назначение.
Как раз в этот день – то была пятница – я был на царском завтраке. Во время «серкля» государь подошел ко мне и спросил: «Кажется, морской министр собирается ко мне с докладом в понедельник?» Сердце у меня замерло, так как нам было известно, что министр приедет в Ставку именно в понедельник. Я ответил государю утвердительно и тут же прибавил, что если его величество пожелает сейчас вызвать адмирала Григоровича, то он может прибыть в Ставку и завтра утром. Государь на минуту задумался, а потом сказал: «Нет, не надо его беспокоить, все равно через два дня он будет здесь».
Увы, к несчастью для всех нас, этих двух дней оказалось достаточно, чтобы государь изменил свое доброе намерение.
Немедленно после завтрака я доложил об этом разговоре адмиралу Русину, который приказал мне выехать в понедельник навстречу адмиралу Григоровичу, чтобы предупредить об ожидаемом его высоком назначении. Это необходимо было потому, что адмирал, как и все министры, прямо с вокзала в Могилеве ехал на доклад к государю.
В понедельник утром я выехал в автомобиле навстречу адмиралу и на станции Орша вошел в его салон-вагон.
Когда я доложил адмиралу, что его ожидает, он сначала очень взволновался, а потом глубоко и надолго задумался. Но, подъезжая к Могилеву, он перекрестился на висевший у него в углу салон-вагона образ и направился к ожидавшему его придворному автомобилю с твердым решением во имя блага Родины принять тяжкое бремя этого назначения.
Обыкновенно после доклада император шел с министром прямо к завтраку. Мы все с нетерпением ожидали его окончания. Вот выходят из губернаторского дома приглашенные в этот день к завтраку, но адмирала между ними нет, проходит еще довольно много времени – его все нет. Мы радуемся, думая, что государь обсуждает с ним важные государственные вопросы, касающиеся его новой высокой должности.
Наконец Григорович выходит и, молча, задумчивый, направляется в кабинет адмирала Русина. Там он с усталым видом садится, и мы от него узнаем, что государь был с ним необыкновенно любезен, внимательно расспрашивал его о разных второстепенных делах, рассказывал и показывал ему, как в Ставке живет с ним наследник, но ни словом не обмолвился о назначении его на пост председателя Совета министров!
Впоследствии мы узнали, что за эти два дня государь по прямому телефону, связывавшему Ставку с Царскосельским дворцом, сообщил императрице о своем намерении назначить адмирала И.К. Григоровича на пост председателя Совета министров, но та категорически этому воспротивилась, ссылаясь на то, что якобы слишком либеральные взгляды адмирала при его популярности в Думе могут быть опасны для престола… И государь, как всегда, перед царицей сдался.
На этот пост был назначен А.Ф. Трепов, продержавшийся на нем всего несколько недель. Его сменил ставленник императрицы, совершенно никчемный и неспособный князь Голицын… и через месяц вспыхнула революция.
Как видно из этого случая, первоначальные намерения государя нередко были правильны, и будь у него хоть частица той твердости характера, которым обладал Петр Великий, решительно устранивший с пути свою сестру и родного сына, препятствовавших его намерениям и начинаниям, царствование императора Николая II не закончилось бы для него самого и для России так трагически.
Глава 4
Верховное руководство военными действиями на сухопутном фронте. Генерал М.В. Алексеев
Принятие на себя государем Верховного командования совпало с началом позиционной войны на нашем фронте, каковая так и осталась позиционной до самого конца, то есть до прекращения военных действий вследствие нашего поражения.
В начале осени 1915 года фронт стабилизировался на сплошной линии от Балтийского моря до румынской границы, войска глубоко «закопались» в землю, чем была скована и на нашем фронте всякая свобода стратегического маневрирования.
С течением времени войска усовершенствовали разными фортификационными сооружениями силу сопротивления своих позиций, обратив их в широкую полосу полевых укреплений, трудно поддающихся прорыву лобовой атакой.
После вступления Румынии в войну осенью 1916 года наш фронт протянулся до Черного моря, и, таким образом, оба фланга оперлись на морские побережья.
* * *
Для успешного оперативного руководства военными действиями в обстановке позиционной войны полководцу не требуются столь значительные стратегические дарования, каковыми он должен обладать в обстановке маневренной войны. Да и вообще говоря, стратегический дар полководца может выявиться именно в маневренной войне, что мы и видели на нашем фронте, когда во главе верховного оперативного руководства стоял великий князь Николай Николаевич.
В обстановке же позиционной войны, когда фронт протянулся от моря до моря и когда по суше невозможен никакой другой маневр, кроме лобового удара в целях прорыва фронта, стратегическое руководство ограничивается лишь выбором места и времени этого прорыва.
Тут не нужна та гениальная интуиция, которая в маневренной войне побуждает великих полководцев принимать целесообразные оперативные решения в связи с постоянно меняющейся обстановкой.
Тут, в закрепленной на долгие периоды времени обстановке с неизменно начертанной линией фронта, нужна не гениальная интуиция, а методичный, кропотливый расчет. Тщательное изучение военно-географических условий позволяет найти наивыгоднейшее место для прорыва. Подсчет же нарастания наших сил и сопоставление их с силами противника дают возможность определить, когда наступит благоприятный момент для этого прорыва, принимая при этом во внимание климатические условия.
Для решения этой задачи, то есть для верховного оперативного руководства нашей армией в обстановке позиционной войны, лучшего военачальника, нежели генерал Алексеев, трудно было бы себе представить.
Благодаря своей исключительной вдумчивости и знанию дела он, как никто другой, был способен всесторонне проанализировать сложившуюся обстановку и вынести наиболее целесообразное решение.
Взявшись за это дело вскоре после своего назначения на должность начальника штаба Верховного главнокомандующего, генерал Алексеев прежде всего пришел к заключению, что прорыв необходимо осуществить на Юго-Западном фронте, где нам противостояли австрийские войска и потому можно было ожидать значительно менее упорного сопротивления, чем на Северо-Западном фронте, где действовали немцы. В связи с этим решением главнокомандующим Юго-Западным фронтом был назначен вместо «устаревшего» генерала Н.И. Иванова генерал А.А. Брусилов, выдвинувшийся благодаря своей энергии и стратегическим способностям во время наступления русской армии в Галиции в начале войны. От него можно было ожидать решительности и настойчивости в руководстве войсками при прорыве, что и подтвердилось при нашем наступлении в Галиции летом 1916 года, получившем название Брусиловский прорыв.
На Юго-Западном фронте для проведения предстоящей операции был выбран такой участок, где сравнительно легко было осуществить прорыв и где имелась возможность развить наступление в глубокий тыл противника. Подача же к нему подкреплений противника была бы наиболее затруднительна. Кроме того, при выборе участка для прорыва генерал