Алексеев обратил особое внимание на наличие условий, позволяющих сохранить в тайне все сложные и длительные работы по подготовке наступления.
Выбор участка с этой точки зрения оказался идеальным. Противник до самого последнего момента не заметил нашей подготовки, ведущейся месяцами, что позволило сосредоточить здесь огромные запасы, артиллерийские батареи и другие боевые средства.
Целесообразность и искусность выбора места прорыва полностью подтвердилась, когда во время революции наши войска, несмотря на полную потерю своей боеспособности и деморализацию, с невероятной легкостью и почти без потерь пробили здесь Австрийский фронт.
Что касается определения времени прорыва, таковое обусловливалось накоплением на данном участке запасов и средств, достаточных для его осуществления, что в свою очередь зависело от времени, необходимого для их создания и доставки на фронт.
Располагая сведениями о производительности нашей военной промышленности, данными о заготовках за границей и принимая во внимание провозную способность нашего северного пути, генерал Алексеев установил, что достаточное количество боевых средств и запасов на участке прорыва не может быть сосредоточено ранее начала 1917 года. При этом был принят в расчет и значительный резерв запасов на тот случай, если бы пришлось в течение 1916 года предпринять для отражения возможных атак противника операции, связанные со значительными расходами боевых припасов.
Сделав все необходимые расчеты и учтя климатические данные, генерал Алексеев окончательно назначил для прорыва на Юго-Западном фронте март 1917 года. Именно к этому сроку были приурочены все приготовления.
* * *
Не в наших, конечно, интересах было предпринимать в течение всего периода подготовки к прорыву на Юго-Западном фронте, то есть с осени 1915 года и до весны 1917 года, какие бы то ни было наступательные операции значительных размеров, ибо восстановление боеспособности армии и накопление запасов шли по известным причинам чрезвычайно медленно. Всякая крупная операция на нашем фронте в течение 1916 года могла отдалить назначенный для главного прорыва срок вследствие расхода боевых запасов.
Однако нельзя было не считаться, с одной стороны, с возможностью какой-либо значительной наступательной операции противника, а с другой – с необходимостью проведения крупных операций, обусловленных нашими союзническими обязательствами.
И действительно, дальнейший ход военных действий показал, сколь правильным было предусмотреть при подготовке к главному прорыву известный резерв запасов для вышеуказанных целей, ибо в течение 1916 года волей-неволей пришлось предпринять две крупные операции, выполняя свой союзнический долг.
В феврале 1916 года немцы начали решительную операцию прорыва на Западном фронте в районе Вердена. Так как положение на Французском фронте сразу же стало критическим, мы вынуждены были для помощи французам и отвлечения немецких сил предпринять крупную наступательную операцию на Северо-Западном фронте в районе озера Нарочь. Северо-Западный фронт был ближе всего к источникам пополнения боевыми запасами, каковые к моменту начала этой операции далеко еще не были восстановлены после нашего отступления в 1915 году. Поэтому он и был выбран для наступления. А так как положение у Вердена становилось все более и более критическим, нам пришлось начать операцию у озера Нарочь в марте, в самую весеннюю распутицу.
Операция значительно облегчила положение у Вердена, где немцам, несмотря на их невероятную настойчивость, прорыв не удался и где они понесли громадные потери. Но и нам операция у озера Нарочь, по выражению Людендорфа, «захлебнувшаяся в грязи и крови», стоила также немалых жертв.
* * *
15 мая 1916 года австрийцы предприняли решительное наступление против Италии, где положение сразу же приняло катастрофический характер. Представители военной миссии Италии в Ставке так приуныли, что на них жалко было смотреть.
Буквально говоря, для спасения Италии нам в срочном порядке пришлось перейти в наступление на Юго-Западном фронте, потому что он был ближе всего к Италии, и давление на австрийцев именно здесь быстрее должно было бы отразиться на итальянском театре военных действий, что на самом деле и произошло.
В начале июня войска генерала Брусилова стремительно атаковали австрийцев в районе Луцка и принудили их к поспешному отступлению. Так началось Брусиловское наступление 1916 года.
Избранный для главной атаки район находился значительно севернее участка фронта, предназначенного для прорыва весной 1917 года, и потому наступление у Луцка не демаскировало наши приготовления на этом участке.
Брусиловское наступление, сопровождавшееся прорывом австрийского фронта в нескольких местах, развивалось столь успешно, что уже в конце июля можно было надеяться достигнуть результатов, имеющих решающее влияние на весь ход войны. Однако нам этого не удалось, с одной стороны, потому, что к этому времени мы не успели сосредоточить на Юго-Западном фронте достаточно боевых припасов для операции таких размеров, с другой – потому, что австрийские части были заменены свежими немецкими войсками, и в начале августа Брусиловское наступление было окончено.
Хотя это наступление и не достигло решающих для всей войны результатов – на которые мы в его начале и не рассчитывали, – поставленная задача, то есть спасение Италии, была выполнена. Кроме того, оно выявило столь значительную степень потери боеспособности и сопротивляемости австрийской армии, что в успехе готовящегося нами в марте 1917 года наступления не могло быть уже никакого сомнения.
Ход военных действий на нашем сухопутном фронте в течение 1916 года показал, сколь целесообразно было верховное оперативное руководство ими и сколь правильны были сделанные расчеты по подготовке нашего решающего наступления, приуроченные к весне 1917 года. Причем военные действия в 1916 году были так направлены, что ими не была демаскирована наша подготовка к решающему наступлению, которое в 1917 году застало австрийцев совершенно врасплох.
* * *
Осенью 1916 года Верховному командованию пришлось решать еще один важный вопрос оперативного характера в связи с присоединением к Антанте Румынии и выступлением ее против Германии.
Уже с самого начала боевых действий дипломатия Антанты всеми способами и средствами старалась привлечь на свою сторону Румынию и заставить ее принять участие в войне.
Помимо нашего посланника в Бухаресте С.А. Паклевского-Козелла, пользовавшегося в Румынии большим влиянием, другим деятельным «агентом» в этом вопросе был начальник Дунайской речной флотилии свиты его величества контр-адмирал М.М. Веселкин, сделавший из выступления Румынии свой point d’honneur[17].
Дунайская флотилия, непосредственно подчиненная Верховному командованию, в начале войны состояла из судов Русско-Дунайского пароходного общества с присоединением к ним нескольких канонерских лодок Черноморского флота. Первоначальная задача флотилии заключалась в военном снабжении Сербии по Дунаю, а после занятия Сербии противником деятельность ее личного состава, и в первую очередь ее начальника адмирала Веселкина, сосредоточилась на побуждении Румынии к выступлению.
М.М. Веселкин – любимец государя и всего флота, истинно русский человек, душа нараспашку, остряк, решительно никому спуску не дававший и в карман