сожалению, нет. Я представитель более классической школы живописи с некоторыми отклонениями.
Вика вспомнила Рода, его непереносимость других рок-групп, успеха музыкантов, которых он считал конкурентами. Она видела и хорошо понимала изнанку жизни всех этих деятелей искусств, поэтому сказала:
– Удивительно. Ты привел меня не на свою выставку.
– Егор мой друг.
– Разве в вашем мире есть друзья?
Артем усмехнулся. Он ее понял.
– Редко, но бывают.
– Я его очки принесла. Передашь?
– Ты можешь это сделать сама. Если захочешь.
– Я подумаю.
6
Все хорошее когда-нибудь заканчивается. Эта истина Ане была известна. А еще ей было известно, что англичане сильны своими традициями. Не сказать, что Аня была англоманом, но долю правды в этом высказывании признавала. А значит, надо традицию поддержать, пусть и в последний раз, поэтому на финальный сеанс она пришла в мастерскую с булочками. Ведь будет же прощальный кофе?
Мастерская встретила привычно. Для Ани она уже стала немного своей. Вот мольберты с незаконченными работами, вот куб, на который предстоит сесть, вот портрет актрисы. И сегодня ее взгляд был особенно понимающим. «Да-да, – словно говорила дама с портрета, – все хорошее когда-нибудь обязательно заканчивается».
«А что же дальше?» – молчаливо спросила ее Аня.
«А дальше кто как сможет».
Эта дама знала, о чем говорила.
– Привет, – поздоровался Артем, принимая у Ани бумажный пакет из французской пекарни.
– Привет, – сегодня почему-то совсем не хотелось шутить и острословить.
Аня начала раздеваться, усаживаться, правильно поворачивать голову, а потом он подошел и стал привычно поправлять драпировку голубой ткани.
«Тёма, – пронеслось у нее в голове. – Для кого-то ты не Артем, не Артемон, а Тёма. Для кого, кроме Евы? Кто еще тебя так называет? Какая женщина?
И вообще, это нормально, когда натурщица влюбляется в художника? Такое ведь очень часто бывает, правда?»
А он ничего не замечал: ни того, что его имя изменилось и больше не имеет ничего общего с кличкой пуделя из «Буратино», ни ее влюбленных печальных глаз. Он просто деловито поправил ткань, потом отошел, посмотрел, как инспектор, кивнул сам себе и приступил к работе.
День был грустный. Всезнающий взгляд актрисы с портрета, молчаливый Артем, тихая музыка. Сегодня он поставил что-то классическое. За окном – июньская жара, которую Аня ненавидела. Каждый год лето в Москве было для нее испытанием. Плавящийся асфальт, городское пекло, липкие потные люди в метро и постоянное желание уехать к морю или за город. Мечта об отпуске.
Сегодня Аня даже не устала. Она готова была сидеть так дополнительный час, а то и два, лишь бы потянуть время, лишь бы еще немного понаблюдать его за работой.
Как глупо. Глупо-глупо-глупо. А еще совсем недавно казалось – здравомыслящая женщина.
– Все, – объявил Артем. – Закончил. Кофе будешь?
– Буду, – Аня села удобнее и начала крутить шеей. Все-таки затекла. – Покажешь?
– Да, конечно, подходи.
Пока она одевалась, он колдовал над кофе, потом оба разглядывали получившийся портрет. Аня на нем себя не узнавала. Нет, фотографическая схожесть присутствовала, несомненно. Ее глаза, ее волосы, ее рот и овал лица… но это была не она. Это была очень красивая женщина с озорным и немного хитрым взглядом. Аня никогда не считала себя ни красивой, ни хитрой. Откуда он взял этот взгляд?!
– Это я? – на всякий случай спросила она.
– Мне так кажется, – ответил он, протягивая кружку с кофе.
– Как неожиданно ты меня увидел. Но… мне нравится.
– А вот это?
Артем подвел ее к маленькому мольберту в углу, и Аня снова столкнулась со своим изображением, но уже совершенно другим. Четкий профиль на фоне изумрудной зелени. И эта зелень оттеняла цвет волос, делая их почти огненными. И взгляд, впившийся в рассматриваемую картину. А картина эта была еще не нарисована. Но в бледных наметках-штрихах Аня узнала парусник, что висел в столовой в доме Глеба и Евы.
– Такое чувство, что она, – у Ани не получилось произнести «я», – увидела другой мир и хочет в него попасть. А рамка рассматриваемой картины – это окно в другой мир, в другую реальность. Почти фэнтези. Очень гармоничная композиция и отличное цветовое решение.
– Как профессионально ты изъясняешься.
– Ну, мы же с тобой в некотором роде коллеги, разве нет? Я все-таки дизайнер книг. Почти художник.
– Точно, все время упускаю это из вида.
– Угу, и булочку тоже зажал.
– Забыл. Пошли за булочками.
Они вернулись к мини-кухне. Аня вынимала булочки, Артем варил вторую порцию кофе.
– Куда ты пристроишь мой портрет? – спросила она, откусив румяную сдобу.
– Думаю, на итальянскую выставку.
Аня чуть не подавилась булочкой. Ее портрет? На ту самую выставку? Для которой они делали каталог? Аня закашлялась.
– А разве там не четкое количество работ? – спросила, запив новость кофе.
– Все правильно, четкое. Да ты отлично подкована. Просто я думаю о замене картины из ранее утвержденного списка.
– А-а-а… – протянула Аня. Добавить больше было нечего.
– Ты против?
– Н-н-нет. С чего бы? – пожала она плечами. – А ту, с профилем, брать не будешь?
– Нет. Она тебе понравилась больше?
– Она интригует, скажем так. А «Облако света» ты закончил?
– Не совсем.
Ответ прозвучал уклончиво. Аня поняла, что большую картину ей сегодня не покажут. Картина стояла на мольберте и была прикрыта тканью. Интрига.
Ей очень хотелось поднять ткань и посмотреть, что там.
Вскоре кофе оказался выпит, а булочки съедены. Это был последний сеанс, и он подошел к концу.
– Знаешь, что мне очень нравится в этом портрете? – спросила Аня, кивнув в сторону актрисы.
– Что?
– Пятна на заднем фоне. Они перекликаются с цветами ее одежды, но более бледные и сглаженные.
Из-за пересечения цветов получилась на редкость законченная композиция. Я тоже порой пользуюсь этим приемом в обложках. Правда, очень редко. Обычно авторы хотят видеть другое.
Артем очень внимательно и как-то по-новому на нее посмотрел.
– Что?
– Ничего, – он покачал головой.
Время, отпущенное ей в этой студии, неумолимо истекало. Аня это ощущала почти физически. Тянуть больше нельзя, нельзя становиться навязчивой. Пора уходить.
Под ложечкой противно засосало. Как перед экзаменом. Вот и все.
А он стоял совершенно спокойный. Для него ничего не происходило. Абсолютно ничего. Это у нее очередная личная неудача.
– Ну, я пошла, – сказала Аня, тщательно контролируя голос и стараясь, чтобы он звучал беззаботно. – Как получим тираж, дам знать. – Она обернулась перед дверью и широко улыбнулась. – Пока.
7
Шрам не давал покоя. Мало того, что Егор его по памяти нарисовал уже с десяток раз, так этот страшный рубец стал отправной точкой для ассоциаций. Он был похож на тропу, на ущелье, на горную гряду. Егор