный, ещё более безумный. Скорее всего это должен был быть план ва-банк. Всё или ничего, жизнь или смерть, я или он.
Я должен был решить всё одним движением. И если не убить бога, то по крайней мере заставить его отступить и больше не пытаться убить меня.
Развернувшись, я бросился прочь от берега. Майигу, взревев от негодования, ринулся следом, но, как и в начале нашего сражения, я был куда быстрее и за полминуты успел оторваться почти на километр.
Вот только моей целью, разумеется, было не бегство. Осознав, что дистанция достаточна, я резко остановился, развернулся и, на этот раз вкладывая в мышцы ног столько силы, сколько только был способен, рванул прямо на бога.
Мои уши сотряс ещё один рёв, на этот раз полный ярости и готовности принять мой вызов. Дьявол тоже ускорился по максимуму, намереваясь смести меня, будто пушинку.
И это ему бы удалось. Почти десятикратная разница в весе — это в большинстве случаев непреодолимое препятствие. Если только ты не являешься монстром-рыбочеловеком, не до конца приспособленным к боям на суше, и если у тебя всё в порядке со спиной.
Наша общая встречная скорость наверняка превысила пятьсот километров в час. И когда я в последний момент перед столкновением оттолкнулся от земли, подбрасывая своё тело на высоту головы Майигу и максимально сгруппировался, итоговый импульс столкновения оказался непосильным даже для бога.
Тело донного дьявола запрокинулось назад и монстр начал падать, заваливаться на спину. Вот только дезориентирован, как я рассчитывал, он не был. Его длинная, утыканная короткими тупыми зубами пасть вонзилась мне в левое плечо, насквозь прокусывая плоть сразу до кости и пробивая даже блок приказа-анестетика, а руки сомкнулись вокруг моего корпуса, начиная давить на рёбра и хребет.
Всё, что мне оставалось в этой ситуации — это усмехнуться.
Попался.
Глава 41
С самого начала боя с Майигу меня так и манили его огромные, похожие на баскетбольные мячи, выпученные глаза. Одно из самых уязвимых мест у любого живого существа, глаза были не только сами по себе защищены в лучшем случае лишь тонкими веками, они ещё и находились в опасной близости от мозга.
У человека кость, закрывавшая глазницу, была максимально тонкой, в ней даже было отверстие, через которое проходил зрительный нерв. А у рыб, насколько я помнил скелетики, остававшиеся от вяленой скумбрии после отцовских посиделок с друзьями, между глазами и мозгом в принципе не было никаких костяных препятствий.
Вот только в начале нашего боя добраться на высоту почти четвёртого этажа, защищённую к тому же четырьмя загребущими лапами, было невозможно. И потому мне пришлось пройти весь этот длиннющий путь и в конце концов пожертвовать своей левой рукой, чтобы всё-таки достать до глаза донного дьявола.
Схватив меня зубами за плечо и сжав моё тело в объятьях, Майигу дал мне лишь более устойчивую опору для того, чтобы, размахнувшись, вогнать правую руку по самый локоть ему прямо в зрачок.
Брызнула глазная жидкость, вязкая и склизкая, как густой кисель. Тварь, на этот раз ощутив уже по-настоящему сильную боль, попыталась отстраниться. Вот только она не разжала свои челюсти на моей левой руке, а лишь сильнее их сжала.
Так что меня просто мотнуло в сторону и в итоге я лишь глубже вогнал руку богу в глазницу. И на этот раз под когтями я ощутил что-то, что совершенно точно не было глазом.
Взревев от переполнявшей всё моё тело смеси боли и адреналина, я напряг все мышцы, какие только у меня были и будто бы даже те, которых в принципе не существовало, влил в мышцы всю оставшуюся ману, весь Дар силы, что ещё не успел впитаться в организм.
Пальцы проникли сквозь жёсткую плёнку, войдя в желеобразное нечто. Тело Майигу пронзила судорога, он сжал мою грудную клетку с такой силой, что у меня из лёгких вышел весь воздух, а рёбра с лопатками покрылись, кажется, настоящей сетью трещин.
Если бы он действительно контролировал свои мышцы в этот момент, я бы скорее всего тут же и умер с лёгкими и сердцем, продырявленными десятками костяных обломков. Но судороги и спазмы уже не были осмысленными, это были лишь предсмертные конвульсии.
Мои пальцы продолжали перемешивать мозги бога и тут, вне зависимости от Дара, маны и силы, исход мог быть только один. Меньше чем через тридцать секунд тело дьявола обмякло, руки расслабились и раскинулись в стороны. Челюсти, правда, наоборот, сжались будто бы только сильнее.
Впрочем, это как раз уже не имело большого значения. Моя левая рука в любом случае уже целиком осталась внутри его пасти, с телом её связывали тонкие лоскуты кожи и мышц. Этого было далеко недостаточно, чтобы даже моя регенерация смогла что-то там исцелить. В принципе нечего уже было исцелять.
Вытащив правую руку из глазницы Майигу, я упёрся ей в челюсть монстра и, чувствуя пронзающую всё тело боль, окончательно оторвал застрявшую в пасти дьявола левую руку от плеча. Это была плата за победу надо богом и, надо сказать, ещё очень небольшая плата.
Перед глазами всё плыло. Обильная кровопотеря, боль, усталость,