Читать интересную книгу Новая монгольская империя. Россия-Китай-Иран в геополитике - Тома Флиши

морского могущества Китая Япония сохраняет бдительность в отношении господства над своими морскими подступами. Скрытная модернизация Японией своих сил самообороны показывает, что японцы предчувствуют уход американцев из Тихого океана, и готовятся осуществлять там свое собственное влияние и гарантировать свою безопасность, как это предусматривает японская конституция.

В более длительной перспективе, даже если враждебное отношение японского общественного мнения к ядерной энергетике, очевидно, только усилилось после аварии на Фукусиме, гипотеза, которую защищал при жизни генерал Пьер-Мари Галуа, согласно которой демографически слабеющая, но технически передовая Япония придет к тому, чтобы создать собственный ядерный арсенал устрашения для сдерживания китайской угрозы, не может быть окончательно отвергнута.

Распространение влияния Европы, США, как и Японии, следовательно, было возможно только вследствие значительного внимания к мореплаванию и крупных капиталовложений, вкладываемых в развитие морской мощи. Сегодня эти три старые океанские культуры остаются хозяйками морей, но быстро теряют свою силу: европейский флот лишен реального проекта; американский военно-морской флот безнадежно пытается опереться на самых разнообразных союзников; что касается японского флота, то он переживает фазу относительного восстановления в рамках упадка в более долгосрочной перспективе. Непрочные государства чересчур обеспокоены своими внутренними проблемами для обеспечения полного господства в океанских просторах, их военно-морской флот порой оказываются жертвой переменчивой внешней политики. Однако их роль имеет решающее значение, тем более что войны сегодня в большинстве случаев бушуют вокруг цивилизаций, отказавшихся от моря.

Глава IX. Спящая ось континентальных княжеств

Хотя океанский авантюризм и представляется как одна из исторических черт Запада, он затронул растущее количество цивилизаций, поскольку интернационализация торговли сделала море неизбежным. Все-таки, в центре мира осталось широкое пространство, в котором государства упорно отвергали любое завоевание морей. Это пространство отказа от моря соответствует Северной и Центральной Африке так же как целому Ближнему Востоку. Большая часть этих территорий принадлежит исламскому миру, на этих землях в настоящее время располагается т. н. «дуга кризисов», определенная «Белой книгой обороны» 2008 года.

Отсутствие постоянных и значимых флотов, как и настоящей военно-морской стратегии, объясняется тем, что технологические нововведения, столь существенные для господства на море, были заблокированы там уже давно. Что касается шиитского мира, сердца исламских нововведений, то он уже на протяжении веков был заточен в континентальном пространстве, в центре которого оказывается иранская крепость.

Цивилизации, отказавшиеся от моря, своими богатыми месторождениями нефти, полезных ископаемых или сельскохозяйственными землями возбуждают аппетит морских держав. Большая часть войн концентрируется в этом неустойчивом пространстве. Именно вокруг этой мертвой оси происходит океанский поворот от Запада к развивающимся странам.

Иран: атомное заточение вместо распространения морского влияния

С геополитической точки зрения, иранское плато представляется высокой крепостью, изолированной от цивилизаций, соседствующей с нею со всех сторон. Эта географическая конфигурация выражается в сильном комплексе превосходства персов по отношению к окрестным народам, будь то русские, индийцы, арабы или турки.

Однако Иран никогда не был осажденным замком. На протяжении своей многотысячелетней истории Персия была способна оказывать сильное влияние на весь мир, когда она владела окрестными морскими пространствами. Сегодня это даже более справедливо ввиду того, что Каспийское море и Персидский залив являются самыми большими на планете резервуарами углеводородного топлива.

Только овладение этими богатыми морскими пространствами позволит Ирану когда-то достигнуть уровня региональной державы. В древности Персия династии Ахеменидов решительно повернулась к ближним морским пространствам при посредничестве народов моря, таких как финикийцы, греки или арабы. Века иностранного господства, заморозившие технологические достижения на море, все-таки сделали напрасными любые морские приключения между VII и XVII веками. Сегодня Иран, восходящая региональная держава, упорно замкнулся в своем ядерном выборе вместо того, чтобы сделать решительный выбор в пользу моря.

Завоеванные народы мореплавателей приобщают Персию времен Ахеменидов к морю

Между VII и IV веками до н. э. Персия династии Ахеменидов завладевает окрестными морями благодаря поддержке завоеванных ею морских народов. При Сасанидах Иран опирается исключительно на арабских мореплавателей, чтобы овладеть морскими потоками Персидского залива.

Персия времен Ахеменидов не является морской цивилизацией: ее экономика только очень косвенно основывается на морской торговле. Континентальная империя, Иран приходит к морю только случайно, в процессе своего территориального расширения. Торговля осуществляется исключительно по суше.

Наиболее длинный из караванных путей — это Царская дорога, которая тянется почти 2400 километров от Сардов в Малой Азии через Месопотамию до Суз. Станции для смены лошадей размещаются на ней через каждые 25 или 30 километров. Расширяясь на запад, Персидское царство завоевывает между тем несколько морских цивилизаций, которые, в конечном счете, резко меняют его отношение к морю.

Изучение политики правителей эпохи Ахеменидов очень ярко показывает рост внимания персидских правителей к морским делам. Царь Кир (560–530 до н. э.) использовал исключительно сухопутные войска. Когда он пытался покарать раздражавших его своим вызывающим поведением островитян, то зачастую не мог этого сделать, потому что при приближении его войск жители приморских городов убегали на кораблях. Покорение Вавилонии в 539 году н. э. незамедлительно дает понять персам все те преимущества, которые они могут извлечь из мореплавания. Реки и каналы действительно занимают очень значительное место в экономической деятельности вавилонян. Геродот, который проявляет живой интерес к судоходству на Евфрате, упоминает кожаные круглые корабли, которые спускаются по течению реки. Что касается Тигра, то эта река судоходна и для крупных транспортных судов.

Таким образом, вавилонские реки и каналы находятся в тесной связи со средиземноморскими берегами. Царь Камбис II (530–522 до н. э.), сын и преемник Кира, использует флоты союзников: финикийцы и жители острова Кипр, с которыми он заключает союз, предоставляют ему военный флот. Быстрый рост совместных операций (осуществляемых сухопутной армией и флотом. — Прим. перев.) позволяет ему взять город Пелусий в устье Нила и захватить эту территорию. Разгромленные египтяне отступают к Мемфису. В Египте Камбис, проявляющий большую заботу о речной сети, приказывает содержать в должном порядке плотины и каналы.

Дарий (521–485 до н. э.) демонстрирует еще более живой интерес к морю, приказав разведывать приморские земли Греции. Затем он руководит морской экспедицией против острова Самос, который завоевывает. Когда Дарий приступает к завоеванию Фракии, то одной из причин этого являются ее леса, необходимые для строительства кораблей. Финикия играет важнейшую роль в обращении Персии к морю. В стратегической системе Ахеменидов финикийский берег вместе с Кипром действительно является исключительной базой для набора моряков для военного флота, о чем свидетельствует состав персидского флота в 334–332 годах до н. э.

Наконец, Малая Азия усиливает морскую мощь персов. Среди контингентов военного флота Великого царя Геродот называет киприотов (50 кораблей), киликийцев (100 кораблей) памфилов (30 кораблей) и ликийцев (50 кораблей). Города киликийского берега были включены в военную организацию Персидской империи, и каждый из них должен был направлять в царский флот определенный контингент.

Персидские военно-морские базы и судоверфи множатся на средиземноморском побережье и доходят до северного